Коронный разряд

Но вроде как они и были тут истинными хозяевами — две симпатичные девчонки-близняшки лет тринадцати, которые так мило и искренне выдавали ей смущающие комплименты. И отец семейства — мощный мужчина, с первого взгляда видно, но весьма галантный. Всего минута общения — и, поверив ему, Ника нацепила на футболку метку-пропуск… Спохватилась, вспомнив, что вокруг одни враги, уже позже — после того, как метка начала излучать какие-то крайне тонкие и еле уловимые флюиды Силы. Иной бы не заметил, но ей, бывшему Целителю, такое было знакомо.

От простой мысли, что ей только что передали и вот так просто нацепили защитно-охранный артефакт, стало слегка не по себе. Ведь даже самая простая вещица такого рода стоила столь бешеных денег, что можно было нанять на много лет наемников, которые ходили бы день и ночь по периметру участка и отстреливали комаров еще на подлете. А тут — непонятно… Или они боятся чего-то более страшного — от чего не может защитить отряд наемников?..

«Максим сломал жизнь кому-то очень влиятельному, и они боятся мести!» — пришла рабочая гипотеза.

Которая что-то не особо оправдывалась. Потому что в доме никто и ничего не боялся — не было этой ауры страха, напряженного предчувствия беды, настоящей или мнимой, с которой она была знакома, переживая лично не так давно. Люди вообще были странно добры и дружелюбны. Странно — в соотношении с тем, каким Злом являлся Максим. Но еще страннее, что Максим вел себя по-прежнему, но чувствовался в этой доброй семье весьма гармонично, по-настоящему являясь ее частью — тоже отчего-то доброй…

Впрочем, она как будущий врач повидала немало мерзавцев, которые вели себя среди родных идеально — настоящими ангелами, стоило зайти в палату высокопоставленному родичу. А как вновь оставались наедине с персоналом, то из глубин нутра выползала такая погань — даром что внешность оставалась прежней… Тут, конечно, удачно с ее титулом выходило — любого мерзавца могла заткнуть, и пискнуть не смели.

Только вот здесь — не заткнешь и не окоротишь. Тут Зло бессмертное. Вон переодевается на ночь глядя — творить страшные вещи на улицах города. Даже палку заготовил, подлец!.. Только оказалось, что идет он играть с собакой…

И самое страшное. Самое страшное — в том, что она, Еремеева Ника, жестоко ошиблась. Непростительно позволила заморочить себе голову, отвлечь внимание выходом Максима, жуткими предположениями и попытками на них ответить. Потому что пока она ослабила внимание, настоящее Зло уже успело ее окружить и отрезать путь на свободу.

— Вы пейте чай… — заворковала девочка слева, подливая ароматный напиток.

Кажется, ее звали Тоня, а справа сидела Катя. Или наоборот?

Ника перевела взгляд слева направо и почувствовала, как по спине прошелся легкий озноб. Просто такое ощущение, что и справа и слева сидела одна и та же девочка — вернее, она и ее зеркальное отражение. Фасон платья, симметричный относительно того места, где Ника располагалась, прическа, подводка ресниц. Будто один и тот же собеседник, от которого не отвернуться, не скрыть взгляд — потому что они смотрят снизу вверх, внимательно и холодно, отлеживая каждое ее движение. А еще — перстни. Как она не увидела сразу! Девчонки, тринадцать лет! И целая россыпь колец и перстней на руках — с огромными ограненными изумрудами, опалами, рубинами! На каждом пальце!!! И еле уловимое дыхание Силы от каждого, сплетающееся в такую непередаваемую жуть, что девушка постаралась вжаться в обивку дивана, лишь бы быть хотя бы на сантиметр подальше.

— Спасибо, я не хочу… — пересохшим горлом ответила Ника.

И тут же поняла, что очень хочет закричать о помощи, призывая — о ужас! — Максима. Оснований для криков не было, но интуиция просто выла о возможной беде, а интуиции девушка уже привыкла верить.

— А может, воды? — предложила тем же голосом и тоном девочка справа.

Будто один и тот же человек спрашивал; сумасшествие какое-то…

За окном азартно пролаяла собака, приземлившись после затяжного прыжка, отчего ощутимо дрогнули стекла.

Ника тут же уцепилась за нейтральную тему.

— Какая необычная у вас собака… Что за порода? — постаралась не дрожать она голосом.

— Не знаю, она одна такая, — легко отозвалась девочка слева. — Уникум.

— Очередь на ее щенков — на три года вперед! — с гордостью продолжила та, что справа, но тут же взгрустнула: — Правда, ни одного щенка еще не было.

— Почему? — осторожно уточнила Ника.

— Нет достойного и храброго кавалера…

— Но это же собаки…

— …а тупых и самоуверенных Брунгильда рвет сама, — жестко завершили тему.

— А вот Максим, он чем увлекается? — нервно вцепилась Ника в нить беседы.

Отчего-то у нее было чувство, что нельзя допускать начала разговора со стороны сестер. Нечто недоброе виделось в их глазах — нечто такое, отчего мог спасти только Максим, если вернется. Но до этого еще требовалось дожить.

— Танки, поезда, мороженое, — выдали список слева.

— Совсем как ребенок, — фыркнула гостья.