Корпорация

Повестки не было. Вместо нее был толстый белый конверт формата А-4. Внутри конверта – аккуратные ксерокопии документов, свидетельствующих о хищении средств Снежнинской горной компании.

И он сломался.

С ним встретились. Говорили о приватизации СГК, особое внимание уделяя моментам скользким, шатким, не совсем ясным. Говорили о взаимоотношениях внутри рабочих коллективов, и о возможности манипулировать этими самыми коллективами посредством профсоюзных лидеров… Он снова был консультантом, он честно и и грамотно выполнял свою работу – вот только, сменил заказчика…

Он сам продумал до мелочей схему рыночного кризиса. Подготовил аналитическую записку, якобы предназначенную для Старцева, где правда и ложь переплелись столь искусно, что и более-менее посвященному в секреты отрасли человеку непросто было отделить их друг от друга. Он поставил на этой бумаге свою подпись, и сам же указал, кому и как следует ее передать, чтобы создать полную видимость нечаянной утечки информации…

И теперь он сидел, серея лицом, чувствуя на теле нехороший липкий пот и странную безразличную вялость внутри. Сидел, тоскуя, думая об одном: только бы это кончилось, только бы поскорее кончилось… Но Старцев продолжал задавать вопросы:

– Юрий Семенович, – вот теперь голос его был сух и даже, пожалуй, страшен, – И последнее… Имя заказчика?

Березников вздохнул. Что-то мешало ему видеть, странная мутная пелена перекрывала лицо Старцева напротив и фигуру стоящего за его спиной дылды Малышева. Он провел рукой перед глазами – пелена не исчезала, а рука показалась вдруг будто ватной.

– Да вы ж знаете, Олег Андреевич, чего там…

Попробовал улыбнутся, но вышло как-то криво.

– От вас хочу услышать, – голос Старцева все отдалялся, все глуше становился, – Это Фрайман?…

– Фрайман. – кивнул Березников, – Фрайман, да… а… ах ты… черт…

И на глазах у Старцева и Малышева его лицо вдруг стало заливать багровым, побагровела и вздулась разом шея. Грузное тело в кресле дрогнуло, странно выгнулось… Березников захрипел и, непослушной рукой пытаясь сорвать с себя галстук, медленно пополз с кресла вниз, скользя ногами по пушистому коричневому ковру…

И пока Малышев стоял столбом, пытаясь понять, что же это происходит, Старцев рванулся из кабинета вон, и, распахнув дверь, крикнул страшно:

– Наташа, врача сюда… И сразу же «скорую»… сердечный приступ…

… Спустя двадцать минут реанимационная бригада увезла в направлении ЦКБ ослабевшее тело Березникова, а штатный доктор Центрального офиса клятвенно заверил Старцева, что дело, действительно, худо, что могут ведь и не спасти. Старцев покивал головой, вызвал Шевелева и попросил людей – подежурить у палаты Березникова. Шевелев вопросов задавать не стал, кивнул и вышел…

– Опоздал к черту, – Старцев глянул на часы, – Встреча была назначена…

И тотчас, будто его услышали через двойные звуконепроницаемые двери, селектор на столе проговорил Наташиным голосом:

– Я, Олег Андреевич, перезвонила, принесла извинения… Не волнуйтесь, перенесли на послезавтра – у вас там было окошечко…

– Что б я без тебя делал… – пробормотал Старцев и впервые за несколько последних дней улыбнулся.

А после сел с Малышевым за стол и набросал на чистом листе несколько цифр.

Еще немного – и Фрайман своего добьется. Корпорация на грани жесточайшего кризиса. Если ценовую ситуацию на рынке не удастся выправить в течение двух ближайших месяцев, только на палладии будет потеряно минимум 200 миллионов долларов. Кочет все еще официально не отрекся от своих требований – еще 300 миллионов. С Генпрокуратурой, требующей 500 миллионов, по-прежнему нет никакой договоренности. Векселя на 300 миллионов, скупленные Фрайманом, со дня на день могут быть предъявлены к оплате. Итого – более миллиарда долларов. Миллиарда!…

А денег свободных, между тем, нет, и не будет. Кредит брать тоже не под что: «Росинтербанк» только-только набирает обороты после реструктуризации, «Ярнефть» обросла судебными исками, да и под СГК, после заявлений Прокуратуры и наезда губернатора Кочета никто не даст и десятка миллионов, разве что – под залог акций… Но акции – это слишком рискованно, да и они упали в цене после событий этого лета…

– Ну? – спросил Старцев, выставив на листе жирный знак вопроса.

Малышев на знак посмотрел, поиграл бровями и ответил коротко:

– Жопа…

22

8 сентября 2000 года, пятница. Москва.

– Пожалуйста, проходите… – кивнул, появляясь в дверях человек, и оба сидевших в приемной человека разом встали и проследовали в кабинет.

Высокий и плотный человек со старательно зачесанной на бок челкой поднялся навстречу, крепко пожал вошедшим руки и усадил за небольшой круглый стол, посреди которого красовалась многослойная башенка из живых цветов.

– Вашу записку, Олег Андреевич, я читал, – сообщил человек и оборвал с тугой розочки лепесток. – Ситуация мне в общих чертах ясна. Поэтому, сразу перейдем к предложениям. Итак?…

Проследив невольно за движением его руки, Старцев поднял глаза:

– Мы вчера консультировались с Модестом Гавриловичем…