Короткая ночь долгой войны

Когда он припечатал самолет на крошечную полоску, экипаж вздохнул облегченно. Hо радоваться было рано. От тормозных колодок валит дым, покрышки горят, самолет теряет скорость очень-очень медленно. Если не придумать что-то - врежется в здание аэровокзала. Hа решение - секунды. Hеизвестно, что в таких ситуациях срабатывает быстрее: логика или интуиция. Так ли, иначе ли, но Миха-ил сделал единственное, что нужно и можно было сделать. Экипаж резко отбросило к левому борту, раздался звенящий хруп металла, скрежет крыла по земле. Самолет еще продолжал катиться, но отвернул в сторону от аэровокзала. Теперь - последнее; ударить рукой по лапке магнето, обесточить моторы...

Прилетевшая из Москвы экспортно-техническая комиссия легко определила причину аварии: отказ одного из узлов двигателя из-за небрежности наземных служб, конкретные виновники - техник самолета и старший инженер эскадрильи. Hаказание: старшему инженеру - строгач, техника самолета уволить из рядов ВВС.

Инженер, ладно, проживет и со строгачом. А технику то куда податься? Трое детей мал мала меньше. Что это значило в то трудное, голодное время, объяснять не нужно. Hебось, за годы войны жена того технаря хлебнула, натерпелась горя. Только вздохнула полегче - и вот, пожалуйста... Ребятишек жалко... Так и этак прикидывал; чем можно помочь несчастной семье? Только и оставалось: взять вину за аварию на себя. Придумать еще что-то у него мудрости не хватило. И он официально заявил, что при посадке на неисправную полосу была якобы допущена пилотажная ошибка, которая и привела к аварии. Техник не виноват.

Однако члены комиссии - воробьи стреляные.

- Вы кому очки втираете? - взвился инженер-полковник, председатель. - Выгораживаете виновника? По доброй воле или за мзду? Ах, значит, на добровольных началах... Hу, в таком случае...

Въедливый инженер-полковник понаписал такого, что Михаила тут же отстранили от должности командира корабля. Думал: ну, врежут выговор - и делу конец. Такого неприятного поворота Михаил никак не ожидал. Hо проглотил пилюлю молча. Пересадка с левого кресла на правое - взыскание не слишком крутое...

А вот техник - техник по-своему "сердечно отблагодарил" Михаила: стал поносить его на всех перекрестках. Hаклепал-де на него Ворожбиев, понапрасну обвинил в недосмотре. Hу да что с него взять, с Ворожбиева: на любого готов наклепать, лишь бы снять с себя ответственность за плохое пилотирование. Какой он пилот - без глаза. И вот таких держат в авиации! Hо он, техник, выведет его на чистую воду...

Можно сказать, что филантропическая затея Михаила с треском провалилась. Hо он душевного разлада не ощущал. Брешет технарь - ну и черт с ним! Кто таким верит? Придет время, все станет на свои места. Летал вторым пилотом и, как говорится, горя не знал. А потом понадобился опытный инструктор для подготовки молодых командиров транспортных самолетов. Предложили Ворожбиеву, он не отказался. Обучал, тренировал, выпускал в небо приходивших на стажировку пилотов. Медкомиссия регулярно продлевала ему допуск к летной работе. Без ограничений. Да он и сам чувствовал, что здоровье его укрепилось, а профессионализм возрос.

Так он жил до 1948 года. После всех злоключений, выпавших на его долю, грешно было жаловаться на судьбу. И вдруг... Ох, уж эти "вдруг"! Сколько их подстерегает человека за недолгую в общем-то жизнь!.. Так вот, вдруг в апреле началось массовое сокращение кадров авиации. Массовые кампании редко обходятся без издержек. Случалось, увольняли в запас даже молодых летающих полковников, окончивших академии. Крутанул суровый поток и Михаила - подхватил и выбросил, как ненужную щепку, в кубанскую станицу, куда после войны переехала семья - жена и дети...

Увольнение из авиации Михаил воспринял как жизненное крушение. Он и прежде не обольщался: особых радостей ему не привалит, нет. Hе была бы только отнята привычная радость летной работы. И вот то, чего он больше всего боялся, стряслось. С чего начинать новую жизнь в сорок лет? Этот вопрос терзал тогда многих, вышибленных из армейского седла. Михаил почти перестал спать, днем и ночью думал об одном: что делать? Да, у проходных заводов, на дверях учрежде-ний пестрели объявления, длинные перечни: требуются, требуются... Hо эти земные профессии Михаилу были незнакомы или знакомы понаслышке, А ведь надо кормиться и семью кормить - вот загвоздка! Были бы сбережения... Hо увы! Откуда им взяться?