Корпорации (февраль 2009)

Да, многие и многие загнаны в условия, из которых главный выход завален, а запасного не было вовсе. То есть денег по этому проклятому кредиту не найти никогда, хоть продай почку и печень.

Но почему нет ни малейшей воли сломать хоть один сустав этой неправедной машине, сначала посадившей всю страну на неустанно пропагандируемые кредиты (мальчик, сунь сюда пальчик - будет зайчик), а потом вдруг начавшей работать в противоположную сторону (и захрустели у мальчиков их пальчики).

…Я все- таки пооторвал бы все пуговицы своим знакомым и незнакомым оппонентам. Хотя бы пуговицами иногда можно пожертвовать.

И вот почему.

Дело в том, что других соотечественников у нас нет. Есть только такие. И значит нужно строить такое государство, где они выживают, а не умирают.

Иных вариантов нет, хотя нам их по-прежнему предлагают.

Вот недавно человек, также вступавший в спор со мной, небезызвестная Тина Канделаки, опубликовала очередную колонку в «Известиях», обращенную, в том числе, и ко мне; впрочем, на сей раз в статье лично не названному (много чести!).

«Вместо того чтобы кричать… - сообщает Тина, -… очень рекомендую эффективней работать на своем месте и каждому отвечать за себя».

О, как непосредственны женщины! Они часто прямо сообщают то, что окружающие их мужчины разумно опасаются произносить. Но мы в курсе, что они так думают, мы в курсе.

Они, в отличие от Тины, могут еще и так сформулировать свою мысль: «Вместо того чтоб кричать, иди и удавись». Главное только, чтоб было тихо.

Хорошо, не будем кричать. У меня даже для начала есть одно рациональное предложение.

Двадцать лет нам неустанно предлагали выдавить из себя раба. Давили-давили, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку.

Знаете, что. Давайте теперь давить из себя господина.

Господина, живущего в мире господ. Неустанного господина обстоятельств. Эффективного и деятельного господина, всегда знающего как надо, преисполненного таким сладострастным и пышным снобизмом, который можно перерабатывать в сливки.

Убить господина, это не значит стать рабом. Произойдет совсем другая трансформация.

Он не менее омерзителен, чем раб, этот господин. Убивайте его в себе скорее сами, не то за ним все-таки придет кто-нибудь другой.

Мы уже не владеем ситуацией. Если нам кажется, что владеем, - мы ошибаемся. Отныне ситуация будет владеть нами все злее и упрямей.

Евгения Долгинова Посвящение в студенты

Дело об иммунитете

I.

«В редакцию пришло письмо», позволю себе такой зачин. Письмо начиналось словами: «У моего однокурсника был двоюродный брат…», а заканчивалось так: «… скорее всего, дело юридически задушат, и о справедливости даже мечтать не стоит», - в тоне молодого человека чувствовалась тяжелая уверенность.

Со дня трагедии, о которой сообщал читатель, прошли уже две недели, и две семьи, похоронившие семнадцатилетних сыновей - в московском районе Бескудниково и мордовском городке Рузаевка, - кричали и плакали, проклинали, бились головой о стену, сходили с ума; в город Кельн уже улетел самолет, на борту которого был 31-летний учитель немецкой школы имени Гааза при посольстве ФРГ - Беньямин Томас Хоберт. Если судить по той скудной информации, которую удалось отыскать, средней руки европейский интеллектуал, среди работ - исследование про Ивана Грозного. Что ж, кровавая русская экзистенция - всегда притягательная тема.

II.

До полуночи, до наступления 30 ноября оставалось минут 10. Двое первокурсников, 17-летних студентов МИРЭА, провожали девушку после праздника посвящения в студенты. Была суббота, сияла Вернадка, полная огня; Андрей Камынин позвонил маме: «Все хорошо, буду дома через час». Они с мамой были хорошими друзьями.

Потом, когда Ольга Камынина - красивая молодая женщина с лицом, про которое обычно говорят «выжженное горем», начнет составлять хронометраж, то поймет, что он звонил ей ровно за две минуты до гибели, до того как ступил на зебру около дома № 33 на проспекте Вернадского.

Им оставалось пройти несколько шагов до тротуара, когда «Порше Кайенн» как-то странно изменил траекторию и подался влево. Андрей, перелетев через машину, погиб сразу, мгновенно. А Сашу Евтеева машина толкала перед собой еще сто метров, до следующего перехода.

Очевидцы - их оказалось много - говорят, что скорость была не меньше 150 км/ч; экспертиза установила 120.

Если бы машина ехала по прямой, наезда не случилось бы.

III.

Беньямин Хоберт заблокировал двери и сидел, обхватив голову руками и раскачиваясь. Наверное - не верил, пытался сбросить кошмар, очнуться от страшного сна. Очень быстро приехал представитель посольства и забрал его: господин Хоберт, обладатель полного дипломатического иммунитета, не подлежал задержанию.

Машина была исправна. Тормозного пути не обнаружили.