Корпорация

– Красивую песню спел. Почти правдивую. Только один момент непонятен: если этот Притыкин тебя на испуг взял, и ты, как зайчик, не корысти ради, а токмо от страха, побежал исполнять, откуда тогда домик-то появился? На Рублевке, а?…

Ручкин вздохнул.

– Я понял кое-что. Но поздно – уже процесс пошел, уже цеховые комитеты к Пупкову обратились, работа началась. Остановить это уже трудно было. Ну, вы понимаете… Я понял, что не из какого он не из ФСБ.

– Как вы это поняли? – поинтересовался Шевелев.

Ручкин пожал плечами:

– Много разного… В первый раз когда Притыкин появился, в Москве еще, он так себя держал… Ну, и я тогда испугался очень, у меня даже мысли не было, что он может… врать может. Корочки, опять же… А потом он вроде как расслабился. Вот замашки такие, знаете, поведение какое-то, жаргон этот… Ну, не похоже, что человек из органов. Вот, не знаю, как объяснить…

– Какой жаргон?

– А вот такой! – и Ручкин, не найдя слов, кивнул на Малышева.

– Человек из бизнес-среды? – подсказал Шевелев.

– Точно. Ну и, много всего, по мелочам… Он со мной связывался еще несколько раз, инструктировал. Я понял, что другой информации, ну, о делах в комитете, у него нет. Только от меня. Потолковал с одним человеком… знающим… Тот сказал – родимый, ты что? В ФСБ столько народу стучит… В общем, когда мы с ним встретились в Москве, я прямо сказал, что ему не верю, и что направлю заявление в Снежнинское управление ФСБ. Он сначала задергался, возмущение изобразил, а потом…

– Предложил вам сделку, – холодно закончил Шевелев.

Ручкин кивнул.

– И ты продался! – Малышев встал со стула, пошел кругами по комнате, – Ну, еще бы! Элитная недвижимость! Из профсоюзной кассы ты бы за всю свою жизнь столько не уворовал!…

Ручкин поднял глаза, собрался было что-то сказать, но смолчал.

– А на компанию тебе насрать с большой колокольни! – продолжал бушевать Малышев, – «Горка» теряет на этом сумасшедшие бабки. Акции падают. Два инвестиционных проекта остановлены, и когда возобновятся – неизвестно. Кредит на переселение пенсионеров на «материк» два года ждали – сорвался! ЕБРР делает вид, что ни о чем мы не договаривались. Если забастовка состоится, компания потеряет еще больше, и тогда вообще неизвестно, чем будем зарплату платить – твоим же людям, которые тебя выбрали… Вот что! – и, подойдя вплотную к предателю, Малышев наклонился к самому его лицу, – Ты эту кашу заварил, ты и расхлебывай. Что можно сейчас сделать, чтобы это остановить?

Не подымая глаз, Ручкин покачал головой:

– Ничего. Я пытался. Но люди завелись. И Пупков завелся, ему отступать нельзя – через полгода перевыборы, он место потеряет, если сейчас отступит.

– Начальство это ваше… Независимые профсоюзы… Могут что-нибудь сделать?

Ручкин снова покачал головой.

– Вряд ли. Они нас не дотируют, у них на нас – никаких прав. А Пупков и вовсе их слушать не станет.

– Немченко?

– Нет. Если только…

– Если на уступки не пойдет? – хмыкнул Малышев, – Ну да, действительно. Чего там мелочиться. Двести лимонов баков, делов-то…

В кабинете наступила тишина. Подумав, Малышев распорядился:

– Оставайся в Москве. Пупкову отзвонишься, скажешь, что берешь отпуск. По уходу за столичной недвижимостью. А чтобы ухаживалось лучше, мы тебе двух помощников определим, – Малышев посмотрел на Шевелева, и тот кивнул, – Они тебе подскажут, что делать, если этот твой агент ноль-семь появится. И только дернись!…

– В самом деле, Валерий Иванович, – Шевелев встал и отключил диктофон, – Нам очень не хотелось бы, чтобы наши внутренние проблемы стали известны кому-то со стороны. Но если вы попытаетесь предпринять что-то еще во вред компании, мы вынуждены будем обратиться за помощью… Ну, хотя бы к той же ФСБ, – он вынул из доктофона кассету и, выразительно помахав ею перед носом Ручкина, спрятал во внутренний карман пиджака.

…Оставшись один, Малышев упал в кресло и надолго замер. Ручкин, скорее всего, про притыкинские «корочки» и угрозы наплел – все-таки, какое-никакое оправдание, чего, мол, со страху не сделаешь. Бог с ним. Главное, есть теперь доказательство того, что к профсоюзным волнениям в Снежном причастна внешняя сила. И сила эта не безымянна и не безлика. «Альтаир». Фрайман. Имя врага названо, лицо известно – теперь бороться будет легче.

Еще через три дня в кабинет Малышева наведались Немченко и Симкин, вызванные из Снежного телефонным звонком. Втроем просидели около двух часов над кипой бумаг, споря и тыкая пальцами в колонки цифр. В конце концов, нашли выход.

Удовлетворение профсоюзных требований обошлось бы компании в двести миллионов. Открытый конфликт и забастовка – в сто минимум. Но можно было отдать миллиона три и получить отсрочку в переговорах. На том и порешили…

… Малышев вышел из ванной и, накинув халат, прошел в кабинет. Включил компьютер. Собственный провайдер «Росинетера» работал безукоризненно – на то, чтобы войти в интернет ушли считанные секунды. В почтовом ящике ждала рассылка новостей бизнеса.

Москва. 17 июля. ИНТЕРФАКС-МОСКВА. Назначенная на сегодня забастовка трудовых коллективов ОАО «Снежнинская горная компания» не состоится.