Короткие слова – великие лекарства

Вскоре я уже не видел никого. Не виделся ни с кем до того дня, когда понял, что чтение может восстановить душевное равновесие, утешать страдающих и помогать им. Это и есть библиотерапия. Она стала моей профессией. Поскольку слова способны уничтожить и поскольку все на этой планете содержит в себе два начала – положительное и отрицательное, чтение некоторых текстов имеет спасительные свойства.

Когда я произнес слово «библиотерапия» при моей матери, она решила, что я вступил в секту. Дианетика. Полное собрание сочинений Л. Рона Хаббарда. Литературный жанр – книги о развитии личности: «Законы успеха», «Счастье везде», «Стань тем, кто ты есть»…

Нет, я не желал заниматься такими сочинениями. Я хотел заниматься только литературой. Значит, не было никакого риска впасть в сектантское безумие. Но матери всегда беспокоятся о детях. Я не мать. Впрочем, я и не отец. Мелани хотела ребенка, но я ничего не знал о себе и не мог его хотеть. Стать началом чьей-то жизни на этой земле? Это вызывало у меня страшную тревогу. А если мой ребенок будет безобразным? Надо будет навязывать его внешность другим. И ему самому – с помощью зеркала-псише. Это меня не мотивировало. А если он будет идиотом? Например, горячим приверженцем гандбола с толстыми руками. О чем бы мы говорили? О его десяти голах в каждом матче? О моей негодности ни на что в этом виде спорта?

Споры, напрасные обещания, когда я пожелаю что-то получить, – вот что принесло бы нам предполагаемое отцовство. И еще мадам Фарбер, которая, несомненно, подслушивала у нашей двери. Она знала о нас все. Уж не напичкала ли она нашу квартиру маленькими камерами? В кухне – чтобы убедиться, что мы не портим пол; в ванной – чтобы убедиться, что я действительно мужчина; и в спальне, чтобы видеть, как мы занимаемся любовью. Смотрит ли она на меня сейчас? На меня, который сидит совершенно один в захваченной книгами квартире, которую она мне сдает.

Мелани обязывала меня ставить их на место. Она была воплощением порядка. Как я мог любить женщину, которая ничего не читала? Может быть, я любил ее потому, что вместе мы образовывали что-то стоящее. Образовывали единое целое. Каждое лето она требовала у меня список «обязательных» книг. Я брал свой блокнот и начинал писать в нем заглавия, потом другой, и так до тех пор, пока листок не исчезал под словами. Она была не в состоянии сделать выбор, тогда я предлагал ей взять наугад роман в библиотеке, но она никогда этого не делала. Нужно было вынуть чемоданы, гладить белье и – главное – не забыть косметику от солнца. Эти дела казались ей запретными для мужчин. Казались без всякой причины. Феминизм был принесен в жертву умению «хорошо подготовиться к отъезду в отпуск».

Когда Мелани не удавалось уснуть, она просила меня рассказать ей о том, что я читал. Я пересказывал книги коротко, одну за другой. Я дробил классиков на куски, чтобы они позволили нам уснуть. Слышала ли это Марселина Фарбер? Что ж, ей приходилось терпеть!

Я был полон слов и потому решил послать Мелани электронным сообщением несколько строк Верлена. Этот поэт-алкоголик и его двойник хорошо сочетались с моим положением. Я переписал строчки из его «Амура на земле»: «Ветер недавней ночи сбросил Амура на землю […] и меланхолические мысли кружат в моем сне, в котором глубокое горе напоминает, что будущее станет одиноким и губительным».

На этот раз у меня хватило сил нажать на «Отправить». И мне сразу захотелось остановить это сообщение. Но где оно? Где это сообщение? Раньше я мог напрасно ждать у реального почтового ящика, пока почтальон придет забирать почту. Невозможно было попросить у почтальона разрешения взять обратно письмо, которое я больше не желал посылать: я делал это уже минимум десять раз, и он меня знал.

«Добрый день, Алекс. Открыть вам ящик, как обычно?»

Я так неумело использовал чужие слова. Верлен был слишком печальным, слишком жалким. И слишком пьяным. А я был не в силах создать приложение, которое стало бы революцией в отношениях между людьми – функцию «Удалить» для уже отправленных сообщений. Тот, кто ее придумает, немедленно войдет в пантеон важнейших изобретателей. Но это буду не я. Чтобы создать что-то в этом роде, нужно очень хорошее математическое образование. А мое обучение математике закончилось в шестом классе.

Мои бесконечные сожаления (и безответный вопрос: почему я никогда не слушал своих учителей математики?) были остановлены появлением на экране моего мобильного телефона маленького значка «конверт». Новое сообщение. Эта пиктограмма была проста и понятна для всех. Я был далеко от поэзии символистов.

Мелани, которая обычно медлит с ответом, несомненно, была испугана словами поэта. Мы, наконец, опять начнем общаться. Разговаривать. Может быть, выпьем вместе по бокалу. Пообедаем. Было приятно думать об этом. Я открыл сообщение и прочитал:

«Алекс, я жду вас сегодня в 15 часов. Мне очень нравится «Самозванец Тома». Ян».