Корпорация «Коррупция» (СИ)

– Ты хочешь этого? – его глаза наполнялись нежностью, и она видела в них все

невысказанное.

Сил не было отвечать. Охватив его шею руками, Алена притянула желанного

мужчину к себе. Нагое очистившееся тело, распаленное горячей водой и едва заметными

прикосновениями, жаждало любви, хотело отдаться воле чувств, спешило поделиться

наслаждением, тянулось навстречу страсти.

Они слились в чувственном танце, в сплетении тел, в полете душ, в феерическом

взрыве эмоций. Его энергия волна за волной накатывала на нее, рассыпаясь мириадами

радужных брызг, возносила и дарила возможность воспарить над землей. Словно морской

прибой безудержно набегает на сушу, омывает буруны, лижет белыми барашками пены

прибрежный песок, так же и Ринат не отпускал Алену из своих объятий. Он бросался

вперед, манил, дразнил и заигрывал, вызывая безудержное желание, потом отступал,

заставляя страдать от отчаяния, чтобы затем вновь кинуться на штурм, раздирая ее на

части.

Совместное безумие продолжалось несколько часов, а затем все успокоилось. Пыл

угас, и волны отступили. Ветер стих, и Ринат быстро уснул. А Алена лежала, глядя на его

умиротворенное сном лицо, и была благодарна. Благодарна за то, что не бросил на

холодном кафеле женского туалета в «Гранд Парке», не позволил надругаться над душой и

телом. И только!

Сексуальное удовлетворение быстро уступило место досаде. Когда пелена экстаза

спала, она увидела в своей постели чужого мужчину. Мужчину, с которым расплатилась

ночью безудержного секса за оказанную услугу. Больше между ними ничего нет и не было.

Погрузившись в пучину тревожного сна, она не заметила, как ранним утром Ринат

тихо собрался и покинул квартиру.

11

Редакция гудела, как растревоженный осиный улей. Подобной динамики здесь

никогда еще не наблюдалось. Короткие приветствия, пространные жесты – и каждый

погружается в свои дела. Крики, указания, обмен мнениями, стук быстрых пальцев по

клавишам клавиатуры, телефонные звонки. «Губернский колокол» обрел новую жизнь и

безоглядно несся в будущее.

Главред потребовал Соболеву к себе в кабинет.

– Влипли мы с тобой, Алена, по самое некуда, – начал он без церемоний. – Боюсь, что

конфликт с генералом покажется цветочками по сравнению с отправленным в нокаут

Моисеевым. Дешевле было отдаться ему, чем теперь расхлебывать…

Услышав подобное признание, она бросила на Салехова гневный взгляд. Ринат

Халикович продолжил ледяным тоном:

– Просто хочу, чтоб ты понимала происходящее. Роберт обид не прощает. Он – хозяин

жизни. По крайней мере, здесь, в Южноморске. В идеале, нам с тобой следовало бы

свалить на время куда-нибудь из края. Подальше. Куда он свои длинные руки не дотянет.

Ведь не простит, сука! Тебя, Алена, за то, что посмела отказать. А меня, – он развел руками

и горько ухмыльнулся, – за то, что по морде съездил. И кому больше достанется – еще

вопрос!

Глядя на шефа, она отметила напряжение в глазах и нервный изгиб краешков губ.

Неужели и правда боится?

– Жалеешь? – Алена не сводила с него глаз.

Салехов вскинул брови.

– О том, что ввязался? Нисколько! Я не латентный пофигист и женоненавистник,

считаю, что при любом раскладе руку на женщину поднимать нельзя, а уж тем более

насиловать… Я на пацанских понятиях рос, сегодня это уже не модно. На место

зарвавшегося нувориша давно поставить следовало. Только, боюсь, что он не понял, с чего

нос ему сломали, и уроков из произошедшего не извлечет. А вот поквитаться захочет.

Обязательно.

Мысли в голове бегали, но разумного решения не находилось. Ринат Халикович

говорил дальше:

– Я за тебя боюсь. Сам-то как-нибудь отобьюсь, а к тебе же охрану не приставишь.

Может, съездишь куда-нибудь, развеешься? Домой, к родителям? Давно их не видела? За

пару месяцев я постараюсь разрулить ситуацию, может, договориться с Моисеевым по

тебе получится. Мне-то все равно не сдобровать – ребра да ноги сберечь не удастся,

поломают в воспитательных целях. А тебе, Алена, бежать надо от греха…

Самоотверженность Рината поражала: он не только безоглядно кинулся на помощь в

«Гранд Парке», но и сейчас, отдавая себе отчет о всей опасности сложившейся ситуации,

стремился прежде всего вывести ее из-под удара.

– Неужели ничего нельзя сделать? – Алена переживала не за себя – за него. Она-то

птичка вольная, кочевая. Ей везде хорошо будет, где занятие найдется. А Ринат? Все, что у

него есть, связано с Южноморском. Труд всей жизни – «Губернский колокол» – его в

бумажку не завернешь и в карман не спрячешь. С собой из края не заберешь, не вывезешь.

Ринату-то деваться некуда. Он не будет начинать жизнь с чистого листа, не побежит сломя

голову спасать собственную шкуру. Выхода нет – будет сражаться до конца.

– Ничего! – отрезал главред. – Против танка с зубочисткой не попрешь.

– Но есть же милиция… – неубедительно протянула Соболева и, запнувшись,

поправилась, – то есть полиция. Что, если я напишу заявление…

В ответ Ринат раскатисто захохотал – сказывалось напряжение последних рабочих

дней, приправленное рукоприкладством в «Гранд Парке».

– Заявление?! – он захлебывался от смеха, – после того, что мы с тобой наворотили?!