Корпорация «АйДи»

За спиной я услышал тихое сопение, и резко повернулся. В нескольких метрах от эскалатора появилась кабинка с мониторами, в которой в форме сотрудника метрополитена, правда, сильно изношенной и потертой, сидел мрачный худой старик с впавшими щеками и необычайного серого цвета глазами. На рукаве его пиджака я рассмотрел символ, который состоял из трех предметов: якоря в центре, христианского креста с левой стороны и морского трезубца с правой. Сверху две буквы – русская П и латинская N. В руках человек держал длинный шест с широкой лопастью на одном конце. Клянусь, еще секунду назад там не было никаких кабинок.

– Мелочь есть? – спросил у меня Степан.

Я вынул из кармана джинсов кошелек и раскрыл отделение с мелочью.

– Давай все, – сказал Гаврик, и я высыпал ему в руку все имеющиеся монеты.

Степан просунул в проем в кабинке мелочь, старик внимательно посмотрел на монеты, затем на меня, и с неохотой нажал на какую-то кнопку. Механизм издал негромкий лязгающий звук, и ступеньки понеслись вверх. Я хотел было спросить, почему Гаврик сказал, что мы будем спускаться, если мы на самом деле едем вверх, но снова решил промолчать. Всю дорогу мы ехали молча, но, когда ступеньки в конце подъема стали выравниваться, раздался громкий оглушающий звук, будто кто-то дунул в гудок паровоза, или скорее огромного теплохода, и эскалатор неожиданно остановился. Меня по инерции понесло вперед, и я ударил головой Гаврика в спину. От этого удара он подался вперед и встал на одно колено, хотя толчок был довольно легким. Я схватил его за плечи и попытался помочь подняться, но Гаврик, точнее его тело, противилось. Я прибавил рукам силы, однако Степан не поддался и в этот раз. И тут боковым зрением я заметил стоящие в нескольких шагах от нас фигуры. Кинув на них взор, я в очередной раз за сегодня испытал хорошо знакомое чувство негодования – будто меня ударило током. Передо мной стоял крупный белый козел с нереально огромными рогами, укутанный в шотландский плед, или что-то похожее, и смотрел на меня взглядом настолько прямым, проницательным, суровым и одновременно презрительным, что от неловкости, или скорее от страха я опустил голову. Возле козла, как я успел заметить перед психологическим поражением, нечетко различался парень в странной фиолетово-металлической военной форме и медном шлеме, державший огромную закрученную трубу, которая, вероятно, и издала ужасный звук, одновременно с которым остановился эскалатор.

– Все сгорит в огне потребления, – неожиданно выкрикнул Гаврик, вздымая вверх зажатую в кулаке правую руку.

Козел радостно заблеял. Степан повернул ко мне голову, и, заметив, что я стою, побагровел. – Быстро становись на колено и повторяй за мной, – сказал он, и вывернутой рукой с силой дернул меня за штанину. От этого движения я фактически упал на металлические ступеньки эскалатора, больно ударив чашечку. Не распластался я на лестнице лишь потому, что уперся плечом в боковую стенку подъемника.

– Повтори то, что я сказал – все сгорит в огне потребления, – прохрипел Степан.

– Все сгорит в огне потребления, – протараторил я, и также как Степан вздернул руку вверх.

Козел вновь удовлетворенно заблеял. После этого Степан встал, и взмахом руки призвал сделать так же. Какое-то время он стоял молча, смотря козлу в глаза, а потом тихо сказал мне: – Глеб, он приказывает, чтобы ты подошел к нему.

– К кому – козлу? – с опаской, предчувствуя ответ, спросил я.

– Не к…, – скрипя зубами, прошипел Гаврик, пропуская меня вперед, – а к Уильяму, Уильяму Виндзору.

Я с плохо скрываемой неохотой поплелся к козлу, точнее Уильяму Виндзору. Помня его взгляд, я старался не смотреть перед собой. Наконец, увидев его копыта, которые, к слову, были начищены не хуже, чем 100 лет тому назад туфли у расторопного чекиста после рейда на Кузнецкий рынок. Почему-то именно эта ассоциация возникла у меня в голове в тот момент. Козел опять заблеял своим мерзким голосом.

– Дать бы тебе коленом под зад, – подумал я, чувствуя, как животное изучало меня своими полосками-зрачками.