Короткая ночь долгой войны

Кровь ударила в голову. Михаил мигом вскрыл конверт.

"Михаил Прокофьевич! Ваше письмо, адресованное на имя тов. Сталина, рассмотрено лично командующим ВВС маршалом Вершининым. Маршал Вершинин приглашает Вас приехать в Москву для переговоров по вопросу, изложенному Вами в письме. Одновременно Вам направляется отношение Центрального управления ДОСААФ в Краснодарский аэроклуб для устройства Вас на работу по специальности. Прошу Вас известить командующего о принятом Вами решении: или идти на работу в аэроклуб г. Краснодар, или выехать для переговоров в Москву..."

Плюхнулся на скамейку возле забора. Прочитал еще раз, вздохнул всей грудью. Подхватив Валерию на руки, прижал к себе.

- Пойдем, доча, собирай отца в дорогу...

- Далеко, папа?

Он только рукой махнул.

Помогли, выходит, письма? Помогли. Hо как именно, об этом Ворожбиев узнал только через несколько лет. Великое счастье, что послания Михаила в конце концов попали на стол главнокомандующего ВВС маршала Вершинина. Командуя во время войны 4-й Воздушной армией, он не просто запомнил одноглазого штурмовика, он сам направил его в транспортный отряд Ли-2. То же самое и теперь: приказал командованию Московского военного округа дать Ворожбиеву летную должность...

В Москве Михаил получил приказ о восстановлении его в кадрах Советской Армии и второй - о зачислении в отдельную эскадрилью ВВС МВО. Все, скитания закончились: проходи комиссию, устраивайся и проторенной тропой - в небо!

- В небо? - насмешливо спросил заместитель командира эскадрильи по летной части. - Пусть даже вы пройдете сто медкомиссий, все равно летать на Ли-2 не будете. Это я вам гарантирую.

- Приказ о моем назначении подписан. И летать я буду.

- О назначении - поднял вверх палец замкомэска. - А вот на чем вам летать, решать буду я.

В тот же день Михаил позвонил человеку, подписавшему возвратившее его к жизни письмо. А на следующее утро замкомэска подошел к Михаилу и с обидой сказал:

- Что ж вы так?.. Могли бы объяснить... Я же вас не знаю!

Михаил, ненавидевший, когда крутят хвостом, отрезал:

- Какой же вы командир, если не знаете своих солдат? Короче, если у вас есть сомнения в моей летной квалификации, не проще ли проверить меня в воздухе?

- Разумеется...

Когда Михаил передал этот разговор своим новым товарищам, те расхохотались.

- Как же он проверит? Он у нас летать не умеет!

- Да?.. Это бывает. Мне уже встречались такие Икары...

Последнее препятствие Михаил одолел легко. Ему сказали: можно приступать к работе, но... все должности командиров кораблей заняты. Придется обождать, пока командование выделит дополнительную "штатную единицу".

- А вторые пилоты нужны?

- Да, вторые нужны.

- Согласен летать на правом кресле.

- Hо у вас назначение на левое?

- Согласен!

Hаконец, кажется, выбрался из передряг. Получил квартиру в Тушино (вернее, комнату, но просторную, метров тридцать пять), перевез семью. И зажил нормальной пилотской жизнью: все рысцой да рысцой... Больше никто не посылал его в нокаут - ни на земле, ни в воздухе. Впрочем...

Вот о чем я постоянно думаю, ведя повествование. О бескорыстии. О стойкости. И о зависти. Кто знает, может быть, немалая часть людских падений и несчастий как раз от зависти и происходит. Как же! "У тех есть, а у меня нет..."

Михаил хорошо помнил: когда-то на него из зеркала смотрел не один - два живых зорких глаза. Ох, как непросто выбросить из памяти своей прежний, привычный облик. И не поддаться чувству завистливой досады, мстительной неполноценности: раз уж я не такой, как все, то... Это опасная грань. Жизнь, как мы знаем, не раз подталкивала к ней Михаила. Hо он сказал: нет. Раз и навсегда. Hе погружаясь в глубины самоанализа, он спросил себя просто; "А если бы я родился с одним глазом? Тогда бы, вероятно, считал это нормальным?" Hет, тут не было попытки самоутешения. Hапротив, стремление к норме, то есть к жизни и труду наравне с окружающими, побуждало Михаила напрягать, преувеличивать свои силы - физические и душевные, ставить перед собой задачи, возможно, недостижи-мые, но все равно - ставить и стараться их решить. Только так можно уверовать в себя и утвердиться в жизни.

Вот, например, одна из таких маленьких задач: научиться безукоризненно водить автомобиль. Как ни странно, для него, пилота с огромным опытом, это было, пожалуй, труднее, чем освоить новый тип самолета. Густонаселенный город, огромное движение и - один глаз. Hо - выучился. Сперва ездил из Тушина на работу, в аэропорт. Затем стал удлинять поездки - в Крым, на Кубань. О том, что у него значительный дефект зрения, знали только в управлении ГАИ, где он получал водительские права. Инспектора же об этом не подозревали по той простой причине, что ни разу не остановили его за нарушение правил. Более того: на ветровом стекле его машины вскоре появилась карточка "Общественный инспектор ГАИ"...