Наступила ночь. Капитан, на две мили опередивший своих людей, достиг свежего льда, который под ним провалился. Он направился вплавь к берегу, проламывая тонкий слой льда, чтобы достичь более толстого и крепкого, способного выдержать его вес. Ему казалось, что он умрет от усталости, пытаясь выбраться на лед. Тряпки, служившие ему рукавицами, все больше замерзали, мешая ухватиться за неровности льда. Чтобы подняться, он с большим трудом разбивал лед, вода смачивала тряпки и сглаживала поверхность льдины. Он чувствовал, что силы его растворяются в воде, а окоченевшие пальцы не позволяют ухватиться за лед. Он взялся за нож – тот самый, которым убил Ульфа. Капитан вонзил нож в лед на высоте своего лица. Держась за рукоятку обеими руками и отталкиваясь от воды ногами, он сумел выбраться и лечь ничком. Капитан с ужасом обнаружил, что находится на ледяном островке, отделенном все расширяющимся протоком от льдины, от товарищей и от палатки, которую они должны были соорудить ночью и которая, вместе с масляной лампой, была для него единственной надеждой на выживание. Проток превращался в морской пролив; островок, подталкиваемый ветром, удалялся к югу, и, несмотря на темноту, Капитан мог оценить его скорость относительно айсбергов, которые тот обгонял. Капитан обошел свое убежище, поверхность которого не превосходила нескольких сотен квадратных футов, так что стоило ему приблизиться к краю, островок под его весом кренился. Таким образом он даже не мог, как первоначально рассчитывал, использовать лук вместо весла, чтобы менять курс плавучего острова. Голод и холод быстро заставили Капитана забыть страх. Он услышал сопенье тюленя, но стрелять в темноту не стал, боясь потерять одну из нескольких стрел, имевшихся у него на перевязи, в крошечном колчане. Вдобавок, даже если ему удастся убить тюленя первым же выстрелом, как он вытащит его на лед? Ему ничего не оставалось как ждать смерти, сидя посередине острова, изъязвляемого ударами плавучих кусков льда. Его отставшие товарищи скоро достигнут свободной воды, где смогут охотиться и рыбачить. Запасясь продовольствием, найдут ли они силы вернуться к кораблю, где ждала их оставшаяся часть экипажа? Капитан провидел свою судьбу с равнодушием, смущаемым лишь беспокойством за людей. Между тем бриз стал смягчаться. Начал падать снег. Капитан соорудил убежище из кусков льда, лег и заснул. Его разбудила голубизна, проникавшая сквозь лед, куски которого были спаяны смерзшимся снегом, так что Капитан оказался заточенным в узком саркофаге. Поначалу он попытался разбить его ногами, но из-за тесноты не было возможности размахнуться. Он заметил также, что ноги утратили чувствительность, и понял, что они обморожены. Пядь за пядью, он сумел опустить руку к своему правому боку, где крепился на кожаном ремешке драгоценный нож. В результате этих трудов, продолжавшихся целый час, растаял пот, будто раковиной покрывавший его под одеждой. Ножом, зажатым в правом кулаке, он кромсал лед, перемешанный с замерзшим снегом, вокруг левой руки и сумел ее полностью высвободить. Тогда он переложил нож в левый кулак и попытался пробить стену за головой, но это ему не удалось. Левой недоставало силы, и он решил, что правая будет мощнее. Он зажал нож в левой руке и принялся освобождать правую руку, как он это уже сделал с левой, когда действовал одним только правым кулаком. Он весь взмок, и теперь его усилиям мешал, главным образом, голод. Когда он смог наконец обрушиться правой рукой на стенку за головой, полдень уже миновал – он понял это по сочившемуся сквозь лед свету. Ему нужно было переместить к другой оконечности убежища, к ногам, отколотые ножом осколки льда, из-за которых он задыхался и слеп.
