Коротко о главном

Придет время – оно уже близко – когда и в зоне нашего менталитета «шизофрения», как и остальные психиатрические наклейки, уйдет в отставку, останется в словаре лишь как малопонятный архаизм, а потом забудется. Поля реальности, которые худо-бедно покрывали эти понятия, будут рассматриваться совсем из другой системы координат.

Уже после первых двух-трех лет работы в психиатрии я понял, что не смогу помогать людям, если буду вслед большинству коллег принимать психическую норму за абсолют и непреложный стандарт, а что вне того, то от лукавого – от ненормальности, от болезни. Главной вехой моего развития как психиатра стало понимание многомерности душевной жизни и многообразия психического здоровья. Не все виды здоровья вписываются в социальную реальность, не все и должны вписываться. Не всем нужно быть так называемыми нормальными. Есть отклонения, необходимые и для человечества, и для данного отдельного человека.

Главная фишка психиатров, «шизофрения», буквально означает расщепление (ума, души, личности). Но душа, ум и личность не цельны, расщеплены, лоскутны и у так называемых нормальных людей, только не явно – привычно. Самую что ни на есть железобетонную норму чаще всего и сокрушает и обращает в руины, как землетрясение, прорыв темных глубинных сил патологии – звериный бунт подсознания…

Быть нормальным – ужасная психическая нагрузка, не все ее выдерживают. То, что мы называем психозом – только наружность непонимаемой нами внутренней жизни. А некоторых людей считают психически больными лишь потому, что они не принимают господствующих в социуме стандартов.

Помню, как поразило меня на первом году работы, когда один из опытных, тертых психиатров, моих старших коллег, сказал по поводу пациента:

– У него шизофреническая честность.

– Это как – «шизофреническая честность»? – опешил я.

– Ну так, шизофреническая. Только шизофреники могут быть такими… Патологически честными.

Он смотрел на меня так, что мне захотелось спрятаться…

Работая в психиатрических клиниках и диспансерах, не переставал удивляться, как много среди пациентов людей добрых, отзывчивых, совестливых. И это притом, что многие из них страдают от своей подозрительности, от ревности, от навязчивостей и страхов, бывают одержимы приступами ярости, бредом преследования и так далее.

Выходя из больничных стен, острее чувствовал, как много среди людей, казалось бы, реалистичных, трезвомыслящих и успешных, ограниченных тупарей и жлобов, равнодушных эгоистов и сволочей, разрушающих жизни других, собственных детей в том числе…

Нет, – говорил я себе, – я не поклонник этой нормальненькой публики. Я на стороне сумасшедших, моих милых, хороших, искренних сумасшедших…

Дорогие мои сумасшедшие,
под другие крыши забредшие,
собирайтесь ко мне домой,
как заждался я, Боже мой.

Я зову вас не на лечение,
не готовлю вам развлечение,
нет, не пить и не морды бить,
а уметь сумасшедшим быть.

Да, искусство быть сумасшедшим,
как подсолнух зимой расцветшим,
никому не сделав бо-бо –
это, братцы, жлобам слабо.

Если кто-то с собой не справляется,
пусть отрада в него вселяется.
Да поможет нам Благодать
с темной силищей совладать!

Настоящий Живой Сумасшедший,
в подземелье звезду нашедший,
как вода побеждает сталь,
как травинка пробьет асфальт.

Он и с Богом затеет шуточки,
он займет у Него три минуточки.
Он прорвется к Нему в кабинет,
а Его там и вовсе нет –
Богу сиднем сидеть не нравится!

И тогда он домой отправится
и заботиться станет о том,
чтобы кактус раскрыл бутон,
чтобы котик на солнце жмурился,
чтобы хмурый чудак расхмурился,
чтобы, смерти чихнув в оскал,
одуванчик пробил асфальт…

Понимание душевных страданий и необычных переживаний лишь как «отклонения» и ничего сверх того – есть знак тяжкой духовной болезни общества: невменяемой ограниченности, присвоившей себе звание нормы.

В отличие от стоматологов и хирургов, осуществляющих свое ремесло в рамках установленной предсказуемости результатов, психиатры узаконенно ловят рыбку в мутной воде.

Диагнозы – «шизофрения», «невроз» и прочая – разные способы обзывания неизвестного, загораживающие от заинтригованной публики, словно мантия фокусника, простое, как мычание, непонимание.