Корпорация «Коррупция» (СИ)

даже послезавтра. Он никогда не говорил, когда придет в следующий раз. И до последнего

ей приходилось оставаться в неведении.

Штурмин своим ключом отпер дверь, не разуваясь, прошел в гостиную, ни слова не

говоря, бросил пальто на диван, газету, в которой она безошибочно узнала «Колокол» – на

столик перед креслом и, плеснув себе в стакан виски, обжег ее взглядом. Был он сер лицом

и скован в движениях. Меж бровей над переносицей заложилась глубокая складка, как

всегда в моменты высочайшего нервного напряжения. Лучше бы он кричал, негодовал,

ударил бы, в конце концов, а не оставался внешне спокойным. Хотя Алена прекрасно

видела всю бурю чувств – за время отношений научилась читать его по глазам. У него

крупные неприятности, и во всех неприятностях повинна только безалаберность

амбициозной и бестолковой журналистки Алены Соболевой!

– Зачем тебе это? – говорил Борис свистящим шепотом, хлестко, точно плетью, бил

словами.

Что она могла ему ответить? Что в погоне за профессиональным признанием, за

карьерным ростом переступила через интересы самого близкого человека, любимого

мужчины, что не обратила внимания на его предостережения и настоятельные просьбы?

Что погруженная в собственные мысли и планы не посоветовалась с ним и влезла «со

свиным рылом в калашный ряд»?

– Я обличала только его… почти не называла других имен и фамилий… там же нет

ссылок на конкретных людей…

– И ты думаешь, это что-то меняет?

Чувствуя себя полной дурой, Алена вынуждена была признать:

– Нет.

Борис Штурмин отчитывал ее, как школьницу, не выучившую урок, а ей оставалось

только стоять в углу, опустив глаза. Как бы она хотела прямо сейчас провалиться сквозь

землю, утонуть, испариться, сгинуть в небытие, только бы не видеть разгневанных глаз, не

слышать четких рубленых фраз.

– Ты понимаешь, что на нескольких годах работы следствия поставлен жирный

крест?! Терабайты оперативной информации оказались выброшены на помойку! Люди,

дававшие свидетельские показания остаются без защиты! А мы вынуждены вернуться к

тому моменту, когда Давлатян был впервые задержан сотрудниками ФСБ. Никаких

доказанных связей и контактов. Ничего!

Искренне жалея, что она не черепаха, и не может втянуть голову в панцирь, Алена

мысленно сжалась в комок.

– Ты молодец! – советник резал по живому. – Ты сегодня в фаворе, на коне!..

Остальные – в говне, но вряд ли тебя это волнует. Цель-то достигнута! Еще одна звезда

героя на груди!

Зачем он так? Слезы обиды, капли вины, струйки раскаяния и бессилья оттого, что

нельзя уже ничего исправить, потекли по щекам. Она же не эгоистка, не какая-то

бездушная кукла. Дура, да! Но ведь не со зла все сделала, а по недомыслию. По

скудоумию, если хочешь. Не злись, пожалуйста, ведь я же люблю тебя и не могу без тебя!

Я боюсь тебя потерять, хотя и стараюсь выглядеть независимой.

Подойдя к нему, Алена села на широкий подлокотник кресла и попробовала

погладить Штурмина по волосам. Я исправлюсь, обещаю! Но советник вывернулся и

поднялся. Сделав рокировку, они поменялись местами, сохранив прежнюю дистанцию.

Только теперь его уничижающий взгляд был направлен сверху вниз, что еще более

усиливало эффект.

– А по губернатору-то ты зачем прошлась? Юрий Алексеевич тебя и так терпеть не

может, громы и молнии мечет, грозится теперь за клевету привлечь. Его-то зачем в общую

кучу?!

– Я только правду написала. Ни в чем его не обвиняла. Да и он как глава края несет

ответственность за все происходящее.

Борис посмотрел на нее так, что Алена без слов поняла: сейчас точно считает ее

безмозглой барби. Ей было б лучше помолчать немного, подождать, когда пар выйдет, а не

вставать в позу, не доказывать свою правоту.

– Ты меня со всех сторон подставила. – Тяжело вздохнув, он долил себе виски и в два

глотка осушил стакан. – Получается, что при таких нарушениях в крае я работы своей не

делаю. Не соответствую занимаемой должности, не справляюсь. Гнать меня тогда в шею

надо. А с другой стороны… я ж после истории с генералом Бирюком долго старался тебе в

глазах шефа имидж положительный создать, лучшие характеристики давал,

исключительные способности описывал. Из кожи вон лез, чтобы он дал согласие на

предоставление эксклюзивной информации. Без этого тебя бы на пушечный выстрел к

администрации не подпустили… А ты за один присест взяла и все испохабила!

Штурмин покачал головой, в последний раз смерил Соболеву взглядом и, подхватив

пальто, направился к выходу. Прочитав в ее глазах немой вопрос, ответил:

– Извини, у меня работа! – Затем остановился на секунду в дверях и небрежно

бросил. – Надеюсь, ты больше не совершишь подобных ошибок.

Дверь за ним с силой захлопнулась, а Алена бессильно сползла по стене на пол,

руками обняв колени. Плечи ее тряслись в безмолвном рыдании. Без сомнений: не на

такой эффект от статьи она рассчитывала.

26

Не сказать, что Алена Соболева совсем забыла о его существовании, но последнее

время упоминания о нем ее нисколько не пугали. С недавних пор – точнее с тех самых, как

молодая журналистка сблизились с советником – фигура этого человека потеряла в ее

глазах всяческую одиозность.