Коронованный лев

— Что они страшно много пьют и ругаются.

— А… ну так… да… — засмеялся Фонтаж, любовно потрепав левой рукой белоснежную гриву своего невысокого, но чертовски красивого и щеголеватого, в духе самого Фонтажа, арабского скакуна. — Он изменился с тех пор, как ты провертел в нем две хороших дырки, ну, или с тех пор как после этого очнулся и бросился в Париж, пока ты оставался в своей глуши, поближе к своей даме сердца.

Пуаре кивнул, благодушно клюнул носом и со вздохом опять встрепенулся.

— И что же он тут натворил? — поинтересовался я. — И как давно появился?

— Да уж недели две-три назад. И представляешь, умудрялся никого не задирать. Совсем.

— Неужели такое бывает?

— А вот! — сказал Фонтаж с кривой усмешкой. — Но когда попался один дурак, решивший, что у него кончился порох, — Фонтаж снова потрепал гриву нетерпеливо гарцующего коня, на этот раз задумчиво, — он его убил. Не на дуэли, даже стычкой не назвать. Говорят, это простая случайность. — Танкред тоже пытался то и дело выделывать коленца, но собаки что-то никак не могли взять след на росе, и на какое-то время мы просто остановились.

— А ты думаешь иначе?

— На самом деле, все думают иначе. Ведь больше его не задевали. Видишь ли, говорят, он едва выхватил клинок из ножен, почти не глядя, и вдруг его обидчик оказался пронзенным насквозь, как если бы сам вздумал на него прыгнуть. Дизак сказал только «ой», или что-то вроде того, вытер клинок и снова спрятал его в ножны. Произошло это на глазах у многих, потом только и разговоров было, и все в один голос уверяли, что это просто случайность. — Фонтаж пожал плечами и вытащил из особой кобуры, рядом с пистолетом, серебряную фляжку. — Превосходный арманьяк, — рекомендовал он с гордостью. — Не желаете?

Мы желали. Пуаре тут же пробудился наконец окончательно и по достоинству оценил крепкий напиток.

— Замечательно! — похвалил он. — Просто замечательно. Здорово прочищает мозги. Так о чем мы тут говорили?

— О Дизаке, — напомнил я.

— Аа… — Теодор и правда наконец проснулся. — Ну, теперь он и правда стал потише.

— Уж не религия ли ему в голову ударила? — поинтересовался я небрежно, возвращая фляжку Фонтажу. Арманьяк прокладывал огненный ручеек не только в горле, но и в голове. А лесной воздух стал вдруг мягче и ароматнее.

— Не исключено, — легко ответил Пуаре. — Но скорее Фландрия.

— В каком смысле?

— Да он тут всем рассказывает, что приберегает силы для нее и численность нашей армии тоже, — Пуаре критически хмыкнул.

— Понятно. Кстати, а кого он убил? Не кого-то из наших знакомых?

— Нет, что ты, — благодушно возразил Фонтаж. — Мы бы тебе уже сказали.

Пуаре подавил новый зевок и тихо замурлыкал какую-то песенку.

— А где же он тогда пропадал всю последнюю неделю? — спросил я.

— Ну, это просто, — рассеянно сказал Теодор. — В вашей же глуши… что с тобой? Что-то не так?

— Нет, ничего… — Но удержаться, чтобы не оттянуть воротник, мне не удалось. Если Рантали были ни при чем, они были, пожалуй, в большой опасности. Но теперь уже беспокоиться об этом поздно. Хотя… Сколько бы раз я ни решал, что они ни при чем, как какие-то «случайности» все равно приводили к ним… «Слабое звено», — подумал я о себе самом, — перестань, это уже какой-то невроз.

— Да я понимаю, — проницательно протянул Пуаре. — Но ничего ведь не случилось. Вроде бы, он был там по делам.

— По каким еще делам?

— Вот не знаю. Не удивлюсь, если какой-нибудь шпионаж, с него станется. Фландрия, это ведь как раз в ту сторону, верно?

Я машинально кивнул.

— Ну вот… — ласково подтвердил Пуаре. — А уж что он там делал, не знаю, как не знаю и почему задержался, но король им, как видишь, доволен. Значит, и впрямь там у него были какие-то дела. Верно?

— И ты точно не знаешь, какие?

— Нет, не знаю. Но если хочешь, узнаю! Что-то ты чересчур беспокоишься.

Перед моими глазами мелькнуло яркое видение окровавленного крыльца и полусидящего-полулежащего под ним бледного до синевы, с остекленевшими глазами, Моревеля. Хочу ли? Чтобы, может быть, с кем-то еще случилось то же? С Пуаре или с Фонтажем? А разве есть выбор?..

И я кивнул.

— Да, беспокоюсь… Ты ведь сам встречал его вчера, верно?

Пуаре недоуменно дернул поводьями, и его конь заволновался.

— С чего ты взял?

— Я видел, как ты выскакивал из зала, очень поспешно. Тебе сказали пару слов, о чем-то известили…

Пуаре посмотрел на меня очень серьезно, прищурившись.

— По-моему, ты сходишь с ума. Понемногу, но сходишь.

— Возможно, ты прав, — улыбнулся я. — Но скажи — я ведь прав тоже, не так ли?

Фонтаж рядом испустил едва слышный смешок, фыркали лошади, переступая копытами по тропинке, позванивала сбруя, кругом раздавались голоса, настроения которых ни к чему было перечислять, слишком их было много.

Пуаре хмыкнул и насупился. Обычно ему очень не нравилось, когда я вдруг по какой-то причине «сходил с ума», это время он предпочитал пережидать за мысленно воздвигаемой невидимой стенкой.

— Послушай, если это государственный секрет, мне это не интересно, — солгал я, хотя и только отчасти. — А вот если не государственный, то совсем другое дело.