Коротков

Рассказывать о впечатлении, какое произвел на Короткова Париж — задача непосильная. Автор об этом может судить по собственному опыту. Четырежды бывал в этом удивительном городе, но ничего вразумительного о нем рассказать друзьям не сумел. Заканчивал бесполезным советом: «Это надо видеть собственными глазами».

А между тем ни об одной другой европейской столице российский человек с детства не знает так много, как именно о Париже. Возможно, потому, что первыми самостоятельно прочитанными книгами у многих из нас были «Три мушкетера» А. Дюма и «Собор Парижской Богоматери» В. Гюго. Да и 18 марта — День Парижской Коммуны многие годы являлся в СССР официальным праздником. С детских лет мы слышали эти завораживающие слова: Монмартр, Монпарнас, Эйфелева башня, Гранд-Опера (с ударением непременно на последней букве!), Лувр, Елисейские поля, Версаль, Булонский лес, гробница Наполеона, Вандомская колонна, Триумфальная арка, кладбище Пер-Лашез, Чрево Парижа и даже Плас-Пигаль… Все эти названия, разумеется, были прекрасно известны Короткову и до поездки во Францию. Многое о парижских нравах и обычаях рассказывала ему и Мария Вильковыская. Кое-что, но уже в ином ключе, втолковал «Швед». В частности: по возможности не появляться на улице Гренель, где располагалось посольство России, а ныне полпредство СССР, на улице Дарю, где находился главный православный храм во Франции — собор Благоверного кн. Александра Невского, улице Пасси, которую облюбовали для поселения многие русские эмигранты. В этих местах всегда собирались бывшие соотечественники.

Конечно, в отличие от «Шведа» у Короткова в силу его возраста и биографии возможность встретить знакомого практически приближалась к нулю. Но «бывшие» обладали необъяснимой, мистической способностью за версту выявлять своего земляка-русака в любом обличье. По нескольким пустяшным, ничего не значащим фразам, пусть и произнесенным по-французски, они безошибочно могли бы опознать в Карле Рощецком уроженца Самотеки и 1-й Мещанской.

На лекциях в университете Коротков познакомился со многими студентами, один из них привлек его внимание тем, что регулярно читал социалистическую газету «Попюлер». Ничего особенного в этом не было — социалистические и коммунистические идеи в тогдашней Франции буквально витали в воздухе, их разделяли даже некоторые русские эмигранты, особенно из числа молодежи. Новый знакомец Короткова — назовем его условно Пьер — не имел сколько-либо значительных средств к существованию и вскоре был вынужден бросить учение, чтобы найти хоть какой-то заработок.

Между тем Гитлер впервые после прихода к власти проявил свою агрессивность в сфере внешней политики, что не могло не привлечь внимания Короткова, поскольку то было связано с его первой «заграничной» страной Австрией. Эта страна всегда была для Гитлера самой острой занозой. Дело в том, что став канцлером Германии, фюрер формально оставался… австрийским гражданином! Чтобы стать «настоящим» немцем, он просто обязан был «перекрестить порося в карася», то есть сделать Австрию одной из германских земель, вроде Пруссии или Баварии. Но альпийская республика никогда в состав Германии не входила!

Свою навязчивую идею Гитлер никогда не скрывал — об этом он написал уже в первом разделе программной книги «Майн кампф» («Моя борьба»). К захвату Австрии Гитлер стал готовиться сразу после прихода к власти в Германии. Он назначил депутата рейхстага Теодора Хабихта инспектором нацистской партии Австрии, а лидеру последней, переехавшему в Германию Альфреду Фрауенфельду, помог обосноваться в Мюнхене. Отсюда Фрауенфельд ежедневно выступал по радио, обращаясь к своим единомышленникам. Из Мюнхена же переправлялись в Австрию оружие и взрывчатка. Дело дошло до того, что Гитлер дал согласие на формирование так называемого Австрийского легиона числом в несколько тысяч человек, готового по первому приказу перейти границу, отделявшую Баварию от Австрии.

Уже 3 октября 1933 года нацисты совершили покушение на твердого противника «унификации» канцлера Австрии Энгельберта Дольфуса. Канцлер был легко ранен. Тогда уладить международный скандал удалось при активном вмешательстве Муссолини. Итальянский дуче имел свои виды на альпийскую республику. После подавления известного восстания шуцбундовцев в феврале 1934 года три державы — Италия, Франция и Англия подписали декларацию об австрийской независимости.

12 июля 1934 года австрийское правительство издало указ о введении смертной казни за контрабанду и хранение взрывчатых веществ. Под действие этого указа подпало семеро нацистских террористов. Тогда уж в Германии начался настоящий антиавстрийский шабаш. Мюнхенская радиостанция открыто заявила, что если суд, назначенный над семеркой на 20 июля, вынесет смертный приговор, канцлер Дольфус и министры правительства ответят за это головой.