Корпорация «АйДи»

Я кивнул. Аннушка позвонила кому-то по телефону, и буквально через пару минут подъехало такси, которое быстро домчало нас до нужного места. Мы расположились на лавке с видом на великий Днепр прямо возле памятника князю Владимиру, который почему-то вместо креста держал в руке английскую букву f, которая была подсвечена голубыми неоновыми огнями словно вывеска. На плите фронтальной части постамента была сделана надпись: «Новая эра – новая вера». Я вынул из пакета бутылку и протянул ее Аннушке. Сделав глоток, она вернула ее мне. Я сразу же повторил ритуал.

– Как тебе наша работа? – спросила она.

– Как в анекдоте. Вроде бы все нормально, но осадок неприятный, – сказал я, и вновь протянул ей бутылку.

– Каждый волен делать свой выбор, – ответила она, принимая спирт.

– Тут очевидно, какой все мы выбор сделали, – сказал я, и как-то злобно засмеялся.

Аннушка ничего не ответила, а просто сделала еще один глоток. Воцарилось молчание.

– Хотел тебя попросить – расскажи на конкретном примере, как ты определяешь антиконтент? – прервал тишину я.

– Вопрос на миллион долларов, – улыбнулась Аннушка, – в сети очень много роликов, которые очень похожи на антиконтент, но по факту таковыми не являются. Например, как ты думаешь, клипы Васи Обломифа – это антиконтент или контент?

Я задумался. У этого исполнителя были смешные, саркастические ролики, в которых он высмеивал современную российскую действительность – от низкого уровня культуры и образованности общества до безграничной низости политических элит – во всех самых гадких смыслах этого словосочетания. Его клипы заставляли потребителя задуматься о том, что в стране происходит что-то не так.

– Думаю, антиконтент, – ответил я неуверенно.

Аннушка хихикнула.

– Не совсем. Вот что у тебя вызывают его ролики?

Я вновь задумался.

– Ненависть к власти – от чиновников и правоохранителей до Кремля, к быдлу, с которым приходится ежедневно сталкиваться на улицах, и к нравам, царящим в обществе, – сказал я.

– Вот именно, – подтвердила Аннушка, – ненависть никогда не приводит к свету. Все люди разные, соответственно и контент нужен разный. Для либерально-толерантной аудитории, включая представителей нетрадиционной ориентации, нужен особый продукт. Этим вопросом занимается специальное управление при Департаменте скреп и клюквы.

– Одно управление вопросами либералов и геев? – уточнил я.

– Подходы там одинаковые, только картинки немного разняться, – ответила Аннушка, – ты же уже должен понимать, что задача контента сконцентрировать внимание. Сфокусировать клиента на какой-то проблеме, заставить мусолить ее, лайкать, коментить, репостить, а после потреблять иной похожий контент. Задача антиконтента – вообще прервать потребление.

– У сообщества пидарасов и либералов свои скрепы, – пробубнил я.

– Так точно, – подтвердила Аннушка.

Я сделал еще глоток спирта и вспомнил вопрос, который давно хотел выяснить, но спросить было не у кого.

– А почему у клерков такая рабочая одежда? С масками все понятно – истинные эмоции здесь никому нахрен не нужны, но при чем тут спортивные костюмы и армейские береты, а также школьная форма, банты и чулки со шпильками? – спросил я.

– Здесь нет ничего сложного, – улыбнулась Аннушка, – мужской спортивный костюм и девичья школьная форма – дань уважения предыдущим поколениям клерков, которые упорно трудились на благо потребления во времена советской империи, когда выбор внешнего вида сотрудников был сильно ограничен возможностями легкой промышленности – в условиях плановой экономики, а также вкусом чиновников, которые утверждали тот или иной вид одежды. А кроссовки Adidas, чулки и туфли на шпильках – символ того, что даже в условиях тоталитарной системы и закрытых границ всегда есть место контрабанде и блату.

Я засмеялся: – А береты зачем?

– Береты носят по личному усмотрению. Военный головной убор подчеркивает важную роль нашей работы. Все мы солдаты на поле битвы потребления. Хотя, этот элемент одежды носят только самые упоротые сотрудники.

Внезапно я почувствовал себя пьяным и разбитым. Мне очень сильно захотелось спасть.

– Аннушка, отвези меня домой, пожалуйста. Что-то я устал, – попросил я коллегу.

– Не вопрос, – сказала она.

Через несколько минут мы уже сидели в салоне автомобиля, и я, уткнувшись в окно лбом, с закрытыми глазами плыл на волнах алкогольного транса. Из машины я выходил с трудом – с ярко выраженными нарушениями координации. Аннушка взяла меня под руку и помогла добраться до квартиры. В комнате она помогла мне раздеться и лечь в кровать. Во время этого процесса у нее из-под одежды выскользнул кулон на тонкой серебряной цепочке. Украшение было сделано в виде жука-скарабея, который в какой-то момент расправил удивительные крылья нефритового цвета и издал жужжащий звук, после чего я отключился.

Инициация