Корпорации (февраль 2009)

Но «Города и годы» читать надо. Полезная книга, и она останется. Не говоря уже о том, что послесловие к ней, датированное 1950 годом, тоже очень занятное. Там Федин приводит прелестный германский анекдот 1933 года: Гитлер прогуливается с Гинденбургом. Гинденбург роняет носовой платок, Гитлер его подбирает, и Гинденбург рассыпается в благодарностях. Гитлер: «Ах, право, это такой пустяк!» Гинденбург: «Не скажите. Этот платок - единственная вещь в стране, куда я могу сунуть нос».

В отличие от прочих сочинений Федина, этот анекдот легко реанимируется и переносится в актуальные контексты.

Денис Горелов Косим трын-траву

«Дикое поле» по сценарию Петра Луцика и Алексея Саморядова

Долго ли, коротко ли, в деревне ли, в городе жили да были два веселых хлопца Петро да Алексей. Оба ладные, оба видные, косая сажень, вкусно пьющие да споро пишущие - Петр больше про молодечество, Алешка - про сглаз да наваждение, а сообща выходило про силу богатырскую современного дальнего русака, старателя и воина. Когда силу совсем уж лубочными прибаутками приватизировал Данила-брат, ребят уж Господь прибрал; не их настало время - да и не Данилино, как выяснилось впоследствии. Алексей в 32 года оскользнулся на балконе постоялого двора, Петр отошел во сне в 40 - как и кое-кто еще из больших русских писателей, болеющих за народ и только через это перепивающих лишку, а не для удовольствия.

Герои их ковали молотом, курили в небо, взламывали замки и пароли, легко брали чужое по горскому праву силы и желания, тягались с киргиз-кайсацкой ордой, стерегли границу от басурман или вспарывали ее же с санным спиртовым конвоем, хаживали на президента (и задушили однажды, ей-Богу, задушили лично президента Ельцина в кремлевских палатах за спесь, несговорчивость и окаянную нефтяную ориентацию!). Землепашествовали, сказку сказывали, потрошили подпольных миллионеров и собирались в поход на бесов за обманом отобранными у Кольки Смагина синими глазками. Ели с ножа. Читали в степи в метель под шатром из тулупов, топя костерок прочитанными страницами. Гранату кидали в пропасть - ни за чем, для чувства. Шли по следу - самок, денег, опасности, - чутьем, спиной считывая притяжение. Иногда нелепо помирали - а то; нельзя же каждый сценарий заканчивать стоящим враспор на своей земле хозяином - компаньоном заморских купцов да собирателем русских земель. Кто на кривой нож по дури попал, кто… - да нет, чаще именно так, зазря: в лобовухе таких не собьешь. На периферии каждого сценария буянила банда Митрофана Сковородникова - был у них такой талисман, фишка. Зайцем засунуть банду Митрофана им удалось даже в восьмую серию сериала «Государственная граница», который они лечили за деньги от патриотической глупости, - кто не верит, пусть проверит, Митрофан там в самом начале.

Были они как-то выше распрей с Кавказом и Америцей, а тягались с чертями и податливым к ним русачеством. Жили мужским становищем на Преображенке, варили супы наваристые жбанами, строчили на кухне под сигаретку в шукшинских ученических тетрадочках. Иногда жен пускали, тихих да улыбчивых, как надо.

Но как- то совершенно, ну начисто не везло им с режиссерами. Прокатного кино для людей тогда не было, потому что не было денег, а фестивальные артхаусные режиссеры вечно норовили напустить в их отчаянную пассионарию разнообразного гамлетизма, тягостных раздумий о судьбах родины и прочей мажорской бесхарактерности. Венгерский дурень Томаш Тот счел наилучшей приметой былинного сказа косолапую медлительность -за съемку санной гонки басурман за поездом рапидом, с замедленными сполохами снежной трухи, за лярюсскую пивнушку литейного завода в гигантском самолетном ангаре, за зипуны нараспашку ему б ноги повырвать; есть надежда, что уже - давно что-то о нем не слышно. Маньерист Саша Хван на роли двух топтыгиных, собирающих гоп-стопом деньги на выкуп подруги из тюрьмы, взял клубных рафине Олега Меньшикова и Гришу Константинопольского, да одного еще и нарядил в белое шелковое кашне; и пошли стебельки-задохлики рубиться с кулачьем за землю и волю. Ага. Режиссер Аветиков вообще снял «Праздник саранчи» до того тухло и вяло, что ребята сняли фамилии с титров и название запретили, - фильм про то, как инженер отстал от поезда в Азии, скинул шкуру быта и в охотку воевал с баями за друзей и волооких дев, вышел с декадентским названием «Савой» - тьфу.

Есть подозрение, что парни сыграли в ящик просто с досады.

Как писалось в одной из Лешкиных сказок: «Но тут вмешался Бог и все прекратил».

Фатальная безрукость постановщиков породила миф, что эти двое вообще пишут неосуществимые сценарии, - но Луцик, оставшись один, успел перед смертью лично снять «Окраину», где как раз обойденные и обезземеленные мужики пошли за правдой в Москву и урыли президента. Серый кардинал «Русской жизни» А. А. Тимофеевский даже выступил с официальным требованием запрета «Окраины» за разжигание гражданской смуты - такие лавры двоечнику Говорухину и во сне не снились.