Корпоратив королевской династии

– Да, помню, нам об этом за завтраком сказали, но вроде бедняжка хорошо слышит, – кивнула я.

– Лера моя дальняя родственница, – вздохнула Элиза, – ее в детстве поезд напугал. Стояли они с матерью на платформе, ждали электричку, смотрели в сторону семафора, и вдруг за спиной, как заорет: у-у-у! Мимо станции, ревя во весь гудок, пролетел скорый поезд. Маленькая Валерочка так громкого звука испугалась, что навсегда замолчала. Куда ее только потом не водили, по всем докторам таскали, медики одно и то же твердили: девочка здорова, это стресс, наверное, он пройдет, а может, и нет. Ну вот и не прошел. Лера умная, исполнительная, после смерти матери я ее из Питера сюда привезла, теперь она в Олафе работает. А кто вам про домик сказал?

– Аптекарша, – пояснила я, – говорила, что он очень интересный с архитектурной точки зрения.

– Розамунда, – поморщилась Элиза, – несчастную муж столько раз по голове бил, что мозг отшиб. Она несет чушь. И откуда ей знать, что у нас в лесу есть? Розамунда в замке никогда не служила.

Я изобразила удивление:

– Кондитер показался мне приятным мужчиной, вежливый, услужливый, очень вкусные пирожные печет.

– Насчет последнего не спорю, – согласилась Элиза, – руки у Юрия золотые, он талантливый, торты Фихте славятся, за ними бог весть откуда приезжают. Перед возвращением домой купите у него коробку медового печенья, оно несколько месяцев хранится, ни свежести, ни вкуса не теряет. С туристами Юрий слаще своих эклеров, всегда улыбается, кланяется, по-русски разговаривает, а на самом деле он вас ненавидит.

– Мне рассказали, что Фихте из Верных, – кивнула я.

Элиза поморщилась.

– И он, и его мамаша, по той вообще сумасшедший дом давно плачет. Юрий плохой человек, он постоянно скандалы затевает, со многими отношения испортил, мне, например, всегда гадости говорит при встречах. Я к нему в кондитерскую не хожу. К Розамунде тоже не заглядываю, но часто ее на рынке или в супермаркете вижу. Вечно у нее то глаз подбит, то синяк в пол-лица. Всем известно, что Фихте супругу колотит. Госпожа Елена переживала, все говорила:

– Элиза, может, нам вмешаться? Вдруг Юрий Розамунду убьет?

А я ей всегда отвечала:

– Извините, но помогать надо тому, кто просит о помощи, а Фихте к вам не обращается. Наверное, ей колотушки нравятся, кто зуботычинами на самом деле недоволен, тот в полицию бросится.

Элиза уперла руки в бока.

– А потом прошлой весной Розамунда на прием к госпоже Хансон записалась. Такое любопытство меня обуяло! Прямо огнем жечь начало. Не выдержала я, поинтересовалась после ее ухода у хозяйки:

– Неужто аптекарша созрела, чтобы на Юрия пожаловаться?

– Нет, она просила разрешения на сбор лечебных трав в нашем лесу, – ответила Елена.

Ой, думаю, зря хозяйка по доброте душевной бабу пожалела, наделает она нам беды. И точно! Через неделю я Розамунду в коридоре замка поймала.

– Вот это да! – ахнула портье. – Она без спроса вошла?

– Да, Людочка, – подтвердила Элиза, – ладно бы к группе экскурсантов примкнула, хоть как-то объяснимо: желала посмотреть Олаф изнутри.

– Но она его должна знать, – возразила Людмила, – в замке устраивают балы, купить билет любой может, он недорогой. Я приобрела, пойду на сотое торжество. Мне Лиза, сменщица моя, рассказывала, что интерьер впечатляет. Стариной стены дышат.

– Верно, милая, – согласилась Элиза, – но гостей впускают исключительно на территорию для туристов. В покои хозяев им дороги нет.

Люда прикрыла рот ладошкой.

– Аптекарша на половину господ Хансон вперлась? Вау! Как она туда пробралась?

Элиза оперлась о прилавок.

– В замке несколько входов, туристы через один внутрь попадают, те, кто в гостинице живет, другим пользуются, прислуга третьим, а у Хансонов своя дверь, они ее постоянно запирать забывают. И про створку, которая с лестницы вход на их территорию блокирует, не думают, в лучшем случае табличку «Не входить» повесят. Сколько раз я перед уходом домой все тщательно закрывала, но я заканчиваю работу в девять вечера, хозяева еще не спят, они перед сном гулять любят в любую погоду, даже в плохую по саду бродят. Приду утром и нахожу их дверь чуть ли не нараспашку, ну, прямо как дети. Розамунде запретили после того случая даже к воротам Олафа приближаться, привратника предупредили: Фихте без особого распоряжения никогда не впускать.

– Интересно, чего она хотела? – полюбопытствовала портье.

– А, – махнула рукой Элиза, – нацелилась украсть что-то, у хозяев много антиквариата, коллекционеры за старинные вещи грузовик денег отвалят.

– Розамунда и Юрий не нищие, – подначила я управляющую, – у них кондитерская, аптека. Сами говорили, что торты Фихте популярны.