Короткая память

Разговор этот состоялся три года назад. И ничего за эти три года не изменилось, кроме того, что Паша все позже стал приходить домой, все чаще искал уединения на даче в редкие выходные. И все время молчал… И оживал только в те минуты, когда общался с Ниночкой. Глядел на нее с ласковой тоской, улыбался грустно. Будто хотел что-то объяснить, да не решался. Не мог…

Елена Михайловна и сама поверила, что все так и будет. Всегда будет. Паша устает, ему не до разговоров с женой. И что Ниночку очень любит, и она его держит якорем…

И как бы не так, ага! Вдруг как гром среди ясного неба – я ушел, я полюбил другую! И все без подготовки, все в лоб… На развод сам подам… Ну как тут не вспомнишь про те разговоры с Елизаветой Андреевной? И ведь не позвонишь ей, не пожалуешься… Она обязательно скажет: я предупреждала, вы меня не послушали…

Ушел, и дела ему нет, что с Нинель творится. Погубил ее доченьку, иначе не скажешь. Может, она больше и не встанет… И останется Ниночка без матери, не дай бог…

Так опять себя раздраконила, что и не понимала, где находится. Подняла голову – люди кругом… Ах да, она ж на автобусной остановке сидит, она ж к Павлу поехала! Поди, уж и автобус пропустила… Надо же, как прошлое ее забрало, совсем голову потеряла! Надо встряхнуться как-то. А вон и автобус идет, кажется… Пока в нем едет, надо все четко продумать, что и как скажет Павлу. Время еще есть…

* * *

Секретарша в приемной улыбнулась вежливо, спросила елейным голоском:

– Я могу вам чем-то помочь? Вы кого-то ищете?

– Никого я не ищу! – ответила почти грубо, будто пытаясь подстегнуть свою решительность. – Я пройду к Павлу, мне нужно с ним поговорить!

– Вы хотите сказать, к Павлу Владимировичу? Но он сейчас занят…

– А это ничего, что занят. Мне срочно нужно!

– Хорошо… Как вас представить?

– И представлять меня тоже не надо. Как-то не нуждаюсь, знаете ли… Я ему родственницей прихожусь, причем ближайшей.

И опять она удивилась этому своему напору. Еще и выражение лица было наверняка сердитое. А ничего, пусть! Пусть будет сердитое, так и надо! И разговор с Павлом тоже должен быть таким – напористым и сердитым! Хотя внутри все дрожало от напряжения – а ну как он и слова не даст сказать, а сразу выставит ее за дверь? Нет-нет, надо с напором, чтоб сразу его осадить…

Рванула на себя дверь в кабинет, вошла. Павел поднял глаза, глянул с удивлением. В глазах его не было испуга, скорее досада была. Нехорошая такая досада, с холодком. Зачем, мол, пришла, ведь все уже решено… И говорить больше не о чем.

Села в кресло, стоящее у его стола, вздохнула… И боевой настрой тут же пропал куда-то, и чуть не разревелась, едва сдержала себя. Проговорила вдруг севшим голосом, с хрипотцой:

– Как же так-то, Паш… Что же ты делаешь, сам ведь не понимаешь… Ведь ты же убиваешь Нинель, она едва жива… Еще немного, и я не знаю, что будет… Уж сколько раз ей скорую вызывала – не сосчитать. Не убивай ее, Пашенька, ради бога прошу…

Павел молчал, задумчиво глядя на нее, потом проговорил спокойно и тихо:

– Почему же убиваю? Я не убиваю, я просто не хочу больше так жить. Мы должны разойтись, и ничего в этом страшного нет. Каждый из нас пойдет своей дорогой – что же тут страшного?

– Да как так-то, Паша? Как? Хоть убей, не понимаю тебя… Вы что, плохо с Нинель жили? Ведь хорошо жили… Не ругались, не ссорились…

– Нет, Елена Михайловна. Плохо мы жили. То есть я плохо жил, понимаете? Можно сказать – совсем не жил…

– Да как это, Пашенька? Что ты говоришь такое? Даже слышать странно… Чем тебе плохо было, скажи? Почему ты решил вот так… Взять и уйти?

– Да все просто на самом деле. Простите, но я не люблю вашу дочь. И никогда не любил. Я бы все равно не выдержал рано или поздно. Надо было решать… И почему не сейчас? Мы должны разойтись, Елена Михайловна. Дальше я пойду своим путем, а она – своим.

– Да каким своим, Паш? О чем ты? Нету у нее никакого своего пути! Откуда бы он взялся-то, Паш? Она только с тобой может жить, она тебя любит!

– Нет. Не любит она меня. Или, может, принимает за любовь что-то другое. Я надеюсь, она это поймет со временем… Очень надеюсь. Пусть ищет свой путь, пусть прикладывает к этому силы!

– Так нет у нее сил-то, Паш… Ты же прекрасно это понимаешь. Ты сейчас думаешь только о себе, а на Нинель тебе наплевать! А она без тебя и впрямь погибнет! Ты, только ты за нее в ответе… Ну, я прошу тебя… Ради нее… Вернись, а?

– То есть вы хотите, чтобы я принес себя в жертву? Но я не хочу больше так, не могу. С меня достаточно. Нет, не могу… Не хочу…

– Что значит не могу да не хочу? Ты просто должен, и все! Ты же мужчина! Неужели ты можешь оставить свою жену погибать? Неужели у тебя сердца нет, Паша?

– Нет, Елена Михайловна. Все не так. Нинель не беспомощный ребенок, она зрелая разумная женщина. Она должна понять, в конце концов…