Короткие истории долгого полугода

Утро отъезда из Венгрии было солнечно-морозным, в такт нашей крови, что леденила пальцы. Волнение прятали, занимаясь планированием. Придумали забрать один комплект ключей от апартаментов на случай неприлёта самолёта, будет где жить-продлевать. Зарядили всё зарядимое. Рассовали наличку по карманам. Взяли воду. Неожиданно выбрали такси. Совсем не как в первый раз, три назад мчались по горкам и брусчатке Буды с разговорчивым водителем. Теперь ехали по плоскости Пешта в тишине, обгоняли автобусы, подмечали некрашеные заборы и серость ранней весны. «Урал» всё ещё присылал какую-то автоматическую белиберду, про то, что нас ждёт комфорт и покой на борту. РБК сообщало, что из 4 рейсов 3 не прилетели, а конкретно «Урал» и вовсе можно было послать в горы. Стресс на час ушёл в дьюти-фри. Броуновское движение и потеря контроля при трате денег. Деньги менялись каждый час, наши рубли стоили неизвестно что, курс евро перевалил за 130. С Олегом нам было легко выбирать товары, напитки, недокупленные и недорассмотренные в городе. Ничто не имело значения кроме желания что-то увезти на память, как мы полагали, из нашей последней поездки в Европу. Но магазины закончились и пришлось томится в креслах у гейта. Прибывающие русскоязычные были нервными и молчаливыми. Только одна пара, мама и сын-подросток, оба с армянской внешностью, на чистом русском ругались на чём свет стоит. Прислушиваться было не нужно, все в полупустом участке терминала сочувствовали маме. Этот грустный терминал изолировал нас от прочих иностранцев, Венгрия поскорее хотела отторгнуть нас в небо. Будто россиян отсадили в гетто пустого холла. Только вот самолёта всё не было. Сын зависимый от игр и денег, мотал маме нервы и довёл до обещания никогда с ним не ездить в Европу больше и выбросить в окно приставки и прочее. Несложно это будет сдержать, похоже. Сын часто перебивал, вставляя какие-то нелепые аргументы, указывал, где мама была не права и как она ошиблась при регистрации на рейс и ещё где-то и как-то, от этого всего хотелось помочь этой маме и просто прибить подстрелыша. Внезапно наступившую у них тишину в брани прервал телефонный разговор большого дяди, что сбивчиво объяснял, что не знает во сколько прилетит, всё сложно. Тут же прямо за нашими спинами подскочил с виду умный мужчина в очках с огромным ноутбуком и громко сообщил, что дядя невнимателен, не следит за информацией, что улетим мы во столько-то, а прилетим во сколько-то, надо же смотреть. Дядя вяло поблагодарил. Нервный с ноутом присел и стал листать яркие страницы в интернете с бешеной скоростью. Он не понравился нам с Олегом однозначно. Подскочил, как забывший принять таблетку, на дядю наехал. Все нервничали молча, а тут такой выброс. Кроме того, интернет у нас с Олегом ловил ужасно и создавалось впечатление, что весь его взял на себя сосед в очках. Мы с другом переглянулись, списали всё на наши тревоги, пребывание за границей всё же повышает уровень любви к людям. Не стали обзывать ноутбуконосца дебилом. Наступила недолгая тишина. Сто человек ждали и молчали. Новый разговор, тихий, но всем слышный начался у самой стойки. Две женщины вслух, как и мы все каждый про себя, комментировали отмену массы рейсов в Россию и задержку одного единственного нужного нам. Пусть все другие не прилетят, пусть прилетит только этот. Слово «задержка» становилось таким страшным. Вдруг с виду умный мужчина снова подал звучный голос: «Какая задержка? Рейс отменён!». Все мгновенно среагировали, зрачки расширились и пульс стал чувствоваться даже в ногах. Мужчина с огромным ноутом вызывал доверие, поскольку вероятно, только что увидел информацию на сайте. Однако многие, мы в том числе, указали на табло, где написано «delayed», что означает задерживается. Повисла пауза между истерикой и всматриванием в табло, в том числе и очкастым с ноутом. В стрёмной тишине, он как ни в чём ни бывало сказал: «А, ну да, задерживается». Кто-то громко выдохнул, я скривил лицо, Олег сказал мне тихонько, что мол ещё секунда и двинул бы этому с виду умному, благо Олегу для этого нужно было всего лишь развернуться. Новая тишина, нарушаемая редким вставанием одного пассажира в туалет. За прозрачной стеной аэропорта самолёта не было. Прошло ещё около часа. Вера в «Аэрофлот» нас не покидала и не зря. Хвост с трёхцветным флагом бесшумно махнул нам за стеклом. Редкие люди шли по коридору из самолёта и мы стали готовиться принять их места. Я предсказал Олегу, что с виду умный будет сидеть в самой заднице, лететь с толстой женой и дебильными детьми. Так и вышло, он постоянно к тому сверху ещё и бегал в туалет мимо нас, ум его и ноутбук не спасали от диареи или что он там ещё в себе таил. Стюард необычно по-взрослому предупредил нас, что полетим мы дольше, но всё будет хорошо. Больше комментариев не было. Салон пассажиров был готов на всё лишь бы улететь. Все люди за окном зала с чемоданами казались украинскими беженцами. Пристегнулись. Через час другой, а лететь-то всего 2 часа, Олег стал показывать мне в приложении авиакомпании как фигурка самолёта располагается над Европой. Мы не просто облетали Украину, мы облетали почти всё, что показывала карта, до Балтийского моря, по нему рисовали изогнутую линию до Литвы и там через Белоруссию в Москву. Сев и поймав сеть, мы убедились, что были последним бортом, кого пропустила Литва, предпоследним кого пустила Германия. К моменту посадки в аэропорту Будапешта скопилось уже 400 пассажиров «Урала» и ни одного самолёта в Россию… Дальше был алкоголь и рассматривание сгоревших танков в Тик-Ток, выдох и жизненный опыт. Утром я повёз Олега в Смоленск через вкуснейшую блинную, там, где встречаются Минское и Можайское шоссе. Нас всё не отпускало, словно мы вырвались из злого сказочного леса. Мы комментировали мелочи жизни и обжигались кофе. Только на борту стакана никто не писал больше «Wlad».