Коротышка или Байкер для графа Дракулы

Кажется, попросив Стасю остаться дома и как следует выспаться, он явно поторопился. Ей не помешал бы лишний выходной, но, к сожалению, пунктуальность девушки всегда стояла выше собственных желаний. В некоторых случаях, как выяснилось, работа на Станиславу влияет далеко не с хорошей стороны… Впрочем, о своем здоровье она вообще редко когда задумывалась.

Сам Влад вчера почти не пил, четко осознавая, что ему впереди предстоит еще уборка, как минимум, а как максимум — совместная ночевка с девушкой, обнимая которую по ночам, сдерживать собственное желание становилось всё сложнее.

Переводить их заметно окрепшие за последнее время, но по-прежнему хрупкие отношения в горизонтальную плоскость Алехин не торопился. Сделать неверный шаг сейчас, когда все только стало налаживаться, стало бы верхом глупости с его стороны.

Слишком долго он не замечал ее рядом с собой, не смотрел как на девушку, не разбирался в собственных чувствах. И упустил слишком много времени, в течение которого уже давно мог быть просто по-человечески счастлив. Только недавно он понял, что именно по-детски ранимой, упрямой и своевольной Стаськи так не хватало в его жизни.

А ведь разберись он в себе раньше, многое могло бы не случиться… Почему-то во всем, что произошло с сестрой Харлея, юрист чувствовал частично и свою вину.

Но что сделано, то сделано, прошлого уже не вернешь. И сейчас самым главным было уберечь Стасю от остальных бед и неприятностей, не допустить повторения прошлых ошибок. В некоторых моментах, натерпевшись от бывшего недомужа, девушка до сих пор вела себя как злой, испуганный зверек, вызывая в Цепеше абсолютно противоположные желания: убивать и защищать.

Думаю, не надо объяснять, которое из этих порывов к кому именно относилось…

Охранник, стоящий на выходе и спрятавшийся внутри здания от адской жары, поприветствовал его вялым кивком, на большее, похоже, он был просто не способен. Кивнув в ответ, Алехин спокойно миновал рамку металлоискателя, привычно толкнул двери, ведущие на танцпол, вошел внутрь… и замер, услышав отчетливый детский плач.

Наличие в развлекательном заведении ребенка не удивляло от слова вовсе. В конце концов, в клубе брата он бывал довольно часто, в отличие от прекрасных половинок членов банды, и лично успел познакомиться не так близко с Варварой, но очень хорошо с ее дочкой Марьей. Очаровательное, непоседливое темноглазое создание трех лет отраду ухитрилось покорить не только суровых байкеров, но и его самого. Да и Влад просто любил детей, и, признаваясь честно, давно подумывал обзавестись собственными.

Но только раньше у него не было подходящей кандидатуры на роль матери, а с возвращением в его жизнь Станиславы, стал ловить себя на мысли о том, что задумывается о наследниках все чаще и чаще…

Погруженный в полумрак танцпол оказался пуст. Оглядев окружающее пространство, сквозь эхо он с трудом отыскал источник настороживших его звуков. И, направляясь к барной стойке, с каждым шагом хмуриться всё больше и больше.

Марья была жизнерадостным, энергичным и позитивным ребенком, которую чтобы напугать или расстроить, нужно было сильно постараться. Да и не было в «Максимусе» никого, кто осмелился бы на подобное, а кого-то со стороны, во-первых, просто не впустили в клуб, а во-вторых, даже в случае проникновения незваного гостя, тут же его тихо прикопали бы и скромно отпраздновали.

За Царевишну, как ласково называла ее Варвара, байкеры стояли горой.

Нет, чтобы Марья заплакала, должно было произойти что-то из ряда вон выходящее… В голове Владислава один за другим промелькивали различные варианты, но все они оказались далеки от истины, когда он, завернув за барную стойку, едва не споткнулся об лежащую на полу Станиславу!

Ощущения были такие, словно он наткнулся на невидимую стену, весь воздух моментально выбило из легких. Кончики пальцев похолодели и дрогнули, а вдоль позвоночника скользнуло липкое, неприятное и непривычное ощущение.

Страх.

Он настолько привык всегда видеть рядом с собой Стасю, что даже ни на секунду не задумывался о том, что когда-нибудь может ее потерять. Он даже слабо себе представлял их возможное расставание, всегда сводя на нет даже малейшие намеки на ссору, не говоря уже о чем-то фатальном! И теперь, увидев неподвижную девушку, почувствовал, как внутри у него все заледенело, а в голове хаотично выстроились десятки вариантов, один хуже другого. Стася всегда жаловалась больной на желудок, категорически отказываясь его лечить, и кто знает, как дела обстояли на самом деле…

Те жалкие секунды, пока он опустился на одно колено и протянул руку к ее шее, растянулись на один невыносимо долгий, болезненный и ужасный миг длиною в бесконечность.

Пульс. Слабый, но ровный и отчетливый, легко прощупываемый на тонкой синей жилке на шее под бледной кожей.

И только тогда все встало на свои места. Легкие снова наполнились воздухом, сведенные судорогой пальцы расслабились, глаза стали видеть, а в ушах снова зазвучал тихий плач перепугавшегося ребенка.

Станислава была жива.