Корпорация любит нас

– У меня какое-то чувство… странное, – Олег остановился и стал вглядываться в лесную чащу. – Тут что-то изменилось.

Они пошли дальше, и скоро Константин невольно согласился со спутником. Молот знал этот небольшой лесопарк достаточно неплохо, и сейчас чувствовал, что с ним что-то не то. Последний раз он ходил сюда пару месяцев назад, со Стрекалиным, в сезон сбора диких груш и ягод. С тех пор лесной ландшафт неумолимо изменился, и виной тому была вовсе не смена времени года.

– Чёрт, смотрите, деревья… Они стали другими, намного толще! – вдруг осенило Олега, и он подбежал к одному из деревьев. – Смотри, и кора как будто другая, мягкая и пористая.

Они вышли на полянку, расположенную близко к вершине горки. Впереди возвышалось гигантское дерево с трёхметровым стволом и огромными наростами на коре. Высота превышала шестнадцатиэтажный дом.

– Это не сосны, – сказал Трофим. Вид у него был испуганный. – Я в энциклопедии видел, ещё мелким был. Это секвойи.

– Чертовщина какая-то, – Олег раздражённо замотал головой. – Как они могли тут появиться? Вчера же ещё такого не было!

– Они в Америке растут, – Трофим погладил странную губчатую кору. – Или росли – фиг их знает.

– Опять мир глючит, – почесал затылок Трофим. – Помнишь, с горами какая фигня была лет двадцать назад?

– Помним, – кивнул Константин и смачно плюнул на густую хвою. – Говорят, такие аномалии вроде раковой опухоли для Земли.

Олег злобно пнул дерево.

– Грёбаные япошки! Вечно придумают какую-нибудь ерунду.

– Хе, тут не япошки, тут что-то совсем другое, – усмехнулся Молот. – Какая-то совсем другая сволочь, помасштабней. «Корпорация любит нас», мать её.

И тут Константин вспомнил, откуда столь странное чувство тревоги. Точно такое же чувство он испытывал семнадцать лет назад, перед уходом отца.

* * *

Постепенно секвойи стали уменьшаться в размерах и сменяться обычными соснами. Ближе к заброшенному военному городку, знаменитому прошедшей почти век назад эпидемией сибирской язвы, и вовсе исчезли. Сильно потеплело, иней на листьях превратился в росу.

– Я слышал, почему такое происходит, – прервал молчание Трофим. – У меня есть приятель во Внутреннем городе, мы по урнету общаемся. Он говорит, что эти случаи – из доказательств того, что мы после Катаклизма живём в виртуальной реальности. А кто-то из управляющих миром, там, снаружи, играется с «локациями». Как с игрушками. Тот приятель говорит, у него уже есть десятки таких фактов…

– Хм, и ты думаешь, это, типа, новая теория? – с сарказмом спросил Константин и смачно сплюнул. – Да о подобном варианте киберготы говорят уже лет семнадцать. У них даже есть фракция, самая радикальная, которая поклоняется Великим Админам. Верят в «реальный мир».

– Угу, слышал о таких, – мрачно заметил Олег. – У них на берегу Шарташа храмовый комплекс.

– Переиграл в игрушки старые твой приятель, – нахмурившись, продолжил Молот. – И фильмов насмотрелся, вроде «Матрицы» и тому подобных. Не люблю я подобную чешую.

– Нет, да ты пойми, – заспорил Трофим. – Теория «Ядерного Четверга» с таянием ледников Антарктиды – это полная фигня. Тогда бы вся вода радиоактивная была. И береговая линия бы не так проходила, как сейчас. Намного ниже. А если бы астероид ударил – то нас бы не только затопило, но и оледенение началось, я читал. Ядерная зима. А у нас же тепло. И ты же слышал, что рассказывали узбеки?

Узбеки пришли в Верх-Исетск восемнадцать лет назад. Это были уже не те малообразованные рабочие, которые приезжали в город на заработки до Катаклизма, и которые бесследно исчезли, как и многие другие городские жители, вместе с прошлым миром. Двадцать тысяч образованных, по-городскому одетых среднеазиатов ровным строем пришли откуда-то с юго-востока, со стороны Челябинской Стены. Это были врачи, учителя, учёные – одним словом, интеллигенция, высший свет узбекского общества.

Они говорили, что бежали из города Новый Ташкент, подвергнутого разрушению. Этот город, как и Верх-Исетск, до этого тоже перенёс некий странный Катаклизм, произошедший, правда, не в тринадцатом году, а в двухтысячном. По их словам, пеший путь от родины до Верх-Исетска занял всего сутки, причём большую часть его они проделали в полной мгле, по какой-то странной бесконечной плоскости.

В первый год узбеки компактно поселились в пригороде, в Арамиле, где было много пустого жилья, но вскоре странные пришельцы заинтересовали Корпорацию. Большую часть семей насильно увезли во Внутренний Город, где была нехватка врачей и учителей, нещадно истреблённых в ходе имперских репрессий Купидонова. Сделали их «невыездными» и пристроили в каких-то секретных подразделениях. Остальные среднеазиаты пошли на север и восток и размешались среди полудиких обитателей северных провинций.

– Никогда близко не общался с узбеками, – признался Константин. – Но по тому, что я про них слышал, мне кажется, у них какая-то секта. Ты прав, «Ядерный Четверг», хоть в него верит большинство – это фуфло. Как и киберпанковая чушь твоего друга.