Коровы

Когда он кончил в сырые внутренности коровы, ему захотелось кричать. Ему хотелось кричать потоком раскаленных добела слов, которые сожгут этот грех, в который он с такой горячностью позволил себя завлечь. Но легкие были парализованы кошмаром, как в детских снах, когда чудовище лезет через дыру в стене, головы, истекая слюной, подбираются к кровати, а ты хочешь криком позвать папу, но тело просто-напросто отказывается повиноваться твоим приказаниям, и ты умрешь, если не издашь хоть какой-то звук, и вот ты выгибаешься так, что только голова и пятки продолжают касаться матраса… но толку в этом нет.

И Стивен свалился на пол и отключился.

Глава семнадцатая

Было темно. Сознание заползало обратно рваными серыми тряпками, по лоскутку за раз, истрепанное за время его отсутствия. Он чувствовал тяжесть собственной спины на холодном бетонном полу, тяжесть навалившейся черной тишины. Время шло, рассекая воздух, туда-сюда ходили крупные фигуры, невнятно бормотали глубокие голоса. Он открыл глаза, моргнул и поднялся на локоть. Бормотание усилилось, вокруг сомкнулись тени. В бедро легонько толкнули копытом.

— Говорил же, пиздец тебе.

Бычок из вентиляции.

Стивен стоял в кругу коров, голова кружилась, подташнивало, а ровный строй брюх процокал к стенам убойного цеха, открыв свет. Дюжина бурых, пестрых и черных коровьих морд дернулась в его сторону. Пытаясь разглядеть его, словно в нем было нечто, что им необходимо узнать.

Он зажмурился от неожиданно яркого света. Больше в убойном цехе никого не было. Стояла глубокая ночь, рабочие давно ушли. Слабый галогеновый свет наполнял зал воспоминаниями об убийствах. Стивену стало плохо.

— Хорошо провел время? Делал то, что хотел от тебя мистер Крипе?

Он нагнулся и сблевал.

— Ох ты господи! Думал стать большим и сильным мужиком, как остальные парни. Что-то сейчас ты на такого не тянешь. Скажи мне, чувачок, тебе понравилось нас убивать?

Стивен не ответил.

— Тебе повезло, что мы такие добрые, докопались до причин, почему ты это сделал. Мы могли бы пришить тебя, педрила.

Бык качнулся в сторону, тяжело дыша через нос, но Стивен не чувствовал опасности. Целью этого сборища было нечто большее, нежели возмездие.

— Давай, чувак, залезай, прокатимся.

— Куда?

— Ты давай, залезай.

Был ли у него выбор в этой опасной компашке? Ослабевший Стивен еле залез на широкую спину Гернзейца, вытянулся на животе, поближе к шее, будто жизнь этого животного могла своим теплом прогнать смерть других.

Они шумно протопали мимо загона к вентиляции. Решетка была открыта и висела на одном шурупе. Каждая корова опускалась на брюхо и, мыча и ругаясь, проскальзывала в дыру, направляясь всей массой в пространство впереди. Свет убойного цеха погас, и последняя корова вернула решетку на место.

Группа быстро передвигалась по трубопроводам. Блестящая листовая сталь бросала на них рябь отблесков, золотилась в свете слабых лампочек, натыканных одна на каждые десять ярдов Стивен вцепился в Гернзейца, ветер от движения трепал ему волосы. Коровы шли более или мене дружно, наращивая скорость, превращаясь в одну бегущую массу. В них жила радость движения, скорости, и неуклюжие в состоянии покоя туш становились изящными.

Через двести ярдов группа повернула, пролезла через отверстие в стене из лакированной стали, нырнула, словно поезд на американских горках в грубо выдолбленный туннель, в лабиринт проходов и залов.

Несмотря на все еще владевший им ужас убойного цеха, Стивен затрепетал.

— Что это за место?

Пришлось орать Гернзейцу прямо на ухо, чтобы слова не утонули в грохоте.

— Старые сточные трубы, старые линии подземки, дыры в земле, туннели. Мы их нашли и соединили между собой. Они приведут в любое место, чувачок. В любое место в городе. Городская жопа.

— Бред какой-то.

— Что мы живем у тебя под ногами? Первых из нас Крипе оставил ночью в загоне и мы смылись. Нашли вентиляцию и быстрее съебали. А потом, чувачок, нас стало больше. Коровы любят ебаться, не меньше некоторых. И жрачки здесь навалом. Не клевер, надо сказать, но ни хуя, не так уж плохо.

— Разве он не пытался вас найти?

— Крипе? Это было давно, когда он еще не считал себя богом. Обоссался, конечно, зуб даю, но нас найти не пытался. Но всегда, блин, следил, чтобы больше никого не забыть в загоне. И еще он никогда не остается в убойном цехе один.

Они пробежали вдоль платформы старой станции метро; некоторые коровы принялись гудеть как поезд, посмеиваться друг над другом, щипать друг друга за уши и хвосты, притворяясь, что это не они.

— А почему вы не убежали за город?

— Блядь, чувак, если люди увидят, как мы бродим за городом, они тут же загонят нас обратно. К тому же, прожив здесь некоторое время, нас не тянет в другое место.

— Здесь безопасно?

— Ага, и еще кое-что. Оттого, что глаза у нас расположены в некотором роде по бокам головы, когда мы бежим по туннелям, мы испытываем удивительно яркое чувство скорости. Мы ощущаем себя лошадьми… мы больше не коровы.

Коровы стрелой пролетели сквозь еще один туннель.