Корпорация МИФ в действии

- Отлично, - говорит он, толкая бланк через стол ко мне.
- будьте любезны просто расписаться вот здесь или поставить свой знак.

- Это все?
- спрашиваю я, царапая в указанном месте свое имя.

- Это все, сержант, - улыбается этот шутник, беря бумажку и дуя на подпись.

Мне приходит на ум еще одна причина не вступать в армию.

- Это все, сержант?
- говорю я, стараясь не показывать своего раздражения.

- Нет. Пройдите теперь в следующую палатку и там вам выдадут обмундирование. А потом снова явитесь сюда и вас включат в группу обучаемых.

- Обучаемых?

Такое и впрямь ни разу не приходило в голову ни мне, ни Нунцио и может серьезно расстроить намеченный нами график. Я имею в виду, сколько же нужно обучаться убивать людей?

- Совершенно верно... обучаемых, - говорит с натянутой улыбкой сержант.
- Быть солдатом это, знаете ли, не просто носить мундир.

Будучи индивидуумом, ориентированным на выживание, я воздерживаюсь от рассуждения вслух о том, что может из этого вытекать. К счастью, сержант, похоже, и не ожидает ни ответа, ни дополнительных замечаний, а лишь машет в сторону двери и переключает внимание на следующего несчастного.

- Имя?

- Нунцио.

Так вот, те из вас, которые постоянно читали все эти книги, возможно, гадают, с чего это мы с Нунцио записываемся в армию Поссилтума, вместо того, чтобы выполнять свои обычные обязанности телохранителей Босса... которого вы, вероятно, называете Великим Скивом, так как вы не работаете у него и у вас нет причин считать его Боссом.

Эта путаница вполне понятна, так как действие в этой книге происходит сразу за предпоследней книгой ("Корпорация М.И.Ф., связующее звено")... и одновременно с действием в предыдущей("Мифо-наименования и из-вергения"). Добавьте к этому еще и тот факт, что это один из томов "Корпорации М.И.Ф.", и следовательно, рассказ ведется от моего лица, а не от лица Босса, и становится ясным, почему дойдя до этой части повествования у вас должно быть наблюдается явная неразбериха. Единственное утешение, какое я могу вам предложить, состоит в том, что если вы думаете будто при чтении о моей жизни на службе Боссу голова идет кругом, то попробуйте-ка пожить ею месяц или пять!

На самом-то деле, если говорить совершенно откровенно, эта книга начинается не там, где я был в последний раз, когда меня видели, поэтому разрешите отослать вас к заседанию с которого у нас началась данная конкретная цепь событий...

___________________________________

ГЛАВА 1

Что вы имеете в виду, утверждая, будто мои персонажи до

смешного странно выражаются?

Д.Раньон

Быть включенным в число участников военного совета и впрямь большая честь, безотносительно к тому, что это за война, или кто еще там присутствует. Туда допускается только самая что ни на есть элита, то есть, попросту говоря, те, кто будет дальше всего от настоящих боев, так как на таких собраниях обычно обсуждается какими именно частями своих вооруженных сил можно пожертвовать, и как и когда именно их надо принести в жертву. Поскольку те, кого требуется бросить в мясорубку, будут деморализованы, если узнают, что их избрали "пушечным мясом", то их вполне логично не допускают на подобные заседания, ввиду того, что если они заранее узнают об уготованной им роли, то, по всей вероятности, предпочтут скорей рвать когти, чем дисциплинировано погибнуть по расписанию, и таким образом сведут на нет много часов планирования обеих соперничающих сторон. Отсюда легко понять, что посещение этих скучных, но необходимых планерок не только почетно, но и сильно повышает твои шансы остаться в живых к концу драки. Гибель в бою того, кто приложил руку к выбору стратегии указывает на полное отсутствие у вас способностей к планированию и ляжет на вас большим несмываемым пятном, когда будут решать, приглашать ли вас на будущие встречи.

Однако при данных конкретных обстоятельствах включение в участников планерки не являлось какой-то особой честью, так как все наше воинство состояло всего из пяти лиц... из шести, если считать и дракона Босса. Незачем и говорить, никто из нас не склонен считать себя попадающим в категорию "приносимых в жертву". Однако учитывая то, что нам полагалось попытаться остановить вероломную королеву, имеющую в своем распоряжении приличную толпу армейцев, то никто не будет склонен делать ставки на наши шансы выжить... если конечно ему не предложат неотразимое соотношение ставок за и против и возможно приличную разницу очков.

Хотя нас было совсем не так уж много, я лично нисколечко не жаловался на качество наших войск.

Тананда и Корреш - брат и сестра, команда Тролль и Тролляля. Хотя они одни из самых милых людей, с которыми я когда-либо имел удовольствие встречаться, как он, так и она, если они сочтут нужным быть нелюбезными, бывают не менее способными, чем любые пять костоломов, какие когда-либо работали на Синдикат. В отсутствии Босса они взяли руководство экспедицией на себя... что меня вполне устраивает.

Видите ли, нам с моим кузеном Нунцио куда удобней выполнять приказы, чем отдавать их. Эта привычка, которую мы приобрели работая на Синдикат, где чем меньше ты знаешь о том почему отдали тот или иной приказ, тем лучше для тебя... особенно если тебя впоследствии призовут объяснить свои действия под присягой.(Для тех из вас, кто не прочел о нашей деятельности в предыдущих книгах этой серии, и посему не знаком с нашими личностями и modus operandi', поясняю: "Справочник Различных Профессий" именует нас как "специалисты по сбору денег"... что является вежливым способом сказать что мы костоломы.)

Пятым членом наших маленьких ударных сил является Маша... и если одного этого имени не достаточно, чтобы вызвать у вас в воображении отождествляемый образ, то вы явно еще не встечались с данной конкретной личностью во плоти. Видите ли, Маша обладает совершенно исключительной внешностью, которую вряд ли перепутаешь с чьей-то другой, хотя ее неверно можно можно перепутать с чем-то другим... например, с динозавром, если бы названного завра использовали в качестве передвижной выставки косметики и демонстрации ювелирных изделий. Я пытаюсь сказать, что Маша, как очень крупная, так и очень колоритная особа, но в интересах краткости избавлю вас от сравнений посредством аналогий. Важно лишь, что какая бы ни была она крупная и крутая, сердце у Маши даже больше чем размер ее платья.

Мы задерживаем начало заседания, пока она не вернулась с заброски Босса на Извр, которую она только что произвела, и поэтому теперь мы готовы приступить к делу.

- Так вы говорите, что по вашему мнению короля Родрика пришила королева Цикута? Вот потому-то Скив и послал вас всех сюда?

Это говорит Большой Джули. Хотя нам с Нунцио никогда не доводилось встречаться с данным конкретным индивидом, мы слышали о его репутации в те дни, когда он тоже работал на Синдикат, и похоже что они с Боссом старые друзья и что он для нас один из главных источников информации и советов в этом измерении. В любом случае, мы используем его виллу в качестве комбинации места встречи и опорно_______________________

' Образ действия (лат.) го пункта в этом деле.

- Совершенно верно, - говорит Тананда.
- Цикута всегда увлекалась завоеванием мира, а ее новый муж, похоже, не согласился с ее замыслами.

- Учитывая, что у нее теперь объединенные сила денег ее королевств и военная мощь твоей старой армии, - добавляет Корреш, - Скиву пришло в голову, что у нее может возникнуть искушение попытаться... скажем так, чуточку расширить свои владения. Так или иначе, он попросил нас заскочить и самолично посмотреть что происходит.

- Понимаю, - кивает Джули, задумчиво цедя вино.
- По правде говоря, мне ни разу не приходило в голову, что смерть короля была малость чересчур удобной, чтобы быть случайной. Однако я немного удивлен, что Скив сам не проверяет это дело. Ничего личного, но прежде он никогда особо не блистал по части перепоручения дел другим.

- Он занят, - говорит Маша, кроя кратко как заправила казино.

Тананда бросила на нее взгляд, наклонилась вперед, успокаивающе положив ладонь ей на колено.

- С ним будет все в порядке, Маша. Точно.

Маша состроила гримасу, а затем испустила один из своих больших вздохов.

- Знаю, просто я почувствовала бы себя немного лучше, если б он разрешил паре нас отправиться с ним, вот и все. Я хочу сказать, ведь бродит-то он все-таки по Извру. А изверги никогда не славились своим гостеприимством.

- По Извру?
- хмурился Большой Джули.
- Разве тот чудак Ааз не оттуда происходит?

- Оттуда происходит, и туда-то и ушел, - уведомляет его Корреш.
- У них со Скивом вышла размолвка и друг Ааз покинул команду. Скив отправился следом за ним попытаться вернуть его в лоно... и потому разбираться с королевой Цикутой остается нам. Поэтому скажи нам, Большой Джули, чего там затеяла старушка?

- Ну, признаю, с тех пор, как умер король, делалось много разного, признает Джули.
- Армия почти постоянно на марше, и как она, так и королевство, заметно увеличиваются... понимаете мою мысль? Это вроде того, как было в прежние дни, когда армией командовал я, только в больших масштабах. Я получил открытку от одного из парней, он пишет, как они навещали зарубежную страну, а потом, трах-тарарах-та, страна оказывается новой частью Поссилтума.

- Понимаю, - задумчиво говорит тролль.
- Ну, что ты думаешь по этому поводу, сестричка? Ты здесь единственная, кто участвовал в деле, когда Скив в последний раз останавливал данную конкретную армию.

- Не совсем. Ты забываешь, что в нем участвовал и Глип... и конечно же, Большой Джули.

Она подмигивает этому деятелю и тот отвечает любезным полупоклоном. При упоминании его имени Глип, дракон Босса, подымает голову и оглядывается по сторонам, а потом вздыхает и возвращается ко сну.

- Конечно, я в последний раз был на другой стороне, - говорит Большой Джули, - но мне приходит в голову, что на этот раз порученная вам работа прямо-таки создана для вас.

- Как так?

- Ну, в прошлый раз мы были захватчиками, понимаете? Местные нас не любили, хотя и мало чем помогали организованному Скивом сопротивлению. Однако на этот раз армия - родная команда, и народ королевства, в общем-то, за нее горой.

- Ты хочешь сказать, что жители королевства поддерживают новые экспансионистские шаги королевы?
- хмурится Танда.

- Совершенно верно, - кивает Большой Джули, - и если поразмыслить, это вполне разумно. Чем больше становится королевство, тем больше в нем народу, оплачивающего общие расходы, и потому тем меньше становятся налоги. При снижающихся с каждым новым завоеванием налогах, граждане положительно в восторге от того, как идут дела. И если б этого было недостаточно, так еще и безработица при стольких ушедших в солдаты все время невелика, и поэтому заработная плата взлетает до небес.

- Так значит, Цикута ведет популярную войну, да?
- говорит Тананда, задумчиво поджимая губы.
- Возможно, нам следует пойти именно таким путем. Как по-твоему, старший братец?

Это последнее замечание она адресует Коррешу, который просто пожимает плечами.

- Полагаю, эта начальная точка не хуже любой другой. Хотя меня что-то беспокоит в этом анализе налоговой структуры.

Я склонен согласиться с Коррешом, но Тананда уже увлеклась.

- Прибереги это для финансовых тяжеловесов, - отмахивается она.
- Давай покамест сосредоточимся на занятии тем, что мы хорошо умеем делать.

- И что же это, по вашему мнению?
- перебивает Маша.
- Вы уж меня извините, но нельзя ли прокрутить это еще раз помедленней для всех нас, кто не привык к вашей братско-сестринской скорописи?

- Ну, как мне представляется, наш наилучший шанс заключается в работе над тем, как сделать экспансионистскую программу Цикуты непопулярной. Я хочу сказать, ведь наша пятерка мало чего может сделать для остановки армии своими силами, но если мы сумеем возбудить население, то королеве, возможно, придется пересмотреть свои планы... или, по крайней мере, притормозить их осуществление.

- Мы могли бы попробовать убить ее, - указывает Маша.

- Верно, - признает Тананда, - и не думай, будто я не размышляла всерьез о таком варианте. Однако мне думается, это будет чуточку круче, чем замышлял Скив, когда отправлял нас на это задание. Так или иначе, думается, мне хотелось бы пока оставить этот вариант в резерве, или, по крайней мере, пока Скив не нагонит нас, и у нас не будет возможности провентилировать этот вопрос вместе с ним.

- Ну, если вы не против, то я хотела бы попробовать еще одну возможность.

- Какую именно, Маша?

- Скажи-ка, Большой Джули, генерал Плохсекир по-прежнему стоит во главе армии?

- Хью? Разумеется. Этот малый быстро все схватывает. Помнит почти все, чему я учил его по части руководства армией.

- Ну, - говорит, подымаясь на ноги, Маша.
- Мне думается, я просто прогуляюсь и попробую найти его штаб. Когда я в последний раз была здесь, он в меня здорово втюрился. Возможно, если я опять навещу его, мне удастся на время отвлечь его от руководства армией, или по крайней мере, настолько отвлечь, что та будет далеко не такой эффективной.

- Слушай, а это хорошая мысль, Маша, - говорит Корреш.
- И коль речь зашла об армии, Гвидо, как по-твоему, вы с Нунцио сумеете завербоваться на контрактный срок в армию? Памятуя, как ты устроил шорох на магической фабрике "Акмэ", предложив рабочим объединиться в профсоюз, будет логично избрать именно тебя для деморализации войск, а это лучше всего делать изнутри.

- Да, разумеется, - пожимаю плечами я.
- почему бы и нет?

- С тобой все в порядке, Гвидо?
- спрашивает Тананда, внезапно присматриваясь ко мне.
- С тех пор, как мы приступили к этой операции, вы с Нунцио как-то странно притихли.

- У нас все в порядке, - быстро вмешивается Нунцио.
- Просто мы немного беспокоимся о Боссе... как и Маша. Присоединение к армии нас вполне устраивает, если это, на ваш взгляд, поможет делу. Верно, Гвидо?

- Я же сказал, что да, не так ли?
- огрызаюсь я.

- А что вы с Коррешем будете делать, пока мы играем в солдатики? говорит Нунцио. Для меня очевидно, что он старается отвлечь внимание собравшихся от нас с ним, но никто другой, похоже, не замечает этого... за исключением, возможно, Большого Джули, который с минуту пристально глядит на меня, прежде чем вернуть внимание к разговору.

- Мы намерены посмотреть, нельзя ли как-нибудь возмутить граждан, пожимает плечами Тананда.
- Сокращение налогов дело хорошее, но в жизни при новых программах Цикуты обязательно должны быть какие-то раздражающие моменты. Нам надо всего-навсего раскопать их и гарантировать, что народ сочтет их раздражающими.

- Вам, ребята, нужен Глип, или нам взять его с собой?
- спросил Корреш.

- Глип?
- говорит дракон, снова подымая голову.

- Э-э-э-э... почему бы вам с Танандой не взять его с собой?
- быстро говорит Нунцио.
- По правде говоря, когда мы с ним в последний раз вместе работали, он заставил меня немного понервничать.

- Кто? Глип?
- говорит Тананда, протягивая руку погладить дракона. Нет никакого повода из-за него нервничать. Он всего лишь большой малышка и симпатяга... не так ли, парень?

- Глип!
- снова говорит с невинным видом дракон, льня к Тананде.

- Хорошо. Значит, вы не против водить его с собой, - улыбается Нунцио.
- Тогда решено.

- Полагаю, - рассеянно говорит Корреш, изучая в то же время дракона.
- Ну, думаю, мы можем с таким же успехом приступать к делу. Большой Джули, ты не против, если мы будем передавать друг другу сообщения через тебя? Иначе нам будет затруднительно оставаться в курсе того, как идут дела.

- Нет проблем, - пожал плечами отставной генерал.
- По правде говоря, по-моему, у вас и так будет хлопот полон рот, и поэтому вам не к чему тревожиться еще и из-за связи. Я буду здесь.

Попрощавшись со всеми остальными, мы с Нунцио отправляемся на поиски армейского вербовщика.

Долгое время ни один из нас ничего не говорит. Наконец Нунцио прочищает горло.

- Ну, что ты об этом думаешь?

- Я думаю, нам светят крупные неприятности, - говорю я, плотно сжав губы, - и я говорю не о связи с остальными и даже не о королеве Цикуте.

- Понимаю, что ты имеешь в виду, - вздыхает Нунцио.
- Хочешь поговорить об этом?

- Пока нет. Хочу еще немного обдымать положение. А тем временем... я нацеливаю ему в бок игривый тычок, который он, будучи Нунцио, сносит, не моргнув глазом, -...давай займемся чем-нибудь легким... вроде развала армии.

___________________________________

ГЛАВА 2

Мы хотим, чтобы вы чувствовали себя как дома!

Л.Борджиа

- Я хотел бы поздравить вас с вступлением в нашу армию, и первое, что вам следует усвоить, это следующее: мы здесь называем друг друга по имени... а мое имя - сер-Жант... Я ясно выразился?

На этом индивид, обращающийся с данной речью к нашей группе умолкает и прожигает нас взглядом. Натурально ответа нет, так как при таких обстоятельствах никто особо не рвется привлечь к себе внимание. Похоже, однако, что сержанту нужна совсем иная реакция.

- Я задал вопрос! Думаете, я треплю языком, потому что мне нравится слушать звук собственного голоса?

Ясно, что это хитрость, призванная побудить нас, новобранцев, сделать ошибку, которая еще больше разгневает сержанта, так как на данном этапе он задал не один, а два вопроса, требующие противоположных ответов, и, значит, любой данный ответ обязательно будет неверным. Другие несчастные, стоящие в одном строю со мной и Нунцио, похоже, не сознают этого и, очертя голову, вляпываются в ловушку.

- ДА, СЕРЖАНТ!
- с энтузиазмом блеют они.

- ЧТО? Шутить пытаетесь?

Сержант производит полное впечатление, что вот-вот извергнет пену изо рта и станет таким буйным, что покалечит и себя, и всех, кто окажется поблизости. Почти незаметно он также задал третий вопрос, делая возможность дать правильный ответ практически недосягаемой для интеллектов в одном строю с нами.

- Нет... Э-э-э... Да, сержант... Э-э-э... Нет?

Попытка выкрикнуть ответ растворяется в общем гуле, когда новобранцы переглядываются, пытаясь допереть, чего им полагается говорить.

- ТЫ!

Голос сержанта пресекает усилия группы, когда он нацеливается на одного несчастного в переднем ряду.

- Чего ты глазеешь на него? Он кажется тебе неотразимым?

- Нет!

- Что?

- Э-э-э... Нет, сержант?

- Не слышу!

- Нет, сержант!

- Громче! Грянь так, словно вас двое!

- НЕТ, СЕРЖАНТ!!

- Вот так-то лучше.

Сержант коротко кивает, а затем снова переключает внимание на остальное построение.

Если правильно рассматривать, то это завораживающий образец групповой динамики. Сосредоточившись на одном индивиде, сержант не только позволил остальным членам группы сорваться с крючка попыток найти приемлемый ответ на его вопросы, но и внушил им, что для них действительно нежелательно оказаться выделенными им.

- Меня зовут сержант Лыбби, и в последующие несколько дней я буду вашим инструктором по строевой подготовке. Так вот, я хочу, чтобы вы сразу поняли, что в нашей армии есть три способа делать что-либо: Правильный Способ, Армейский Способ и Мой Способ... мы будем делать все моим способом!' Я ясно выразился?

- ДА, СЕРЖАНТ!

Группа теперь въезжает в тему и ревет ответ, словно съезд безлошадных легавых, преследующих неосторожного пешехода.

- Ладно, теперь слушайте сюда! Когда я буду выкликать ваше имя, гряньте громко и четко, так, чтоб я знал, что вы здесь, а не бродите невесть где. Понятно?

- ДА, СЕРЖАНТ!

- Трутень.

- Здесь!

- ЗДЕСЬ ЧТО?

Парнишка, который только что ответил, такой тощий, что удивительно, как это ему удается стоять без посторонней помощи, но он нервно проводит языком по губам и набирает побольше воздуха в легкие.

- ЗДЕСЬ, СЕРЖАНТ!
- кричит он, но голос у него ломается посередине фразы, делая его объявление менее чем впечатляющим.

- Вот так-то лучше, - кивает сержант, явно удовлетворенный усилием со стороны юнца.
- Слеппень, Хирам!

- Здесь, сержант!

- Слеппень, Шуберт!

- Здесь, сержант!

Сержант, нахмурившись, отрывает взгляд от списка личного состава.

- Трутень? Слеппень? Это что, Слет Ненормальных Жуков?

- Мы братья, сержант, - уведомляет без всякой надобности один из двух слеппней, так как физическое сходство между двумя этими ши_______________

' Обычно считается, что есть три способа делать дело: правильный, неправильный и армейский. рокоплечими индивидами было бы очевидным, даже если б их не связывала общая фамилия.

- Совершенно верно, - добавляет другой.
- Можете называть меня для краткости Хи, а Шуберт предпочел бы зваться Шу, потому как иначе...

- РАЗВЕ Я СПРАШИВАЛ?

- Нет, вашбродь.

-... И НЕ НАЗЫВАЙТЕ МЕНЯ ВАШЕ БЛАГОРОДИЕ!!! Я вам не какой-то там, на хрен, офицер! Мне не требуется пожалования со стороны короны, чтоб сделаться дворянином... я родился им! ВЫ МЕНЯ ПОНЯЛИ?

- ДА, СЕРЖАНТ!

- Тогда лечь и произвести двадцать отжиманий, просто чтоб вы не забывали!

- Мгмм... это по десять на каждого из нас, Серж, или...

- ПО ДВАДЦАТЬ НА КАЖДОГО!
- рычит Лыбби.
- И ЕЩЕ ПО ПЯТЬ КАЖДОМУ ЗА НАЗЫВАНИЕ МЕНЯ "СЕРЖЕМ"! МЕНЯ ЗОВУТ СЕРЖАНТ ЛЫББИ, А НЕ СЕРЖ ИЛИ ВАШБРОДЬ! УСЕК, СОЛДАТ?

- ДА, СЕРЖАНТ!

- ТОГДА ПРИСТУПАЙ!

Двое братьев ложатся и начинают отжиматься, тогда как сержант снова переключает внимание на список.

- Шу Слеппень и Хи Слеппень! Это ж надо! Боже мой! А вот еще один! Осса!

- Здесь... Серж.

При этих словах Лыбби вскидывает голову, словно его ткнули в ребро... и, конечно же, так оно и есть. Употребление ненадлежащей формы обращения столь скоро после того, как его запретили, могло произойти либо по ошибке, либо по глупости, не будь оно выдано так подчеркнуто. А так не возникало никаких сомнений что это такое: Вызов сержантскому авторитету... то есть, иначе говоря, глупость.

Вид у бросавшей особы еще тот. Вероятно, она в любом случае выделилась бы в строю, так как была единственной женщиной в нашей группе, хотя, возможно, с первого взгляда этого и не заметишь, заметить это удается лишь взглянув вторично, так как стояла она привычно ссутулясь. Однако полным отпадом ее делают волосы. Подстриженные до средней, гривастой такой длины, они были выкрашены в нечто, о чем я обычно не берусь судить при оценке чувихи, пока мы не сведем самое тесное знакомство, после чего мое чрезмерное джентльменство не позволяет мне делиться такими сведениями со всякими, кто не относится к джентльменам. Однако, при данных обстоятельствах, мне думается, я волен исходить из названного предположения, так как волосы, с каким бы там телом они не соединялись, хоть с мужским, хоть с женским, обычно не бывают от природы такого природного цвета... или, если уж совсем точно, цветов. У этой девахи тянулись ото лба до затылка розовые, белые, голубые и зеленые полосы... и отнюдь не пастельных тонов. Эти цвета горели с электрической яркостью, словно подпитывались ее внутренней горелкой и были бы по-настоящему пугающими, будь они нанесены, скажем, на более заурядную башку... Ну, например, мою. Мы с Нунцио уже довольно давно не ошивались на улицах, но и так ясно, что выводимый теперь вид шпаны заметно мутировал по сравнению с нашими ранними годами, когда слово "цветистый" относилось к нашим выражениям, а не к волосам!

- Ну и ну, - говорит сержант, малость облизывая свои кусалки.
- Это что же у вас здесь такое? Похоже, мы участвуем в армейской экспериментальной программе, которая специально проверяет правдивость пословицы, что грозней поссиума в бою только поссилтумка! Я хочу, чтоб вы все были во время обучения поосторожней в выражениях. Среди нас находится дама-а...

По тому, как ощетинивается эта чувиха, ясно, что она не привыкла, чтобы ее называли дамой... и далеко не в восторге от этой идеи, однако Лыбби еще не покончил с ней.

- Скажите-ка, дамочка, что это такое у вас на голове? Если это нечто заползшее туда и издохшее, то надеюсь, что вам сделали нужные уколы, потому что, судя по его виду, оно было не слишком здоровым?

- Это называется "волосы", Серж! А что у вас на голове?

- Важно не то, что у меня на голове, рекрут, - лыбится сержант. Важно, что на рукаве!

И постукивает по нашивкам, обозначающим его звание.

- Три сверху, три снизу. Вам известно, что это значит?

- Что вы - мастер-сержант, Серж.

- Близко, но не угадали. Это означает, что вы должны мне пятнадцать отжиманий, рекрут. По пять каждый раз, когда назвали меня "Сержем". Приступай!

Я жду, что чувиха затеет с ним из-за этого спор, но вместо этого она просто ложится и начинает отжиматься, словно все время только этого и добивалась... и возможно так оно и было. Уж не знаю какую там кашу она предпочитает на завтрак, но отжимается эта девка заметно лучше чем братья Слеппни.

- Раз... Два... Три...

Несколько мгновений Лыбби наблюдает за ней, а потом переключает внимание на другие фигуры на земле.

- ВЫ ДВОЕ! Я сказал двадцать пять отжиманий!

Эта последняя фраза, адресована конечно же братьям Слеппням.

- Мы... пытаемся... сержант!

- НУ ТАК Я ВАС НЕ СЛЫШУ! ОТСЧИТЫВАЙТЕ ИХ!!

- Семнадцать... Восемнадцать...

- НЕ НАЧИНАЙТЕ СЧИТАТЬ С СЕМНАДЦАТИ!!! ДУМАЕТЕ Я ДУБИНА?!!

- Нет... сержант!.. Раз... два...

- А теперь слушай сюда потому что повторять я не намерен!
- рявкает сержант снова переключая внимание на остальных нас.
- Когда я говорю ваши уши должны быть открыты, а рты закрыты! Не говорите ничего, пока я не задал вам вопрос, а когда задам отвечайте на него кратко, а потом заткнитесь! Когда я захочу услышать ваши вопросы, я скажу: "Вопросы есть?"! Я ясно выразился!

- ДА, СЕРЖАНТ!

- Тогда порядок.
- Он снова начал просматривать список личного состава, затем взглянул на корячующиеся на земле фигуры.
- Вы трое, этого хватит. Вернитесь в строй. Так, где это я остановился? Гвидо!

- Здесь, сержант!
- говорю я, потому что я и впрямь здесь.

- Что такое? Всего лишь "Гвидо"? Без всякой клички вроде Сверчок или еще что-нибудь в этом духе?

- Нет, сержант!

Он подождал несколько секунд желая посмотреть не собираюсь ли я что-нибудь добавить, но я не добавил, так как всегда быстро усваивал науку. Наконец он слегка кивает и читает дальше.

- Майский!

- Здесь, сержант!.. но ребята зовут меня "Майский Жук".

С другой стороны, некоторые, кажется, никогда не усвоят урока.

- Двадцать!
- говорит сержант даже не отрывая взгляда от списка личного состава.

Вот так и продолжается. К тому времени когда сержант называет весь список имен, свыше половины рекрутов нашей группы призвали продемонстрировать свою физическую силу, или отсутствие таковой путем выполнения множества отжиманий, точное число которых варьируется в зависимости от настроения сержанта и способности рекрутов помнить, что при выполнении данного упражнения надо считать вслух. В связи с этим у меня возникают кое-какие серьезные вопросы относительного среднего КИ пожелавших завербоваться в армию индивидов, мысль довольно тревожная, учитывая, что я тоже принадлежу к числу названных индивидов. Пытаясь сохранить положительный-такой душевный настрой, я успокаиваю себя соображением, что я завербовался выполняя приказ, а не по собственной воле.

- Ладно, СЛУШАЙ СЮДА!
- ревет сержант заканчивая перекличку.
- Приблизительно через полчаса капрал Мяс-Ник проведет вас через лагерь туда где вам подстригут волосы в соответствии с армейскими стандартами.

При этих словах маленький клоп который до того таился на заднем плане вытягивается во весь свой незначительный рост и улыбается. Так вот, сержант Лыбби - довольно внушителььный на вид фраер, хотя и малость не в форме в области талии, но капрал выглядит так, словно его не возьмут даже контролершей на платную автостоянку ввиду несоответствия минимальным требованиям. То есть, он смахивает на такого неприятного слизняка, который обрывает крылья мухам только тогда, когда его поддерживает достаточно высокий чин. Глядя на его улыбку я начинаю серьезно опасаться этой стрижки.

- А пока, - продолжает сержант, - у вас период свободного времени в течение которого вы можете болтать, спать или познакомиться друг с другом. Предлагаю вам максимально воспользоваться этим, так как по всей вероятности, это будет последний раз, когда вы будете предоставлены самим себе до завершения обучения. А теперь, прежде чем я распущу вас, вопросы есть?

К моему удивлению, два индивида подымают руки. Удивляет это прежде всего потому что, как мне думалось, разыгранный сержантом спектакль запугает большинство индивидов и заставит их помалкивать, а во-вторых, потому что одна из рук принадлежит не кому иному как моему кузену Нунцио!

- Ты!
- говорит Лыбби, показывая на ближайшего вопрошающего.
- Назови свое имя и вопрос.

- Тру-Тень, сержант. Я... Я думаю, что с моим назначение сюда вышла ошибка.

Сержант показывает все свои зубы.

- Армия не ошибается, сынок... за исключением возможно одного случая.
- Он бросает взгляд на Оссу, которая на этот раз игнорирует его.
- Что у вас за проблема?

- Ну... мне не следует находиться здесь. Я завербовался служить в качестве мага, и мой вербовщик сказал, что...

Улыбка сержанта расширяется достаточно чтобы остановить рекрута на середине фразы.

- Сынок, - говорит он голосом, больше смахивающим на мурлыканье, пора тебе усвоить одну из суровых истин касательно армии. Вербовщики врут! Чего б там ни наплел тебе тот несчастный малый сукинсын, если у тебя нет этого в письменном виде за подписью самой королевы, это ни хрена не значит. Вот я тебе скажу, что каждый записавшийся в нашу армию рекрут будет обучаться основным навыкам пехотинца, прежде чем получить свое первое назначение до активной службы. Тебя могут назначить магом, а могут и не назначить... все зависит от того, кто будут нужны, когда подойдет твой черед получить назначение; мага или повара, но тебя никуда не назначат пока я не скажу что твоя начальная подготовка завершена. Следующий вопрос!

- Нунцио, Сержант! Сколько времени потребуется для завершения начальной подготовки?

- Это зависит от того, сколько времени вам, несчастным, потребуется для усвоения минимальных навыков требуемых для носящих мундиры Поссилтума. Обычно для этого требуется от недели до десяти дней... но судя по вашему злополучному виду мне представляется, что вы будете иметь удовольствие общаться со мной по меньшей мере месяц.

- Вы хотите сказать, что никто из нас не получит назначения, пока все в этой группе не завершат подготовку?

- Совершенно верно. Еще вопросы есть?

Мой кузен глядит вдоль строя на меня, но я пялюсь прямо перед собой, надеясь, что его действие останется незамеченным. К счастью, сержант проглядывает этот небольшой изъян в построении, и как только он распускает нас, мы с Нунцио собираемся в кучку.

- Что ты об этом думаешь?
- говорит он обеспокоенно.

- Тоже что и ты, - пожимаю плечами я.
- Мы, безусловно, никак не можем тратить месяц на подготовку, если намерены как-то помочь разложить регулярные войска.

- Это уж наверняка, - кивает он.
- Похоже что придется нам самим малость подталкивать этих рекрутов для гарантии, что они живо усвоят подготовку.

Понимание этого приводит меня в низменное настроение. Достаточно плохо и то, что мне придется отбывать срок в качестве солдатяги, но теперь мне придется еще и разыгрывать из себя няньку и тренера для оравы зеленых новобранцев!

___________________________________

ГЛАВА 3

Всего-навсего немножко снять сверху!

А.Болейн

Стрижка оказалась еще отвратительней, чем я опасался в своих наихудших кошмарных снах. У меня возникло сильное искушение устроить засаду и свершить месть тому типу, который устроил мне названную стрижку, но от этого, вероятно, не было б никакого толку, так как мозг ему повредили явно с рождения и он не мог не быть таким, каков он есть. Вместо этого мне следовало бы радоваться, что общество нашло для личности, усвоившей лишь один фасон стрижки единственное место, где он может приносить пользу. И далее, считаю вполне логичным, что этим местом будет армия, где у его "клиентов" нет иного выбора, кроме как смириться с любой стрижкой, какую им ни сделают. Озадачивает меня одно - где же удалось найти целый зал умственно отсталых, освоивших, все как один, одну и ту же стрижку.

Обсуждаемая стрижка отличается исключительным отсутствием воображения и стиля, и состоит из простого удаления как можно большего количества волос с головы жертвы посредством энергичного применения машинки для стрижки волос. Если бы они снизили прицел еще этак на четверть дюйма, то эту работу пришлось бы назвать скорее оскальпированием, чем стрижкой. Так вот, я ничего не имею против лысин, и знаю пару-тройку ребят из Синдиката, которые бреют головы, чтобы выглядеть особенно грозными. Однако у нас в конечном итоге оказывается недостаточно волос, чтобы выглядеть стильными, и слишком много, чтобы выглядеть крутыми.

Так вот, это и само по себе досадно, но стрижка в сочетании с выданными нам мундирами граничит с нестерпимым. Для тех из вас, кому достаточно повезло не видеть самолично мундиров армии Поссилтума, сообщаю: они состоят из чего-то похожего на фланелевую ночную рубашку с короткими рукавами, носимую под комбинацией нагрудника и юбки, сделанных из дубленой кожи. Совершенно верно, юбки. По крайней мере, я не могу придумать никакого другого способа описать кучу свисающих до колен полосок кожи, без всякого подобия вделанных штанин. И в качестве последнего оскорбления нам всем выдали по паре сандалий, которые, по моему мнению, ни в коей мере не способны заменить носимые мной обычно элегантные черно-белые ботинки.

Общее впечатление от нашей учебной группы после стрижки и облачения в мундиры заключалось в том, что мы стали похожи на скопище полуодетых манекенов из универмага, дожидающихся, когда им подгонят парики.

- Нунцио, - говорю я, обозревая повреждения, причиненные моему, до сих пор сногсшибательному образу, - скажи мне еще раз о том, что не бывает ничего слишком уж отчаянного, когда речь идет об охране Босса или выполнении его приказов.

Так вот, это ошибка. Хотя мой кузен первостатейный напарник, когда дело доходит до драки, в глубине его таится тот факт, что он какое-то время мотал срок школьным учителем, и длительный эффект этого опыта заключается в том, что у него есть склонность закатывать лекции на любую тему, без прямого повода и колебаний.

- Ты просто не понимаешь психологического процесса превращения штатских в солдат, Гвидо, - говорит он этим своим писклявым голосом, который бывает иной раз таким раздражающим... например, сейчас.
- Прически, как и стиль одежды, это отличительные признаки прежнего общественного и финансового положения личности. Вся идея стрижек и мундиров в том и состоит, чтобы свести всех к общему знаменателю, также дать им совместно пережить травматическое, но безвредное испытание, и таким образом поощрить складывание общих уз между ними.

Обыкновенно, мне б и не приснилось спорить с Нунцио, так как я не только склонен проигрывать такие споры, но вдобавок это лишь дает ему предлог расширить и углубить любую теорию, какую он там толкает. Однако, на этот раз я чувствую неодолимое побуждение возмутиться его утверждениям.

- Кузен, - говорю я, - ты можешь посмотреть кругом на наших товарищей по несчастью и искренне сказать, что не в состоянии определить, кто откуда происходит, не совершив при этом такого откровенного лжесвидетельства, что даже самый расподкупленный судья вынужден будет призвать тебя к ответу?

Я имею в виду, как бы нас там ни обкорнали и не облачили, все равно прочесть кто будут игроки и откуда они родом, весьма легко. У мускулистых братьев Слеппней отличный здоровый румянец, который происходит лишь от стольких часов работы в день на ферме, что пребывание в армии должно выглядеть для них курортом. Трутень, хоть с волосами, хоть без, выглядит неоперившимся ярмарочным фигляром, а что касается этой девахи Оссы... ну, если волка подстричь под пуделя, это не сделает его комнатной собачкой, а всего лишь, по всей вероятности, здорово разозлит! Мне совершенно ясно, что где бы там ни ходила в школу эта юная социопатка, та не могла находилась больше чем в квартале-другом от той альма-матер, что дала нам с Нунцио фору по сравнению с другими костоломами Синдиката.

Однако, как это обычно бывает, как раз когда все выглядит так, словно мне удается наконец выиграть спор с Нунцио, что-то вмешивается и вынуждает сменить тему.

- Это ж надо до этого додуматься! Ну кто в это поверит?
- сплевывает крутая деваха... буквально... выпуская сквозь зубы в полет впечатляющую струю жидкости для подчеркивания своего гнева.
- Военное Право! То, что нам приходится терпеть эту стрижку и эти дурацкие мундиры уже достаточно плохо, но теперь нам приходится высиживать лекции по такой чепухе, как Военно Право! Когда же доберутся до обучения нас чему-то, полезному в бою?

Это не становится для меня особо поразительным откровением, так как я давно подозревал, что Осса записалась на службу не ради предлагаемого армией повышения культурного уровня. Однако я более чем малость потрясен расстоянием, на которое она плюет. Мне приходит в голову, что я не пытался плевать так с тех пор, как дон Брюс повысил нас и сильно намекнул, что нам следует немного поднять класс нашего поведения; и понимая это, я решаю не пытаться соперничать с ее достижениями, так как такое расстояние плевка, как у нее, требует постоянной практики, если хочешь остаться в форме. Ради просвещения тех, кто получил слишком правильное воспитание, чтобы когда-либо испытать данную конкретную форму самовыражения, позвольте мне предостеречь вас от попытки попробовать это в первый раз при критически настроенных зрителях. Если ваша техника хоть в малейшей мере небезупречна, все шансы за то, что слюна в результате ваших усилий скорее растечется у вас по подбородку или по рубашке, чем опишет ожидаемую вами живописную дугу, оставив у ваших зрителей впечатление, что вы скорее болван, чем тот, за кого вы там ни пытаетесь сойти.

Все это проносится у меня в голове в один миг, так как соображаю я, несмотря на впечатление, вызванное моими размерами, довольно быстро, пока я пытаюсь придумать надлежащий ответ на брюзжание Оссы. Однако Нунцио находит что-то раньше, чем я, так как он и сам неплохо соображает... особенно когда дело связано с чувихой.

- Я думаю, тебе следует очень внимательно прислушаться к тому, что нам рассказывают о Военном праве, Осса, - говорит он.
- В конечном итоге это принесет кой-какие солидные выгоды.

- Как так?

- Ну, - улыбается он, снова принимаясь за свой лекторский тон, - могу сказать, основываясь на долгом личном опыте, что часто намного легче продолжать делать в точности то же самое, что ты делаешь прямо под носом у властей, если точно знаешь, что именно эти власти считают антиобщественным поведением. Если как следует поразмыслить, то со стороны армии довольно мило заранее официально предупредить нас, какие именно правила она намерена заставить нас блюсти, а что, в силу исключения, является законной дичью. Если б она этого не сделала, или если бы у нас хватило глупости проспать данную конкретную лекцию, то единственным способом вычислить, какой деятельностью можно заниматься открыто, а какой следует придаваться на... скажем так, менее публичный лад, можно только одним способом: действовать вслепую, а потом дожидаться посмотреть, за что нас будут сношать.

- А насколько собственно долог этот твой "личный опыт", приятель? подает голос один из братьев Слеппней.

- Да6 я как раз гадал о том же, - вступает в разговор другой.
- Разве вы двое не староваты малость для вступления вв армию?

Ну, мне ясно, что происходит. Эти двое ребят с фермы надеялись подкатиться к Оссе, но тут на пути встал Нунцио. Вместо того, чтобы дать задний ход, как сделал бы любой нормальный человек, они пытались набрать очки, завязывая с ним драку. Мягко говоря, я видел и лучшие планы оставаться в добром здравии.

Конечно, Нунцио тоже способен заметить это, и знает, что нам следует избегать любых неприятностей, если мы хотим по быстрому завершить подготовку, а не сидеть несколько дней на "губе". Однако он так же знает, что его заставляют выглядеть дураком при единственной чувихе, с какой нам долгое время удастся общаться, и хотя он способен стерпеть немало оскорблений со стороны Босса, что платит нам жалование и возмещает наши расходы, его способность сносить хамство, не теряя выдержки, снижается прямо пропорционально положению хама на иерархической лестнице, а братья Слеппни стоят на ней совсем невысоко.

- Вы, ребята, хотите сказать, что мы по-вашему слишком стары, чтобы от нас был какой-то толк в бою?
- говорит он, поворачиваясь лицом к критикам, и в то же время слегка разминая пальцы.

Даже если я не узнал опасной интонации в его голосе, я б наверняка узнал это его разминание, так как именно я-то в первую очередь и научил его этому, и потому я решаю, что мне лучше вмешаться, пока дело не стало совсем уж швах.

- Прежде, чем продолжить текущую дискуссию, - говорю я, - вам всем, по-моему, наверно, следует взять на заметку то, с каким вниманием наблюдает за нашей интеллектуальной беседой стоящий не далее чем в двадцати ярдах позади вас капрал.

- "Интеллектуальной дискуссией"?
- орет ослом Шу, трахая брательника по руке.
- Что за тарабарщина, старик?

- Папаша рассказывал нам, что в большом городе говорят по странному, - усмехнулся Хи, - но я никогда не слышал никого, выражающегося так чудно, как этот парень.

- Он всегда так говорил с тех пор, как сыграл одну из главных ролей в спектакле "Парни и Куколка", пока мы учились в колледже, - быстро-так говорит Нунцио.
- И в дальнейшем настойчиво советую вам бросить эту тему.

Вот тут-то я и понимаю, что принялся малость разминать пальцы... каковое действие склонно заставлять Нунцио нервничать. Хотя я не особенно чувствителен к грубым или невежественным замечаниям о моих размерах или моем постарении, я могу стать немного дерганным, если кто-то попытается высмеивать мою манеру разговаривать. Видите ли, я потратил немало времени, совершенствуя данный конкретный способ выражаться, так как считаю, что он усиливает достоверность моего образа дерущегося без всяких правил костолома, и таким образом, сводит к минимуму число раз, когда мне действительно приходится участвовать в насильственных действиях, которые оскорбляют и угнетают мою чувствительную душу. И следовательно, всякий, пытающийся утверждать или намекать, что говорить на такой лад легко или глупо, напрашивается повальсировать со мной, от чего лучше воздержаться, если у приглашающего или приглашающей нет подробного и оплаченного страхового полиса, предусматривающего выплату крупной суммы в случае госпитализации. И, конечно же, именно с этой кнопкой и возятся братья Слеппни, и я нахожу их усилия достаточно неуклюжими, чтобы потребовался немедленный инструктаж по части ошибочности их действий. Тот факт, что я все еще раздражен из-за стрижки и мундиров, и своего рода ищу на ком бы выместить свое раздражение, не имеет совершенно никакого отношения к моим реакциям.

- Ты тоже играл в этом спектакле?
- говорит Майжук, необдуманно становясь между нами в нетерпеливом стремлении завязать разговор. Это симпатичный паренек с теми мягкими, безупречными чертами, какие обычно связываешь с манекенщиками.

- Мне самому довелось играть Ская Мастерсона. На каком предмете вы, собственно, специализировались? Я получил диплом по танцам.

- На деловой администрации... получил магистра, - говорю я, пытаясь обойти его.

К несчастью, он предоставил братьям Слеппням возможность уйти, не теряя лица, от надвигающегося столкновения со мной и Нунцио. И, то ли побуждаемые каким-то природным умом, то ли просто спасенные звериным инстинктом самосохранения, они, даже не переводя дух, переключают свои подкалывания на эту новую мишень.

- Учился в колледже?.. И на танцора! О-о-о-о-о! Ты слышал, Хи?

- Еще бы, - отвечал его брательник и начинает чмокать губами в сторону Майжука.
- Не удивительно, что он такой прилизанный.

- Оставьте его в покое, ребята!

Это последнее исходит от Оссы, которая по какой-то причине сочла нужным вмешаться.

- Да ну?
- фыркает Шу, переключая внимание на этот новый фронт.
- И кто же это меня заставит?

- если понадобится, я, - отрезает Осса.

- Да ну?

- Да!

- Ну, тогда почему б тебе не показать нам... У!

К тому времени я уже достаточно остыл, чтобы воспользоваться выгодностью положения, когда таковая возникает. Когда двое братьев выпячивают грудь и начинают с наглым видом наступать на Оссу, они необдуманно и грубо поворачиваются ко мне спиной. И прежде, чем они успевают приблизиться к ней, я сзади вклиниваюсь меежду ними и дружески роняю руки им на плечи.

- Извини, Осса, - с улыбкой говорю я, - но мне нужно немножко потолковать с этими ребятами наедине, пока они еще способны стоять и ходить без помощи костылей. Верно, ребята?

- У-У!.. Верно!

- Да... А-а-а-а!.. Точно!

Внезапное сотрудничество братьев Слеппней в немалой степени вызвано тем, что я небрежно вонзаю большие пальцы в ложбинки ключиц их обоих и усиливаю хватку еще на одно деление каждый раз, когда задаю им вопрос... каким бы тот ни был риторическим. Настоящая хитрость этого маневра, на случай, если вас интересуют технические-такие детали, состоит в том, чтобы не ослаблять хватку, коль скоро начал усиливать ее. То есть, надо не сжать... разжать... сжать... разжать..., а сжать... стиснуть... сдавить... раздробить... Поняли мою мысль? Так вот, если вы, возможно, развили свою хватку до того, что можете дробить ей кирпичи... как могу я... то это окажется самым убедительным подчеркиванием самой слабой логики при расхождении во мнениях.

В любом случае, возвращаясь к моей речи, я отвожу двух братьев в сторону немножко поболтать, и все под настороженным взглядом ошивающегося рядом капрала.

- Итак, вам не кажется, мальчики, что было бы неплохо стать немного повеселее?
- говорю я так тихо, что слышно это только нам.
- Вам следует подумать о двух вещах. Во-первых, эта коллекция индивидов, с которой мы проходим обучение, составляет группу, а в группе всегда лучше быть приятным, чем скверным. С приятным характером приобретешь друзей, которые в бою прикроют тебя с тыла... а со скверным будешь все время оглядываться, остерегаясь их. Уразумели?

- Верно, Гвидо!

- У-У! Точно, Гвидо!

- Хорошо. Так вот, во-вторых, я хочу, чтобы вы запомнили - если вы не бросите свои сварливые привычки или как-то иначе помешаете нашей группе завершить подготовку в наикратчайший возможный срок...
- я украдкой бросаю взгляд на капрала, а затем понижаю голос, в то же время прилагая огромные усилия для сохранения на лице улыбки.
-...тогда я лично оторву головы вам обоим и сплюсну на шеи! Уразумели?

- Аааа! Да! Уразумел!

- Как... Уууу... скажешь, Гвидо!

- Ах, да. Всего лишь одна мелочь. Я говорю не по-странному. Согласны?

- Аааааааа...

- Боже...

Во время своей предыдущей инструктажной речи я как-то позабыл упомянуть, что если внезапно полностью разжать вышеупомянутую хватку, то возникший из-за этого прилив крови к пострадавшему от данной хватки участку вызывает такой дополнительный дискомфорт, что известны случаи, когда субъекты тут же грохались в глубокий обморок. Выгода этого очевидна, в том плане, что в момент, когда эффект вступает в силу, вы в действительности даже не прикасаетесь к ним.

Как я отметил ранее, братья Слеппни находятся в исключительно хорошей форме, так как они всего лишь немного пошатываются. Однако же им, как и мне, ясно, что какое-то время им будет крайне трудно двигать руками с любой степенью точности или силы... скажем, к примеру, в драке. Это, конечно же, вызывает изначально желанный эффект, заметно поутихомирив их ранее задиристое, заносчивое поведение.

- Что здесь происходит?
- требует ответа капрал, налетая на нашу маленькую группу.

Я невинно моргаю и беспомощно пожимаю плечами, словно он окружной прокурор на перекрестном допросе.

- Мы просто обсуждали логические выводы общественного и антиобщественного поведения в групповой обстановке.

- Да ну? Это правда, вы двое?

Слеппни пытаются уподобиться мне, пожав плечами, но кривятся, не закончив жест, и вынуждены прибегнуть к кивкам.

Несколько секунд капрал подозрительно глазеет на нас, а потом поворачивается к остальной группе.

- Ладно, в две шеренги становись!
- орет он, неудачно подражая сержанту.
- Пришла пора отправиться на занятия!

- наши агитаторы правильно прореагировали на прикладную логику? шепчет, становясь рядом со мной Нунцио.

- Разумеется, - киваю я.
- Более того, по-моему, они уразумели ее за один урок. Не понимаю, почему ты все время твердишь, что нынешняя молодежь туго усваивает.

На это Нунцио закатывает глаза и отвешивает мне шутливый свинг.

- Возможно, нам следует начать называть тебя "Мухобой", - усмехается он.

Некоторые из других рекрутов смеются над этой остротой, что заставляет меня немного понервничать, так как по опыту работы в Синликате я знаю с какой легкостью прилипает дурацкая кличка после того или иного глупого инцидента. Однако капрал избавил меня от необходимости менять тему, так как выбрал именно этот момент для того, чтобы начать орать и махать нам, сбивая в строй для следующего раунда подготовки.

- Брось, - говорю я, нанося ему удар по руке, который был заметно сильнее того, что он отвесил мне.
- Нам предстоит идти учиться быть эффективными бойцами.

___________________________________

ГЛАВА 4

Нажимай на спуск плавно, а не дергай его.

Р.Роджерс

К несчастью, навешенная Нунцио кликуха "Мухобой" прилипла ко мне... или, по крайней мере, ее вторая половина - "Бой". Но еще больше неудобств доставляет то обстоятельство, что сержант наклеил на меня ярлык и.о. командира отделения в нашей маленькой группе рекрутов, которых я уже знал по именам, во многом именно по этой причине. Этот пост требует всего-навсего службы овчаркой при "Жуках". Но это все же руководящий пост, чего, как я отмечал ранее, я склонен избегать как повестки в суд.

Материал, который мы должны были проходить в порядке начальной подготовки, был, однако, на самом-то деле не слишком тяжелым. Большая часть передаваемой нам информации была и впрямь необходимой, если рассматривать ее как беглый обзор и преподавать просто, но с настоящим усилием сделать ее достаточно интересной, чтобы удержать внимание рекрутов. Это стало приятной переменой после моих профессоров в колледже, большинство которых, похоже, считали себя величайшими специалистами по самым интересным предметам и полагали, что студенты должны считать за счастье выплачивать существенные суммы денег за честь поклоняться у их ног. И, что еще хуже, они регулярно проверяли преданность названных студентов попросту делая преподавание достаточно скучным, чтобы уморить мух и высматривая тех, кому удавалось достаточно долго оставаться бодрствующим, чтобы усвоить нужное количество данных для сдачи выпускных экзаменов.

Армия же, совсем наоборот, начинает с исходной посылки, что рекруты совершенно невежественны и меньше всего интересуются данным предметом, если его не сделать достаточно привлекательным для удержания их предсказуемого недолгого внимания, зачастую графически демонстрируя на личном уровне насколько жизненно важен названный предмет для дальнейшего функционирования их тел.

(Из любезности к тем из вас, кто ныне вкладывает большую часть своего времени или времени своих детей в обучение в колледже, я воздержусь от комментариев о том, какую систему я считаю лучшей для передачи информации, не говоря уж о реальной жизненной ценности переданной информации, и ограничусь простым наблюдением, что инструктирование в армии нельзя назвать ни бессмысленным, ни лишенным ценности. И, что еще важнее, она платит тебе, пока ты учишься. Конечно, дела могли бы обстоять совершенно иначе, если бы к обучению своих сотрудников активно приложили руку какие-то иные корпорации, кроме торгующих со скидкой закусочных... но это уже совсем другая тема и определенно отклонение от обсуждаемой темы, то есть - армейской подготовки.)

По большей части мы с Нунцио не жаловались на уроки, и даже находили их исключительно информативными. Как вам, вероятно, известно, в Синдикате в основном заботятся о мастерстве в индивидуальной тактике или всеобщей свалке, какие обычно бывают при засадах, и поэтому обучение бою в строю было для нас истинно новым опытом. Конечно, нам было несколько трудно допустить, что этот опыт когда-нибудь действительно будет нам полезен.

Во-первых, как я только что упоминал ранее, телохранительство обычно связано с засадами и тем, что в спорте известно под названием "спешная защита", и это вызывает у нас в душе серьезные сомнения, что бой в строю будет полезен нам на гражданке после службы, ввиду нехватки теплых тел для таких маневров, да и сомнительно, что устроившие импровизированную вечеринку дадут нам достаточно времени для сбора необходимого количества тел, так как весь смысл их засады в том и состоит, чтобы захватить нас в тактическом плане врасплох и посадить в лужу.

Во-вторых, и притом существенней, было неясно, как нам предполагалось использовать эту тактику на службе в армии. Понимаете, на данном этапе ни для кого не являлось тайной, что армия Поссилтума располагала и самыми крупными, и самыми вооруженными силами в округе, и поэтому немногие королевства или города решались выступать при таком раскладе, сталкиваясь с ними на поле боя, где вступила бы в игру тактика сражений в строю. Вследствии этого, когда они перемещались в новый район настоящих боев происходило мало, любое оказанное противодействие носило скорее характер тайного сопротивления типа вонзи-им-нож-в-спину или перережь-им-глотку-пока-они-спят. Так как построения абсолютно бесполезны для борьбы с такого рода мелкими беспокоящими действиями, нам было трудно понять, зачем нужно тратить столько времени на обучение им.

Однако сержант Лыбби почему-то не считает нужным посоветоваться с нами относительно содержания его программы подготовки, и поэтому мы избавлены от неудобства быть вынужденными придумывать как поделиться с ним своими взглядами, не задевая его чувств.

Схожим образом, когда нам объявили, что мы должны научиться маршировать, так как это "наилучший способ переместить группу солдат из одного пункта в другой в наикратчайший период времени", нам не дают шанса спросить, рассматривала ли армия вообще или сержант в частности выгоды быстрого переезда.

Хотя в ходе нашей подготовки обнаруживается немало проявлений сомнительной логики вроде этого, есть только один момент, против которого мы серьезно возражаем. Хотя мы изо всех сил стремимся не показывать всем это отступление от армейского мышления, в один прекрасный день оно наконец привлекает внимание общественности, когда мы находимся на стрельбище.

Армия учит нас стрелять из арбалетов... что вполне понятно, так как для обучения пользоваться в бою большим луком хоть с какой-то степенью умения требуется немалый срок, делающий его таким образом сомнительным предметом изучения при начальной подготовке. Пращи - и того хуже, так как пока не добьешься почти мастерского владения ей, то наилучшие шансы причинить вред этим оружием - это удавиться названным оружием, вместо того, чтобы запустить камень куда-либо поближе к общему направлению цели. Однако даже самые физически неумелые недотепы способны за один день достичь минимального уровня эффективности при стрельбе из арбалета, поэтому армия несомненно избрала данное конкретное оружие для ознакомления рекрутов с тонкостями стрелкового боя.

- Как видите, при этом упражнении вы будете стрелять по мишеням, сделанным в натуральную величину и в виде человека, - говорит сержант Любби, уже наоравшись, наконец, по поводу безопасной дистанции и правильного обращения с арбалетом.
- Армия предпочитает тренировать вас на них, а не на кругах с яблочками, так как это лучше подготовит вас, как духовно так и эмоционально, стрелять из своего оружия в живого противника. В ходе этого упражнения вы должны все время внушать себе, что чучело перед вами - это живой враг, который хочет вас убить, и вести себя соответственно. Я ясно выразился?

- ДА, СЕРЖАНТ!!

Группа теперь отлично усвоила этот ответ... и ей потребовалось для овладения им всего несколько дней тренировки. При надлежащем сигнале присоединяемся и мы с Нунцио, хотя на данном этапе и возникают несколько вопросов, которые необходимо было бы поднять.

Например, хотя идея, стоящая за применением таких мишеней сама по себе интересна и, возможно, даже достойна восхищения, я за все годы работы в Синдикате никогда не видывал противника, который бы сделал тебе любезность стоять как скала, на открытом месте, выпрямившись во весь рост и расправив плечи, пока пытается застрелить тебя. Они больше склонны скрючиться и распластаться, прячась за чем-нибудь и двигаться, пока посылают тебе послание, именно для того, чтобы свести к минимуму твои шансы достать их, прежде чем они дойдут до последнего приветствия. В свете этого, думать, будто ты умеешь стрелять по тому, что способен всаживать стрелы в соломенное чучело любой формы, кажется мне опасным образцом излишней самоуверенности, которую никак не следовало бы поощрять. Но я помалкиваю об этом, сочтя, что это только первый раунд для ознакомления всех с оружием и что серьезная подготовка будет в полной мере проведена позже.

Вскоре группа расставлена на линии стрельбы и поочередно сыплет стрелами по мишеням в то время, как сержант и капрал рыскают взад-вперед позади строя, поощряя некоторых и оря на медленно усваивающих науку. Этот стиль руководства является, как я заметил, общим для армии и Синдиката, и сводится, попросту говоря, к убеждению, что если достаточно громко кричать на тех, кто делает что-то не так, то они прореагируют делая это так.

Мы с Нунцио не лезем в первую команду стреляющих, так как мало опасаемся сдачи данного конкретного зачета. И сосредотачиваемся вместо этого на том, как действуют остальные члены группы, так чтобы суметь помочь тем, у кого возникают трудности.

Братья Слеппни стреляют на удивление хорошо, оба не только попадают при каждом выстреле в цель, но и садят стрелы в участок площадью всего в две пяди. Однако, в связи с тем, что мишени стоят достаточно близко, чтобы попасть в них даже камнем, эта демонстрация меткости не производит на меня особого впечатления. С другой стороны, Сержант Лыбби, похоже, искренне доволен их выступлением.

- Вот такое обращение с оружием армии нравится видеть!
- громко говорит он так, чтоб его слышали все.
- Кто вас, собственно, научил так стрелять, ребята?

- Наш папаша, - ухмыляется Шу Слеппень.
- Возможно, вы слыхали о нем. Его зовут Куро Слеппень.

- Хотя мамаша стреляет лучше него, - добавляет Хи Слеппень.
- Ее зовут Ос Слеппень.

С этого момента я перестаю следить за разговором, потому что у меня от него живот болит, и потому, что Нунцио знаком подзывает меня к себе.

- У нас есть проблемы, - говорит он, что не удивительно, так как, зная его так хорошо, я вижу, что он обеспокоен.

- Например?

- Это все Тру-Тень, - говорит он, поскольку именно так мы стали звать нашего юного мага. Думаю, он не смог бы попасть и в стенку амбара, даже если б сам находился в нем.

Я бросаю взгляд через плечо, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Трутень пускает стрелу, которая разминулась с мишенью футов на пятнадцать, плюс-минус миля. Капрал тут же очутился рядом с ним, и помогал советами во всю силу легких.

- Вижу. Ну, ему, похоже, и не придется особо стрелять, раз он числится магом.

- Может и так, - пожимает плечами Нунцио.
- Но нам полагается сегодня всем сдать норму или же задержится вся группа... помнишь?

- Это может стать проблемой, - киваю я.
- А разве у него нет каких-нибудь заклинаний или чар, способных помочь ему выкрутиться?

Кузен вращает глазами и фыркает с отвращением.

- Шутишь? Он знает всего два заклинания и ни одно из них ничем не поможет на линии огня.

- Два заклинания? Какие именно?

- Давай-ка посмотрим, он знает заклинание Развей, которое позволяет ему видеть насквозь всякие чары.

- От этого мало толку, - признаю я.
- А какое другое?

- Навей, - морщится Нунцио, - которое не более чем чары личины, но с дурацким названием.

- Значит, он может всего-навсего надеть на себя личину и видеть насквозь других, - говорю я, проворачивая все это в голове.

- Вот именно. Ничего такого, что поможет ему сегодня сдать норматив.

- Может и так... а может и нет, - задумчиво говорю я.
- Вот что я тебе скажу. Ты не мог бы как-нибудь уединиться с ним на несколько минут?

- Нет проблем. Когда он кончит заваливаться на этом круге, ему придется ждать другой очереди. Тогда я смогу увести его. А что? У тебя есть какая-то идея?

- Угу, - усмехаюсь я.
- Просто убеди его применить свое заклинание личины... как он там называет его? Ах, да, Навей... так, чтоб вы могли поменяться местами. Тогда ты сдашь норматив за него, поменяешься обратно, и никто ничего не узнает.

- Не знаю, - говорит, потирая подбородок, Нунцио.
- Капрала-то мы, может, и сумеем одурачить, но у сержанта глаз-алмаз. Он может заметить, что Тру-Тень какой-то не такой.

- Когда придет время, я позабочусь об отвлечении сержанта. Только постарайся стрелять не слишком хорошо... лишь настолько хорошо, чтобы сдать норматив. Уловил?

Потом делать было особо нечего, пока мы ждем развития плана. Наконец, капралу обрыдло орать на нашего юного мага и он отправляет его прочь с рубежа на "перерыв", пока не даст малость отдохнуть своему голосу.

Пытаясь не обращать чересчур большого внимания, я слежу уголком глаза, как Нунцио кладет руку на плечо Трутня и заводит с ним серьезный-такой разговор, в то же время небрежно уводя его за палатку, где хранится оружие, из поля зрения всех. После того, что кажется нестерпимо долгим сроком, из-за палатки снова появляется "Трутень", шагающий той очень знакомой мне походкой вразвалочку, и я знаю, что сила разума и логики снова восторжествовала. Я дожидаюсь, пока он не выйдет на линию огня для новой попытки, а затем приступаю к отвлекающему маневру.

- Ты чересчур стараешься, Осса, - говорю громко я, подходя сзади к ней, стоящей на противоположном от "Трутня" конце огневого рубежа.

Меткость как у Оссы, так и у Майжука спорадическая, их стрелы пролетают поблизости от мишени, но попадают в нее лишь изредка.

- Ты слишком напряженно держишь левую руку... надо немного расслабить ее и просто держать оружие в согнутой руке. И на спуск тоже жми полегче. Используй только кончик пальца, а не обхватывай им спусковой крючок. Иначе будешь при каждом выстреле тянуть оружие влево.

- Вот так?

- Да, только...

- ЧТО ЭТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, ЧЕРТ ПОДЕРИ??!!

Мне следовало бы радоваться, что я правильно рассчитал точку кипения Сержанта Лыбби. Вплоть до этой минуты, мы с Нунцио проявляли большую осторожность в тренировке других рекрутов и делали это за пределами его видимости и слышимости, и поэтому не входили в конфликт с тем авторитетным-таким образом, который он так старался поддерживать. Я прикидываю, что такая открытая демонстрация придется ему не по вкусу, и эта прикидка оказывается абсолютно точной. Мне следовало быть довольным, но когда он топает ко мне, мне приходится бороться с закрадывающимся ощущением, что тактика эта не самая мудрая.

- Гвидо просто давал мне несколько советов по обращению с этой штукой. Сержант, - говорит Осса невинно, ее вежливые манеры свидетельствуют о твердо усвоенных ею уроках по части того, что такому, как Лыбби, лучше не досаждать без надобности.

- О, так значит, Жукобой еще и спец по арбалетам, да?
- рычит сержант, наводя прицел на меня.
- Думает, что он умеет обучать стрельбе лучше, чем я или инструкторы по стрелковой подготовке, да?

Следя за всем этим с большим вниманием, я тем не менее в то же время вижу через плечо, что Нунцио, в личине Трутня, стреляет, выполняя его норматив... прямо под носом у капрала, которому интересней следить за сержантом и мной, чем обращать внимание на происходящее у его конца стрельбища.

- Почему б тебе просто не показать нам, насколько хорошо ты владеешь оружием, и. о. командира отделения Гвидо, - говорит Лыбби, выхватывая у Оссы арбалет и суя его мне.
- Если ты сумеешь сдать норматив, тогда я, может быть, не разжалую тебя обратно в рядовые.

Так вот, мне в свое время угрожали спецы своего дела... буквально... и поэтому попытка сержанта как-то не вызывает у меня явно желанной ему нервозности. Если она чего и порождает у меня, так это искушение намеренно промазать, и таким образом снять себя с крючка руководства, на котором, как я отмечал ранее, мне не особо приятно болтаться. И все же, здесь открыто бросили вызов моим профессиональным способностям... да еще при чувихе, даже если та всего Осса. Кроме того, Нунцио теперь сдал норматив за Трутня, и поэтому у меня больше нет никакого стимула продлять этот отвлекающий маневр.

Я уделяю арбалету всего лишь один беглый взгляд, так как плохо перевариваю вид стандартного оружия. Оно явно изготовлено правительственными подрядчиками и также похоже на сделанное на заказ оружие Йоло, которым я обычно пользуюсь, как рабочая лошадь на чистокровного скакуна. Игнорируя это, я держу стрелу в зубах, пока взвожу арбалет, уперев приклад в живот и резко натягивая обеими руками тетиву (что быстрее, чем делать то же самое, упираясь ногой в "стремя"), роняю стрелу в желоб перед натянутой тетивой, и нажимаю на спуск, быстро стреляя в цель.

Нечего удивляться, стрела с чмоканьем вонзается в правое плечо чучела.

- Немножко неудачно, но не плохо, - со скрипом признает Лыбби.
- Хотя ты добился бы большей меткости, если бы стрелял с плеча, а не с бедра. Попытка пофасонить лишь...

К тому времени, когда он добирается в своей критике до этих высот, я опять взвожу, заряжаю и выпуская вторую стрелу... снова стреляя с бедра.

Эта стрела со свистом устремляется в место не более чем на ширину двух пальцев от первой.

Сержант закрывает пасть так быстро, что слышно, как щелкают его зубы, что меня вполне устраивает, и молча смотрит, как я пускаю третью стрелу, образуя аккуратный треугольник с двумя первыми.

- Очень неряшливо, - раздается писклявое фырканье Нунцио, когда тот присоединяется к нашей группе, освобожденный теперь от своей личины. Предупреждал же я тебя, будешь крошить все подряд, если испортишь себе навык жать на спуск!

- Да неужто??!!
- огрызнулся я, более чем малость раздраженный поношением дела рук моих.
- Давай посмотрим, стрельнешь ли ты лучше из этой штуки!

Я кидаю ему арбалет, и он ловит его одной рукой, а потом прищурившись смотрит на оковку.

- Правительственные подрядчики, - говорит он тем же тоном, каким объявляет, что вляпался во что-то органическое и неприятное.
- Это, безусловно, не работа Йоло!

- А стрелы примерно такие же прямые, как кий на биллиарде при баре, сообщаю я ему остальные плохие новости.
- Но, как говорит Босс: - Делай все, что можешь, с помощью того, что есть.
- Верно?

Он состраивает мне гримасу, а затем быстро пускает три стрелы, тоже стреляя с бедра. Я замечаю, что, хоть он и обрабатывает, во избежание путаницы, другое плечо чучела, в группировке его стрел не видно заметного улучшения по сравнению с моей.

- Ладно, дело в оружии... на сей раз, - признает он, отдавая арбалет обратно Оссе.
- Хотя, если бы мы стреляли с большего расстояния, думаю, я все же...

- Минуточку, ребята!

Мы переключаем внимание на сержанта, потому что тот кажется чем-то расстроенным, так и потому, что ведем данный конкретный спор уже много лет, и поэтому сомнительно, что чего-нибудь решим даже если продолжим это обсуждение никем не прерываемые.

- Вы что это пытаетесь здесь выкинуть?

- В чем дело, Сержант?
- говорит Нунцио, выражая озабоченность, испытываемую нами обоими.
- Два попадания из трех означают сдачу норматива, верно?

- В чем дело?
- лыбится Лыбби, показывая слишком много зубов для сохранения душевного комфорта.
- подобное группирование стрел означает, что вы оба превосходно владеете своим оружием. Так вот, поправьте меня, если я ошибаюсь, но разве это не означает также, что вы могли расположить эти группировки где угодно на мишени?

- Ну разумеется... Сержант.

- Так почему же вы стреляли в плечо чучела, а не в голову или в грудь?

- Это убило бы его, - бряцаю я, прежде чем успеваю как следует подумать.

- ВАМ И ПОЛАГАЕТСЯ УБИТЬ ЕГО! ИМЕННО В ЭТОМ И СОСТОИТ ВЕСЬ СМЫСЛ СОЛДАТСКОЙ СЛУЖБЫ!!!

Теперь, задним числом, я понимаю, что мне следовало бы для вида согласиться с ним, но он захватил меня врасплох, и взыграли мои старые Синдикатские привычки.

- Да за каких дешевых стрелков из пивнушек вы нас принимаете?? рявкнул я ему в ответ.
- Мы с Нунцио профессионалы!! Убить кого-нибудь может любой раздолбай, а вот чтобы оставить их в таком состоянии, когда они все еще могут платить за защиту, требуется УМЕНИЕ... РАВНО КАК и для получения нужных сведений... ИЛИ...

- Мой кузен хочет сказать, - говорит Нунцио, быстро вставая между нами, - ничто иное, что раня врага, выводишь из строя трех противников вместо одного, поскольку кто-то должен помочь ему вернуться в...

Попытка эта была хорошая, но слишком запоздалая. Сержант все равно сражается со мной.

- Ты называешь обученных солдат Поссилтума раздолбаями?
- орет он, обходя Нунцио, чтобы снова подойти ко мне.
- Ты что? Какой-то ПАЦИФИСТ?

- Как... ты... меня... назвал...?
- говорю я самым мягким своим голосом, который употребляю только в особых случаях.

На учебной площадке вокруг нас становится вдруг очень тихо и неподвижно... за исключением Нунцио, который недоверчиво свистит, пятясь назад.

Должно быть что-то в моем голосе или в том, как я вытянулся во весь свой полный рост, включило у сержанта инстинкт самосохранения, потому как тот вдруг нервно огляделся по сторонам, словно пытаясь найти дверь аварийного выхода.

- А ВЫ ВСЕ ЧЕГО ТУТ СТОИТЕ СТОЛБАМИ??!!
- ревет он, переключая внимание с меня на собравшуюся вокруг нас толпу.
- ВАМ ПОЛАГАЕТСЯ СДАВАТЬ НОРМАТИВЫ!! ЗА ДЕЛО!! СЕЙЧАС ЖЕ!!!

Эта перебивка дает мне время овладеть собой, и, малость поостыв, я решаю, что, пожалуй, лучше подвести под этим эпизодом черту. Однако, похоже, что у сержанта есть для меня несколько последних слов.

- Гвидо!
- говорит он, так, чтобы слышал только я, не глядя мне в лицо.

- Да, Сержант?

- Сейчас не время и не место, но мы все-таки продолжим эту беседу... позже.

По тому, как он это сказал, ясно, что это вызов, и не угроза... а просто заявление.

___________________________________

ГЛАВА 5

Когда я путешествую, меня никто не знает... и мне именно так и

нравится!

С.Кинг

Мы с Нунцио пытаемся просечь, что же это нам положили в тарелки под смехотворным названием "ужин", когда рядом с нами плюхается Осса. Мы немножко удивлены этим, так как нас обычно оставляют за ужином в покое, но причина такой навязчивости выясняется очень скоро.

- Вы, ребята, работает на Синдикат, не так ли?
- говорит она, даже не сказав "Привет" или "Добрый вечер".

Так вот, еще во введении я упоминал, что мы не очень любим, когда нам задают вопросы вообще, а данный конкретный вопрос определенно табу.

- Ты фараонша?
- автоматически выстреливает ответным вопросом Нунцио.

Это "Заучиваемый в Обязательном Порядке" вопрос для всякого, чей заработок зависит от незаконной деятельности, так как если его задаешь фараону, то, каким бы он ни был засекреченным, ему приходится признавать свою профессию. Иначе, любая попытка использовать последующий разговор в качестве доказательства будет отклонена как обман и провокация.

- Я? Шутишь? Нет, я не фараонша. А почему ты спрашиваешь?

- А зачем тебе хочется знать, не работаем ли мы на Синдикат?
- выстреливает в ответ вопросом Нунцио.

Заметьте, что на данном этапе Осса ответила на наш вопрос, но мы еще не сказали ни "да" ни "нет" в ответ на ее вопрос. Как я говорю, у работников нашего профиля есть склонность к осторожности. Возможно, это привычка, возникшая из-за наших регулярных и длительных дискуссия с Опами и большими Жюри.

- Подумывала попробовать поступить туда, когда вылечу из армии, - пожимает плечами она.
- Я думала, что, возможно, вы, ребята, могли бы немного осведомить меня о том, на что это похоже, работать на Синдикат, если не дать мне рекомендацию или, по крайней мере, организовать контакт с кем надо.

- Связь.

- Что, Бой?

- Я сказал, "Связь". Контакт бывает в обычном бизнесе. В Синдикате первый шаг - "Установить связь".

-...или, во всяком случае, так мы слышали, - быстро уточняет Нунцио, бросая на меня один из своих взглядов.
- Не знаю. Возможно, мы сумеем поделиться с тобой кое-какими слухами. Что тебе хочется узнать?

Как видите, мой кузен все еще осторожничает, поскольку меньше моего верит в защиту типа "известно с чужих слов".

Однако одной ссылкой на "слухи" он открыл нам дверь для ответа на некоторые вопросы о Синдикате, в то же время не признавая никакого членства с нашей стороны.

- Ну, на что это похоже?

- Часы работы - паршивые, - говорю я.

- А перспектива выхода на пенсию оставляет желать лучшего, - добавляет Нунцио.

-... Но платят хорошо. Верно?
- не отстает Осса.

Я уже упоминал ранее, что мой кузен мало чего на свете любит больше, чем почитать лекцию, а эта цыпочка только что нажала на одну из его любимых кнопок. И хотя полностью он не расслабляется, но немного оттаивает.

- Не так хорошо, как тебе представляется по сообщениям СМИ, - пищит он.
- Видишь ли... Гвидо сказал секунду назад об установлении связи? Ну, когда сперва поступаешь в Синдикат, то в действительности долгое время ты сам должен платить нам... а не наоборот.

- Как-как?

- Это легче понять, если представить все это как систему привилегий. Синдикат дает тебе разрешение или лицензию на деятельность, а ты отдаешь ему долю прибылей. Ты должен отдавать какой-то процент, скажем, половину, парню, стоящему над тобой, который, в свою очередь, должен делиться с парнем, стоящим над ним, и так далее вплоть до самой верхушки. Конечно, парни на верхушке загребают немалый куш, поскольку им идут проценты со всей пирамиды под ними.

- Минутку!
- хмурится Осса.
- Когда я в последний раз слышала о чем-то подобном, меня пытались уговорить продавать косметику... или оборудование для уборки дома.

- Сходство есть, - соглашается Нунцио.
- Но есть также и некоторые крупные отличия.

- Например?

- Например, косметическая пирамида не ломает тебе ни нос, ни ноги, если ты пытаешься работать независимо, - говорю я.

- Я пытаюсь сказать ничто иное, - прожигает меня взглядом Нунцио, как то, что косметическая сеть не обеспечивает тебя адвокатами, не говоря уж об алиби, если власти недовольны твоей деятельностью... или твоими налоговыми декларациями.

- Вот как?
- ощетиниваюсь я, немного присытившись всезнайством Нунцио.
- Ну, мыльники к тому же и не лупят тебя, если им покажется, что ты зажимаешь их долю!

- Ну, а что прикажешь тут делать?
- тут же парирует он мой выпад. Попросишь полицию арестовать их?

- Что с тобой, Бой?
- говорит, чуть склонив голову набок, Осса.
- Ты как будто действительно нападаешь на Синдикат.

- Он просто немного раздражителен, - быстро вмешивается Нунцио, прежде, чем я успеваю ответить сам.
- Когда ты подсела к нам, у нас шел небольшой спор.

- О, извиняюсь, - моргает она, вскакивая на ноги.
- Я не знала, что чего-то прерываю. Поймаю вас как-нибудь попозже, ребята. Просто подумайте о моей просьбе, идет?

Мы смотрим, как она уходит, что доставляет настоящее удовольствие, так как с тех пор, как мы начали подготовку, женское общество заметно отсутствовало. Затем Нунцио поворачивается ко мне.

- Ладно. Что тебя грызет?

- То же самое, что грызло с тех пор, как Босс отправил нас на это задание, - говорю я.
- Из-за разговора о Синдикате это труднее игнорировать, чем обычно. Понимаешь мою мысль?

- Нас не отправляли, мы сами вызвались добровольцами.

- Нас попросили отправиться добровольно, никто иной, как сам Босс, что для нас равносильно приказу.

Нунцио испускает один из своих тяжелых вздохов и немного обмякает.

- Полагаю, мы можем обсудить это прямо сейчас, - морщится он.
- Ты говоришь о нашем пребывании здесь, в Поссилтуме, верно?

- Я говорю об объявлении нами войны Синдикату, - поправляю я.
- Ввиду того, что мы сейчас расхлебываем кашу в самом эпицентре, что вызывает у меня некоторую озабоченность. Извини, но я склонен немного нервничать из-за подавляющего превосходства в огневой мощи, когда она, скорей всего, будет направлена против меня... особенно, когда у нас всего-навсего арбалеты казенного образца... и кожанные юбки вместо доспехов!

* * *

Если эта моя озабоченность, возможно, застала вас врасплох, то позвольте мне просветить вас, начав с краткого урока истории. Однако те, кто уже понял в какой опасности оказались мы с Нунцио, пусть не стесняются проскочить это небольшое отступление.

Мы с Нунцио впервые повстречались с Боссом примерно пять книг назад, когда нам поручили следовать тенью за одним из руководителей Синдиката, пока тот искал того самого Большого Джули, с которым мы разговаривали в первой главе. А точнее, искал армию, которую Большому Джули полагалось возглавлять в небольшом предприятии по сбору денежных пожертвований для нашей организации, и которая, согласно докладам, бесследно исчезла после столкновения с небольшим сопротивлением, возглавленным Боссом. Конечно, в те дни мы еще не называли его Боссом. Мы знали лишь одно - что какой-то прохвост, называющийся колдуном по имени Скив Великий причинял неприятности Синдикату, и нам полагалось оградить от него Шайк-стера, пока шло расследование.

В интересах краткости, не говоря уж о сохранении идущих нам процентов со всех вышедших книг этой серии, я воздержусь от описания всех интригующих деталей того задания. Однако критически важно, чтобы вы поняли одно - по завершении той первой встречи между Великим Скивом и доном Брюсом, одним из крестных отцов Синдиката, была заключена сделка. По условиям того соглашения, дон Брюс и Синдикат должны были отстать от королевства Поссилтум вообще и Большого Джули с его ребятами в частности, в обмен на предоставление Великим Скивом Синдикату доступа в другое измерение... а точнее, на Деву, в комплекте с ее знаменитым Базаром.

Вскоре после этого дон Брюс нанял Великого Скива надзирать за интересами Синдиката на Деве и поручил нам с Нунцио служить у него телохранителями. Тогда-то мы и начали называть его Боссом.

Пока не потеряли нить?

Ладно, а теперь снова рассмотрим вместе со мной теперешние обстоятельства, и посмотрим, поймете ли вы с какой мы столкнулись проблемой.

Во-первых и прежде всего, Босс работает на Синдикат.

Во-вторых, он отправил нас разобраться с ситуацией в Поссилтуме, в то время, как сам отправился следом за Аазом.

Так вот, поскольку он работает на Синдикат, а мы все работаем на него, то все наши ударные силы, наступающие теперь на королеву Цикуту могут рассматриваться как находящиеся на службе у Синдиката.

К несчастью, остается в силе сделка, та самая, заключенная лично самим доном Брюсом, которая гласит, что никто в Синдикате не должен выступать против Поссилтума! А это означает, что наша операция есть прямое нарушение клятвенного слова дона Брюса... и хотя я не могу утверждать, что этот деятель никогда не брал назад своего слова, решение сделать это он оставляет лично за собой, и склонен более чем малость злиться, когда кто-то иной берется нарушать его слово за него.

Как вы, возможно, заметили, следя за сообщениями тех СМИ, какие в моде там, где вы читаете это, когда кто-то уровня дона Брюса в Синдикате начинает злиться, то выражает это обычно не в сердитой памятной записке. Если он чувствует, что его положению и авторитету в Синдикате бросил вызов какой-то чрезмерно резвый подчиненный, то его обычная реакция заключается в том, чтобы раздавить названного подчиненного как клопа. Конечно, при нашем положении телохранителей Босса это ставит нас между Давителем и Давимым, вызывая раздражительность, про которую я упоминал пару страниц назад, из-за чего и понадобилось это объяснение.

Теперь понятно? Если нет, то просто положитесь на мое слово, я знаю об этих делах побольше вашего и что у всей нашей команды будут крупные неприятности с Синдикатом, когда и если дон Брюс выяснит чем мы занимаемся.

* * *

- Я много размышлял об этом, - говорит Нунцио так, словно наш разговор и не прерывался, что, конечно же, так оно и есть, - и не уверен, что Босс знает, что отправляя нас сюда, он идет против дона Брюса.

Ну, вот это малость ошарашивает меня. Я все время исходил из того, что отправка нас сюда это умышленный шаг со стороны Скива. Мысль, что он мог не ведать о последствиях своих действий ни разу не приходила мне в голову.

- Как ты представляешь такое?

- Ну, как мне кажется, Босс очень большой ловкач... за исключением двух сфер приложения ловкости: Синдиката и девах.

- Это верно, - соглашаюсь я, потому что так оно и есть. Хотя я в целом отношусь не иначе, как с наиглубочайшим уважением. Но в этих двух сферах он склонен быть тем, что мы в Синдикате называем "глуп, как пробка".

- К тому же, - продолжал Нунцио, - есть еще и такой момент, он не проконсультировался с нами насчет желательности начинать свару с Синдикатом, и даже не предупреждал нас остерегаться чего-либо, кроме Цикуты... что совсем не похоже на него, если он ожидал неприятностей со стороны дона Брюса.

Снова он привел весьма веский довод. Скив был, вероятно, самым внимательным Боссом, с каким мы когда-либо работали и всегда чутко относился к нашим чувствам... особенно к тем, которые связаны с теми частями тел, какие истекают кровью и ломаются. Именно это в значительной мере и объясняет нашу преданность и исключительную приязнь к нему... наряду со шкалой заработной платы, которую он выплачивает как щедро, так и надежно.

- Теперь, когда ты упомянул об этом, - говорю я, - и впрямь ясно Боссу не было большого смысла вступать в борьбу за власть или пытаться вырвать руль из рук дона Брюса, так как он никогда не выражал ни интереса, ни желания увеличить свой вес в Синдикате, - Нунцио пожал плечами. Будь он склонен к этому, ему требовалось бы всего-навсего жениться на Банни и дать дону Брюсу поднести ему на блюдечке с голубой каемочкой всю организацию в качестве наследства.

Он говорил о том, что Банни не только племянница дона Брюса, но и по уши влюблена в Босса... нечто, похоже, целиком ускользнувшее от внимания Босса. Как мы упоминали ранее... Синдикат и девахи... Глуп как пробка.

- Возможно, ты прав!

- Конечно, я прав! Все сходится!

-...Но даже если и так, не уверен, какая с того разница, - заканчиваю я, игнорируя его грубую невоспитанность.
- Случайно мы нарушаем слово дона Брюса или намеренно, все равно быть нам на линии огня, когда этот деятель решит навести порядок.

- Разница в том, что если мы будем исходить из того, что Босс не хочет неприятностей с доном Брюсом, то не обязаны останавливаться и драться. А конкретней, мы вольны выступать в качестве посланцев мира между этими двумя тяжеловесами прежде, чем прольется кровь.

Такое рассуждение не лишено определенной привлекательности, особенно ввиду того, что если названная кровь и впрямь прольется, то все шансы за то, что источником этой неприятности будем мы с Нунцио.

- Ладно, - говорю я.
- Допустим, ты прав, и Босс не хочет неприятностей, и допустим, что дон Брюс позволит тебе вклинить слово прежде, чем начнется стрельба, что же ты собираешься сказать, чтобы остудить его?

- Над этой частью, - колеблется Нунцио, - ...над этой частью я еще работаю.

Мне приходит в голову, что до тех пор, пока мой кузен не придумает верное средство для урегулирования положения, то, приняв на себя роль миротворца, мы обещаем только одно - обязуемся не отвечать на выстрелы, когда начнутся неприятности!

___________________________________

ГЛАВА 6

Доски не дают сдачи!

Б.Ли

Я был настолько занят своими беспокойствами из-за дона Брюса и Синдиката, что у меня совершенно вылетела из головы ссора между мной и сержантом Лыбби. Однако, как выяснилось, это не имело значения, поскольку сержант предпринял ряд шагов для напоминания мне о ней, и ввиду того, чем это обернулось для меня, мне явно было бы мало толку использовать много времени на размышления об этом.

Мы уже дошли до той стадии подготовки, при которой нам требовалось научиться иметь дело с врагом вблизи... предпочтительно не капитулируя. То есть, обучиться рукопашному бою.

Этот раздел преподавал сам Сержант Лыбби, что показалось мне странным лишь позже, так как он явно был более чем мимолетно знаком с преподаваемой нам техникой. Он нацелился на братьев Слеппней, выбрав их своими демонстраторами-жертвами и здорово позабавился, показывая нам всем, что размеры мало что значат в рукопашном бою, для чего с впечатляющей легкостью швырял и колотил их... или, выражаясь точнее, действительно заставил их летать, словно слепней.

Хотя посмотреть на все это было очень даже забавно, мне невольно думалось, что урок, который он пытался вдолбить, пах куда более дурно, чем "Реалистическое Собачье Безобразие с Натуральным Ароматом, Действительно Липнущее к Рукам", с которым мне довелось так хорошо познакомиться. Я имею в виду, мне хотелось бы знать, действительно ли он думал, будто одурачит кого-то своим трепом о том, что "размеры ничего не значат". Не надо быть гением, чтобы сообразить, что размеры очень даже много значат и любая порядочная драка обычно продемонстрирует это достаточно наглядно, чтобы убедить даже самых тупоумных. Умение одерживает верх над размерами только в том случае, если маленький парень очень умелый, а большой парень очень неумелый... не говоря уже о том, что он к тому же неповоротлив и, возможно, с хрупкой, как из стекла, челюстью. А если они хоть сколько-то равны по части умения, то можно смело рассчитывать, что большой парень при желании сделает из маленького отбивную. Вот почему профессионалы контактного спорта, стадионные атлеты, не говоря уж о костоломах, вроде нас с Нунцио, чаще всего бывают избыточно рослыми. Тут дело даже не в том, что наши наниматели считают правильным, если найм основан на принципе "по живому весу", а в том, что мы, как правило, побеждаем.

Конечно, даже если согласиться с идеей, что "умение превыше размеров", в логике сержанта все равно остается один бросающийся в глаза изъян. Помните, как я говорил о том, сколько времени потребовалось бы обучить кого-то стрельбе из большого лука? (Нет, это не для проверки... я просто спросил.) Ну, так на обучение рукопашному бою требует еще больше времени. Намного больше. Мысль, будто кто-то, вроде Тру-Тня сможет за один день усвоить достаточно, чтобы эффективно бороться с одним из братьев Слеппней, каким бы неумелым тот ни был, просто смехотворна. Учитывая это, мне было ясно, что хоть он и говорил, будто нас готовят к боям с врагом, на деле он всего лишь показывал нам несколько приемов, долженствующих помочь нам уцелеть в тех неизбежных драках в пивных, к которым, похоже, естественно тяготеют люди в мундирах, когда пытаются спокойно выпить в свободное время среди штатских. Попросту говоря, нас обучали разделываться скорее с неумелыми штатскими драчунами, предпочтительно вдребезги пьяными, чем с умелыми военными на поле боя.

-...Конечно, эта техника - та, что даст вам возможность разделаться с безоружным противником!
- говорил между тем Сержант Лыбби, и опять же вводил в заблуждение, так как ни один из продемонстрированных им контрприемов не был достаточно смертельным, чтобы "разделаться" с кем-либо, подтверждая мою веру, что кто-то считал, что мы будем применять их только против штатских.

-...Однако борьба с ВООРУЖЕННЫМ противником - совсем иное дело! К счастью, среди нас есть МАСТЕР, способный продемонстрировать как это делается! ГВИДО! Равнение на середину!

- Я, Сержант?
- моргаю я, так как не ожидал, что меня выкликнут.

- Совершенно верно, - говорит сержант, обнажая в улыбке несколько лишних зубов.
- На стрельбище ты особенно рьяно доказывал, что убивать людей приходится только раздолбаям. Ну, вот тебе возможность показать всем, как "мягко" усмирить врага, когда тот пытается тебя убить.

Незачем говорить, мне не шибко нравится как это звучит, но так как меня вызвали, мне не остается иного выбора, кроме как выйти вперед на чистую площадку, используемую для демонстраций. Мой дискомфорт возрастает, когда сержант делает знак капралу Мяс-Нику, и тот бросает ему короткий меч. Совершенно верно, самый настоящий короткий меч... обоюдоострый гладиус.

- А для чего меч, Сержант?
- говорю я.

- Я ведь сказал, что это будет демонстрация боя с вооруженным противником, - усмехается он.
- Нам предстоит сделать следующее: я буду пытаться убить тебя, а ты попытаешься остановить меня не убивая.

- ...А если мне не удастся?

- Тогда у нас, полагаю, произойдет небольшой "несчастный случай на тренировке"... если, конечно, ты не предпочтешь просто отступить и признать, что не можешь этого сделать.

Незачем говорить, я добился своего нынешнего высокого положения телохранителя не тем, что пятился от драк. И, что еще важнее, беспокоил меня в действительности не меч, так как он ничем не лучше длинного ножа, а с ножами я имел дело достаточно часто.

- О, сделать-то это я могу, - пожимаю плечами я.
- Беда в том, что при этом может понадобиться ударить унтер-офицера... что, мне помнится из урока Военного Права, категорически запрещено.

Улыбка сержанта малость увядает, и я понимаю, что он ожидал, что я откажусь от этого упражнения, когда он подкинет мне такой выход. К несчастью для нас обоих, понимание это приходит немного поздновато, чтобы нам был от него какой-то толк.

- Не беспокойся об этом, рекрут, - говорит он, хотя я замечаю, что голос у него стал напряженным.
- Даже если тебе очень повезет и тебе удастся осалить меня, ты выполняешь приказ и поэтому никаких обвинений тебе предъявлено не будет.

Это все, что мне требовалось услышать. В качестве последней меры предосторожности я быстро оглядываюсь на стоящего в строю Нунцио и тот слегка кивает мне.

- Твой кузен тебе теперь не поможет, Гвидо, - резко бросает, несколько восстанавливая уверенность, Лыбби.
- Тут все решаем мы вдвоем.

С Нунцио я сверялся вовсе не поэтому.

- Я просто интересовался, - говорю я, пожимая плечами.
- Приятно знать, что вы знаете, что я выполняю приказ. Вопрос в том, знает ли об этом тот офицер.

Так вот, сержант отнюдь не дурак, и я, в общем-то, не ожидаю, что он попадется на старый прием "позади тебя кто-то есть"... но он попадается. Лишь намного позже я выясняю, что у унтеров настоящий бзик насчет офицеров. То есть, они спокойненько управляют себе армией... если где-либо в поле зрения нет свидетеля-офицера. Так или иначе, Лыбби начинает выкручивать шею, пытаясь заметить упомянутого мной офицера, и когда его голова отворачивается от меня, я бесшумно налетаю на него.

Если такая тактика кажется вам немного странной, то поймите, что если кто-то машет у вас перед носом куском заточенного металла, то последнее, чего он ожидает, это то, что вы нападете на него. Вам полагается делать совсем иное: застыть на месте или, еще лучше, бежать, дав, таким образом, ему время неспеша вырезать свои инициалы на той части вашей анатомии, какая кажется удобней всего. А когда вы движетесь не назад, а вперед, это обычно поражает его, и он чаще всего реагирует, тыкая оружием в вашу сторону, в попытке заставить вас пятиться как положено по сценарию. А вам только этого и надо, так как, благодаря этому, теперь уже вы управляете его атакой и можете завести ее куда вам хочется, а не просто стоять и надеяться, что противник уйдет восвояси.

Сержант видит уголком глаза как я приближаюсь к нему, и, точь-в-точь как я и ожидаю, тыкает в мою сторону мечом, надеясь, что я налечу на него и уберегу его от хлопотливой необходимости планировать и проводить собственную атаку. Благодаря этому мне совсем нетрудно обогнуть его острие и сжать левой рукой запястье ее правой, что уберегает оружие от излишней активности, а меня - от него, в то время, как я наношу правым кулаком сержанту средней силы удар под ухо.

Я искренне надеялся, что дело на этом и закончится без дальнейшего вальсирования, но сержант все-таки очень крепкий старый черт. Он лишь окосел от удара и упал на одно колено. Я соображаю, что положение только что стало опасным, так как он по-прежнему держит меч, и, в своем ошеломленном состоянии может и не вспомнить, что это всего лишь тренировка... если это вообще входило в его первоначальные намерения.

- Сдавайся, Серж, - тихо-тихо шиплю я, подступая поближе, так, чтоб слышал меня только он.
- Все кончено.

И просто на всякий пожарный случай немного выкручиваю ему руку, когда говорю, чтобы доказать свой довод. К несчастью, он то ли не слышит меня, то ли предпочитает игнорировать то, что является, как вы должны признать, превосходным советом, и начинает бороться, пытаясь ввести в игру свой меч.

- Как угодно, - пожимаю плечами я, в общем-то, не ожидая от него ответа, так как в этот момент он теряет сознание, в основном потому, что я только что сломал ему руку... для безопасности, как вы понимаете. (Для чрезмерно чувствительных читателей спешу пояснить, что это чистый перелом, в противоположность куда более отталкивающей сложной разновидности, и что он, по всей вероятности, не вырубил бы сержанта, не будь тот уже ошарашен только что отвешенным ему мной "лещем". Как я уже отмечал ранее, моя специальность - управляемое насилие... и я большой мастер по этой части.)

- ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ...

Эти последние слова исходят от капрала Мяс-Ника, который наконец с большим запозданием ожил и пытается вмешаться после того, как танец уже закончился. Незавершенный характер его вопроса вызван тем, что, шагнув вперед, он налетает на высокий взмах локтя Нунцио, движущегося в противоположном направлении, и это действительно вытягивает его на спине и отключает ему свет... а также пресекает его досадный лепет. К вашему сведению, именно по этому поводу и происходил обмен взглядами между мной и Нунцио... я убеждался, что он занимает нужную позицию и готов прикрыть меня с тыла, пока я разделываюсь с сержантом.

Какой-то миг царит молчание, а потом кто-то из рядовых издает негромкий, удивленный свист и это, кажется, служит всем сигналом подбросить свои замечания ценою в два гроша.

- Ух ты!

- Неплохо, Бой!

- Самое время, чтоб кто-то научил его...

Хи Слеппень принимается подталкивать спящую фигуру капрала носком сандалии.

- Лежа они выглядят не такими уж здоровенными, верно, Бой?
- усмехается он, словно самолично уложил в одиночку обоих.

- СМИРНО! ВСЕ ВЫ!!
- реву я, резко обрывая дискуссию.
- Если ты еще раз тронешь этого человека, Хи, мы с тобой выйдем на пару раундов. ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ??

Он выглядит удивленным и обиженным, но кивает, выражая согласие.

- Не слышу!!!

- ДА, СЭР... Я имею в виду, ГВИДО!!

- ЭТО ОТНОСИТСЯ И КО ВСЕМ ОСТАЛЬНЫМ ТОЖЕ!
- рычу я.
- Я НЕ ЖЕЛАЮ ВИДЕТЬ, КАК ВЫ ПИНАЕТЕ ЛЮБОГО ИЗ ЭТИХ ДВОИХ, ИЛИ ПОТЕШАЕТЕСЬ НАД НИМИ, ЕСЛИ ВЫ НЕ ГОТОВЫ СДЕЛАТЬ ТО ЖЕ САМОЕ, КОГДА ОНИ ОЧНУТСЯ И СМОГУТ ДАТЬ СДАЧИ. Я ЯСНО ВЫРАЗИЛСЯ??

- ДА, ГВИДО!!!

Как можно заметить по моей манере, я в этот момент немножко раздражен, но в основном на себя. Мне искренне досадно, что я не сумел пресечь попытку сержанта не ломая ему руку и я вполне готов сорвать злость на группе. Если картина моей адресованной коллегам речи кажется нехарактерной, то это потому, что я открыл, что армейские унтера кое в чем правы... это и впрямь самый легкий способ накричать на весь строй одновременно.

- Ладно, а теперь СЛУШАЙ СЮДА!! Как и.о. командира отделения, я являюсь тут старшим по званию до тех пор, пока не придут в сознание сержант и капрал. Мне нужен один доброволец для вызова врача к этим двоим, в то время как ОСТАЛЬНЫЕ ПРОДОЛЖАТ ТРЕНИРОВОЧНЫЕ УПРАЖНЕНИЯ!!

Такой курс действий кажется мне логичным, так как мне не улыбается потерять учебный день, пока мы дожидаемся, когда очнутся наши унтеры. Однако, в этот миг я замечаю, что кузен вежливо поднял руку, привлекая мое внимание.

- Да, Нунцио? Ты вызываешься сходить за врачом?

- Да в общем-то нет, вашбродь и.о. командира отделения Гвидо, - саркастически говорит он.
- Я просто думал, что, прежде, чем принять на себя командование, вам, возможно, будет всего разумнее справиться вон у того офицера, который и впрямь является тут старшим по званию.

Так вот, как вы помните, когда я провернул такой фокус с сержантом, это было приемом с целью отвлечь его внимание. Однако я играл с Нунцио в драконий покер и умею распознавать, когда он блефует... и на этот раз такого не наблюдается. Ощущая, как у меня тоскливо засосало под ложечкой, я поворачиваюсь посмотреть в указанном направлении. И все верно, там есть офицер, первый, какого я увидел, помимо читавших нам лекции. И, что еще хуже, он идет к гам с очень даже мрачным выражением лица.

* * *

- Вольно, Гвидо.

Я переключаюсь со "смирно" на "вольно", что вовсе не означает, будто мне так уж вольно. Меня вызвали в офицерскую палатку, что не удивительно, так как мне явно предстояло пожать какие-то плоды славы за сегодняшнюю стычку. А врасплох меня захватывает то, что сержант Лыбби тоже находится там, с рукой на перевязи и непроницаемым выражением лица.

- Сержант Лыбби изложил мне свою версию того, что происходило с вашей учебной группой и привело к событию, свидетелем которого я стал в полдень. Вы не хотели бы рассказать свою сторону повести?

- Уверен, что доклад сержанта полон и точен... Ваше Благородие, четко говорю я.

Обыкновенно, я бы просто держал язык за зубами, пока не увижу адвоката, но покамест не упоминалось ни про какие обвинения, и мне почему-то подумалось, что сейчас неподходящее время подымать волну.

- Отлично, - кивает офицер.
- В таком случае, я считаю себя обязанным последовать рекомендациям сержанта в данном деле.

Мне приходит в голову, что, возможно, следовало бы как-то защищаться, но теперь уж слишком поздно, так как офицер уже принялся действовать. Взяв перо, он царапает свое имя внизу ряда бумаг, лежащих у него на столе.

- Ты знаешь, в чем больше всего нуждается армия, растущая столь быстро, как наша, Гвидо?
- говорит он, пока пишет.

Я начинаю было говорить "в Божественном Вмешательстве", но решаю держать язык за зубами... что и к лучшему, так как он см принимается отвечать на свой вопрос.

- Руководстве, - говорит он, заканчивая подписывать росчерком пера. Мы всегда высматриваем новых лидеров... вот почему я так рад подписать эти приказы.

Для разнообразия мне совсем не трудно выглядеть невинным и тупым, так как в этой цепочке мыслей я полностью потерял нить его рассуждений.

- Вашбродь?

- Эти бумаги у меня здесь производят вас в сержанты, а Нунцио... он ваш кузен, не так ли?... в капралы.

Теперь я действительно в полном недоумении.

- Повышение в звании, Вашбродь?

- Совершенно верно. Сержант Лыбби рассказал мне, как вы двое взяли на себя руководство вашим отделением во время подготовки... до такой степени, что даже дополнительно тренировали их в свободное время. А когда я сам увидел, как вы приняли на себя командование после... того казуса во время сегодняшней тренировки, у меня нет никаких затруднений с одобрением вашего повышения в звании. Именно такое лидерство и инициативность мы и любим видеть здесь в армии. Поздравляю.

- Спасибо, ваше благородие, - говорю я, будучи не в состоянии придумать, чего еще сказать.

- Ах, да... и еще одно. Я снимаю вашу часть с подготовки и отправляю их на активную службу. Это всего лишь гарнизонная служба, но в данное время доступна только она. Я считаю, что все, чему им еще нужно обучиться, вы сумеете помочь им приобрести на службе. Это все... Сержант Гвидо.

Мне требуется минута, чтобы сообразить, что он обращается ко мне, называя меня новым званием, но мне удается вытянуться по стойке "смирно" и отдать честь прежде, чем повернуться и уйти.

- С вашего разрешения, вашбродь, - слышу я слова Сержанта Лыбби, мне хотелось бы перекинуться парой слов с Сержантом Гвидо, прежде чем он опять присоединится к своей части.

Я наполовину ожидаю, что Лыбби, невзирая на сломанную руку, все-таки накинется на меня, коль скоро мы выйдем из палатки, или, по крайней мере, засыплет меня тежелыми угрозами о том, что со мной случится, когда наши пути пересекутся в следующий раз. А вместо этого он расплывается в улыбке и протягивает мне здоровую руку.

- Поздравляю, Гвидо... извини, я имел в виду, Сержант Гвидо, - жмет он мне руку.
- Я хотел сказать тебе одну вещь подальше от других рекрутов.

- Какую именно, Сержант?

- Я хотел тебе сказать, что ты был совершенно прав... справиться в бою с противником, не убивая его, и впрямь требует большего умения... и я рад видеть, что люди с твоими способностями поступают на службу к нашей стороне. Только вспомни, однако, что у нас есть лишь ограниченный срок для обучения рекрутов... вот потому-то мы и сосредотачиваемся на приучении их мыслить категориями "убить". Если у них вообще кишка тонка убивать, если они станут думать, будто смогут отделаться обезоруживанием врага, то будут пытаться именно так и сделать... а умения такого у них нет, и у нас нет времени обучать их ему, и поэтому они кончат тем, что сами погибнут, а мы кончим тем, что выставим для боя между двумя армиями более слабую. Постарайся помнить об этом, когда будешь в следующий раз работать с группой зеленых новобранцев. А пока, желаю удачи! Возможно, нам еще доведется как-нибудь опять послужить вместе.

Я настолько удивлен тем, что сержант оказывается славным малым, не говоря уж о серьезном обдумывании подброшенных им мне мыслей, что почти возвращаюсь в часть, прежде чем до меня доходит весь смысл моего повышения в звании.

И тогда я чувствую себя подавленным. Вся моя карьера была направлена на избегание становиться властьимущей фигурой, а теперь мне навязано то, что является по меньшей мере надзирательской должностью... и на этот раз постоянно, а не временно. Утешает меня только следующее: а) находясь в более высоком звании я могу потенциально причинить больше вреда, и б) Нунцио придется страдать от бремени дополнительных нашивок наряду со мной.

Немного приободрившись от этих мыслей, я отправляюсь на розыски Нунцио, желая быть первым, кто сообщит ему плохие новости.

___________________________________

ГЛАВА 7

Служить и Защищать...

Традиционный девиз рэкетиров-защитников

Как не рвемся мы приступить к выполнению нашего задания, то есть, попросту говоря, к деморализации армии, и Нунцио, и я более чем малость нервничаем в связи с гарнизонной службой.

Само собой, в пребывании в городе нет ничего плохого. Твикст побольше среднего военного городка, а это значит, что нам хватает развлечений во внеслужебное время. Однако, тот самый факт, что это приличных размеров град, увеличивает шансы на то, что наше присутствие заметят и доложат о нем Брюсу... что, как мы упоминали ранее, занимает не самое высокое место в списке желанных для нас событий.

Сама же служба раздражающе легка, раздражающе потому, что трудно возмутить солдат, когда самое худшее, с чем им приходится сталкиваться скука. Ситуация вполне очевидна, даже когда я поручаю Нунцио устраивать нашу команду, пока докладываюсь командиру гарнизона.

- Наша единственная настоящая задача здесь - сохранять военное присутствие... чтоб народ помнил, почему он платит налоги.

Индивид, толкающий эту речь сам среднего роста, примерно на голову ниже меня, кудрявый брюнет с проступающими местами прядями седины... что могло бы придать ему достойный вид, если бы он не двигался словно докер, пытающийся пораньше отправиться на важное свидание. У него скорострельная манера речи и он отбарабанивает приказы не отрываясь от бумаг, которые исписывает. Однако я не могу не заметить, что то, над чем он так усердно трудится, сильно смахивает на стихи... а мне почему-то кажется, что такое занятие не предусмотрено его официальными приказами.

- Вам и вашим парням нужно всего-навсего проводить определенное количество часов в день патрулируя в мундирах по улицам так, чтобы народ видел, что армия здесь. В остальное время вы предоставлены сами себе.

- Вы имеете в виду, словно полицейские?

Эти слова своего рода срываются у меня с языка, но, должно быть, в них слышна нотка ужаса, так как командир отрывается от своего занятия и смотрит прямо на меня.

- Да в общем-то нет, - быстро говорит он.
- Мы, бывало, отвечали за патрулирование улиц, но город разросся до такой степени, что обзавелся собственными полицейскими силами, и мы стараемся не посягать на их прерогативы. Они присматривают за гражданами, а наша собственная военная полиция присматривает за солдатами. Четко и раздельно. Понятно?

- Так точно.

-...что подводит нас к еще одному моменту, - продолжает командир, снова принимаясь исписывать бумажки.
- В наших войсках действует правило "никакого панибратства". Блюдем мы его не слишком строго, поэтому вам не нужно волноваться, если одна из... э, дам станет заигрывать с вами или вашими людьми, но предоставьте им самим подступать к вам. Не заводите шашней с обыкновенными штатскими женщинами. Как бы там не обернулось дело, от этого скорей всего расстроятся штатские мужчины, а наша основная директива здесь - не затевать никаких неприятностей со штатскими. Будьте с ними обходительны... покажите им, что мы просто обыкновенные люди, такие же как и они. Если вы сможете это сделать, они будут менее склонны верить во всякие дикие россказни, какие они могли услышать о действиях наших войск на фронте. Все ясно?

Мне думалось, что чего бы я там ни сказал и ни сделал, не будет иметь большого значения, так как командир отбарабанивает все это словно наизусть, покуда сам все пишет и пишет. Однако мне думалось, что проверять данную теорию будет неразумным.

- Так точно, - говорю я.
- Никакого панибратства с женщинами... Никаких драк с мужчинами. Все ясно.

- Отлично. Отправляйтесь обратно в свою часть и позаботьтесь о том, чтобы ее разместили, как положено. А потом используйте остаток дня на ознакомление с городом и явитесь завтра утром за заданием.

- Слушаюсь.
- Я вытягиваюсь и четко отдаю ему честь, на что он отвечает даже не подымая головы.

Я не могу не почувствовать, что при инструктаже мне дали в некотором роде от ворот поворот, и поэтому задерживаюсь при выходе переброситься парой слов с клерком командира... решение, признаться, частично вызванное тем, что та - единственная чувиха, какую я видел в мундире, кроме Оссы, и я уже малость отчаивался когда-нибудь услышать женский голос. Кроме того, я старше по званию и считаю, что теперь самое время моим навыкам поработать на меня, а не против меня.

- Что за дела с командиром?
- дружески-так говорю я, выдавая ей одну из своих неустрашающих улыбок.

Однако вместо ответа эта цыпочка тупо смотрит на меня, словно все еще ждет, не скажу ли я чего. Ну, она крошечная штучка, немножко худощавая, и поэтому когда она таращится на меня своими большими глазами, я невольно чувствую себя немного неуютно... словно она самка богомола, пытающаяся решить, как ей следует меня съесть - до или после спаривания.

- Я имею в виду, с чего это он пишет стихи?
- добавляю я просто для поддержания разговора.

- Куплеты, - говорит она, своего рода ровным голосом.

- Извиняюсь?

- Я сказала "куплеты"... то бишь "слова для песен". Он любит выступать в местных клубах на вечерах открытой сцены, и сам пишет для себя материал... постоянно.

- И хорошо у него получается?

На это она слегка пожимает плечами.

- Полагаю, не плохо... но он не играет на гитаре и поэтому вынужден по большей части петь без музыкального сопровождения. Из-за этого его выступление поневоле кажется немного жидковатым, после того, как весь вечер слушаешь певцов, исполняющих под аккомпанимент инструментов.

Я замечаю, что при всей ее внешней незаинтересованности, эта цыпочка, похоже, много чего знает о деятельности командира в свободное время... даже до такой степени, что просиживает целый вечер выступлений певцов-любителей, чтобы прослушать его номер, когда ей, в общем-то, не нравится его пение. Из этого я делаю вывод, что в качестве сержанта я вряд ли чего-то достигну с ней и поэтому настраиваюсь быть дружелюбным.

- Возможно, ему стоит попробовать клавишные, - говорю я.

- Чего попробовать?
- моргает она. внезапно обретая больший интерес к разговору.

- Кла... О! Ничего. Эй, мне теперь пора идти. Рад был с вами поболтать.

И с этими словами я спешно отступаю, немного раздосадованный на себя. Снова я чуть не попал в беду из-за своего долгого пребывания на Деве. На какую-то секунду я забыл, что в этом измерении не только нет клавишных, но нет и электричества, необходимого для подключения к нему названного инструмента.

- Эй, Гвидо!
- прерывает мои мысли знакомый голос.
- Какие новости?

Я оглядываюсь по сторонам и обнаруживаю направляющегося ко мне Нунцио вместе с остальной командой.

- Ничего важного, - пожимаю плечами я.
- До завтрашнего дня мы даже не выходим на службу. Командир предоставил нам остаток дня на благоустройство и знакомство с городом.

- По мне так неплохо, - говорит Хи Слеппень, потирая руки, словно... ну, словно слепень.
- А не пойти ли нам куда-нибудь перекусить... а заодно и посмотреть, нельзя ли найти местечко, где мы сможем ошиваться в свободное время.

- Как насчет трактира, где подают спагетти, мимо которого мы проходили по дороге сюда?
- говорит Осса, мотнув головой в сторону, откуда они пришли.

Я бросаю быстрый взгляд на Нунцио, который уже смотрит на меня. Так столь часто случается, когда мы работаем вместе, мы одновременно думаем об одном и том же, и на этот раз мы оба думаем, что самый лучший способ избежать встречи с кем-либо, связанным с Синдикатом, это не использовать в качестве опорного пункта заведения, где подают спагетти.

- Э... давайте посмотрим, нельзя ли найти какое-нибудь местечко с меньшей вероятностью... я имею в виду, поближе, - небрежно-так предлагаю я.

- Ну, так не попробовать ли нам прямо здесь?
- вступает в разговор Нунцио, подхватывая общее направление моей мысли.

Я смотрю туда, куда он показывает, и вынужден признать, что это, вероятно, последнее место, где нас додумается искать кто-либо из Синдиката. Вывеска над дверью этого заведения гласит: "СУСИ-БАР И ЛАВКА ТОРГОВЛИ ПРИМАНКОЙ АБДУЛА".

- Суси?
- хмурится Шу Слеппень.
- Ты имеешь в виду, вроде как сырая рыба.

- По крайней мере, мы знаем, что она свежая, - Майжук показывает на вторую часть вывески.

- Да хватит вам быть сворой младенцев, - усмехается Осса, тыкая Шу в ребра.
- Подождите пока попробуете. Очень вкусно! Пошли.

Ну, я рвусь есть это блюдо ничуть не больше, чем братья Слеппни, хотя Нунцио явно приставал ко мне, уговаривая попробовать его, но я как-то не испытывал энтузиазма. Я хочу сказать, для меня привычна рыба в томатном соусе или чем-то вроде него, поданая с макаронами - а никак не с рисом. Однако, похоже, не представлялось большего выбора, кроме как последовать за Оссой и Нунцио, когда те весело направились в заведение.

- А! Члены наших благородных вооруженных сил!
- говорит хозяин, выскальзывая из сумеречных глубин приветствовать нас.
- Заходите, пожалуйста. Нашим молодцам... и дамам... в мундирах мы делаем особую скидку!

- Нельзя ли нам сесть за столик поближе к окну, там, где побольше света?
- говорит, подмигивая мне, Нунцио. Я знаю, о чем он думает и обыкновенно одобрил бы. Однако этот хозяин вызывает у меня ощущение легкого беспокойства. Несмотря на его зубастую улыбку, у меня не проходит сильное ощущение, что он способен определить, с точностью до нескольких монеток мелочи, сколько денег в карманах всей нашей команды... и уже пытается прикинуть, сколько их он сможет извлечь прежде, чем мы вырвемся на волю. Короче говоря, я не ощущал такой оценки себя купцом с тех самых пор, как мы покинули Базар-на-Деве.

Несмотря на свой растущий дискомфорт, я присоединяюсь к команде, когда хозяин проводит нас к столику у окна и раздает меню. Все заказывают себе выпивку, а потом начинают сосредоточено изучать меню. Осса с Майжуком служат им переводчиками... то есть, все, за исключением Нунцио.

Полностью игнорируя меню, кузен начинает рыться в поясной сумке.

- Пока мы здесь, не хочет ли кто сыграть по быстрому пару партий в драконий покер?
- невинно-так говорит он, извлекая колоду карт и потрепанную книгу с загнутыми уголками страниц.

Заслышав это предложение, вся команда дружно стонет, верное указание на их знакомство с этой игрой, что не удивительно, поскольку именно мы с Нунцио и взяли на себя нелегкий труд обучить их. Однако, несмотря на их показное нежелание, я замечаю, что вокруг стола проходит быстрая рябь движения и появляются деньги, что само по себе свидетельствует о засасывающем характере данного конкретного времяпрепровождения. Могу сказать по собственному опыту, что ничто не сравнится с ощущением, испытываемым когда ты видишь как набранный тобой в удачной партии банк исчезает в чьей-то стопке фишек из-за какого-то неведомого-такого Условного Модификатора. И это же лучше всего убеждает новоиспеченного игрока, что в его интересах узнать побольше об этой игре, так как это его единственный шанс вернуть какую-то часть своих денег, не говоря уж о том, чтобы остаться в выигрыше. То есть, первый раз в драконий покер играют ради забавы, а потом уж играют ради мести.

- Ладно... есть заход!
- говорит Нунцио, быстро тусуя карты и предлагая снять колоду.

- Не так быстро, кузен, - прерываю я, извлекая собственный экземпляр правил игры.
- Давай сперва определим, какие действуют Условные Модификаторы.

- Зачем трудиться?
- Морщится Шу Слеппень.
- Все равно они каждый день меняются.

- Каждый день? Ты хочешь сказать, каждый час!
- подхватывает его братан.

- Как бы там ни было, - пожимает плечами Осса.
- Сдавай, Нунцио. А о разных тонкостях нас может уведомить и Бой.

Для тех из вас, кто не знаком с драконим покером, хочу сообщить: это очень популярное средство перераспределения богатства во многих измерениях. Можете представить его себе как стад-покер из девяти карт с шестью картами на руках... то есть, если вы не против того, чтобы вам вышибли финансовым путем мозги. Видите ли, помимо обычных правил карточной игры, есть еще и Условные Модификаторы, способные изменить ценность карты или сдачи в зависимости от измерения, часа, числа игроков, места за столом или любого из множества других факторов, что и делает драконий покер самой трудной и запутанной игрой в карты во всех измерениях.

Мы с Нунцио увлеклись этой игрой, когда все пытались вовремя обучить ей Босса для его матча с Малышом Сен-Сеновым Заходом, и она на самом деле не такая уж и трудная... при условии, что у тебя есть экземпляр правил, приложимых к тому измерению, где ты в данный момент находишься. (Конечно, Босс во время большого матча не мог пользоваться книгой, так как считалось, что он и так уже мастер высокого класса.) Прежде чем отправиться с Базара на данную конкретную операцию, и я и Нунцио включили в свой багаж по экземпляру книги правил для Пента (нашего родного измерения, где и имеет место данное повествование), считая это частью подготовки к вылазке. Если вы, возможно, считаете покупку двух экземпляров книги правил ненужным расходом, то позвольте мне дать вам бесплатный совет насчет игры в драконий покер: наилучшая для вас защита за столом иметь собственный экземпляр правил. Видите ли, одно из постоянных правил при любой игре в драконий покер заключается в индивидуальной ответственности игроков за знание Условных Модификаторов. Попросту говоря, это означает, что если ты не знаешь какого-то конкретного модификатора, превращающего твою никчемную сдачу в выигрышную, то никто не обязан объявлять тебе об этом. Такова традиция игры и она не имеет никакого отношения к честности тех, кто в нее играет. Если она чего и дает, так это устранение обвинений, что игрок намеренно утаил информацию, чтобы выиграть партию, а не просто проглядел конкретный модификатор среди множества модификаторов, действующих в любое данное время. Короче говоря, как бы я ни доверял Нунцио прикрывать меня с тыла в драке, мне думается, что разумней всего не рассчитывать на его заботу о моих интересах за столом, где играют в драконий покер, и посему я считаю приобретение собственного экземпляра книги правил необходимым расходом, а не роскошью или удобством.

- Давай-ка посмотрим, - говорю я, листая книгу, - солнце скрылось... и мы играем в помещении...

-... и у нас нечетное число игроков...
- подсказывает Осса, показывая, что она улавливает суть модифицирующих факторов.

-... и один из них женского пола... в какой-то мере...
- добавляет Майжук, подмигивая Оссе.

- Извините, что так долго доставляю выпивку, друзья мои, - говорит хозяин, объявляя о своем присутствии, когда возвращается к столику, неся поднос с напитками.
- Итак, кто зака... ЭЙ!ЧТО ЭТО???!!!

Мне вдруг приходит в голову, что, возможно, местный муниципалитет издал какое-то постановление, запрещающее азартные игры... что объяснило бы с чего это хозяин так внезапно расстроился.

- Это?
- невинно говорю я.
- О, мы здесь просто затеяли небольшую дружескую игру в карты. Не беспокойтесь, для счета очков мы используем только монеты и...

- Не надо песен!
- рычит хозяин, без всякого следа прежней маслянистой дружелюбности.
- Вы играете ни во что иное, как в драконий покер! А в эту игру не играет никто, кроме...

Он вдруг резко обрывает фразу и начинает поочередно с подозрением рассматривать каждого из нас.

- Ладно, который из вас демон? Или вы все демоны? Неважно! Я хочу, чтобы вы все убирались отсюда... СЕЙЧАС ЖЕ!!!

___________________________________

ГЛАВА 8

Свояка видет издалека только свой!

Джек Потрошитель

Сказать, что обвинение хозяина вызвало волнение среди сидящих за нашим столом, все равно как сказать, что приглашение дона Брюса выступить с речью на банкете полицейских вызвало легкое удивление, выразившееся в приподнятых бровях. К несчастью, всем хотелось задать различные вопросы.

- Что он подразумевал под словом "демон"?
- возмутилась Осса.

Я начал было отвечать ей, так как по своей работе с Боссом я знал, что

слишком много помех для разумного разговора.

- Нам предложили уйти?
- испуганно-так говорит Тру-Тень, вглядываясь в удаляющуюся фигуру.

- А что плохого в драконьем покере?
- вставляет Шу Слеппень.

- Ничего, - говорю я ему.
- Видишь ли, Осса...

- Тогда с чего же ему шлея под хвост попала?
- не отстает Шу, начиная доставать меня.

К несчастью, в ходе военной подготовки я открыл способ заткнуть рот данному конкретному индивиду, когда тот чересчур разойдется.

- Шу Слеппень, - говорю я, - не беспокой меня.

Данная фраза стала уже к этому времени старой шуткой, но все равно вызвала смех... что не удивительно, так как я обнаруживаю, что огромное большинство армейского юмора вращается вокруг старых шуток.

- Поосторожней, братец, - говорит Хи Слеппень.
- Бой снова высматривает, какую б муху прихлопнуть... и может, не разбирая долго, шлепнуть и слепня.

Под прикрытием этого нового взрыва смеха Нунцио нагибается вперед, чтобы поговорить со мной напрямую.

- Ты думаешь то, что думаю я, кузен?

- Это безусловно зависит от того, что именно ты думаешь, Нунцио, разумно говорю я.
- Если, возможно, ты думаешь, что может преукрасить нашу лопнувшую легенду, то мы и в самом деле думаем об одном и том же.

К моему удивлению, вместо того, чтобы согласиться, он закатывает глаза, словно я упустил что-то совершенно очевидное для него.

- Подумай как следует, Гвидо, - говорит он.
- Он думает, будто мы из иного измерения потому, что мы знакомы с драконьим покером... верно?

- Да. И что же?

- А то, откуда он знаком с ним?

Мне этот вопрос представляется столь же тривиальным, как гадание откуда легавый знает о каком-либо конкретном постановлении муниципалитета... то есть, попросту говоря, несущественным.

- Не знаю. Полагаю, кто-то показал ему. Ну и что из этого?

По какой-то причине это, похоже, расстраивает Нунцио еще больше.

- Гвидо, - цедит он сквозь зубы, - иногда я гадаю, не привели ли все те полученные тобой удары по голове к тому... хоп! Он возвращается. Быстро... Трутень?

- Да, Нунцио?
- отзывается наш юный маг, удивленно моргая оттого, что его внезапно включили в беседу.

- Приготовь свое заклинание "Развей", и когда я кивну тебе... швырни его в хозяина.

- В хозяина? Зачем?

- Трутень... просто сделай это. Ладно?
- вмешиваюсь я, усвоив по опыту, что дольше прослушивания одной из лекций Нунцио может быть только попытка вырвать у него прямой ответ, когда он пытается дать тебе самому дойти до сути.

Трутень начинает было что-то говорить, потом затыкается, пожимает плечами и начинает бубнить и бормотать как всегда, когда готовится применить магию.

- Вы еще здесь?
- вопрошает хозяин, снова материализуясь около нашего столика.
- Я не желаю быть вынужденным снова повторять вам! Убирайтесь сейчас же, пока я не позвал полицейских!

- Не думаю, - говорит, разглядывая потолок, Нунцио.

- ЧТО??!!

-...Фактически, я подумывал, что нам возможно, захочется сделать ваше заведение своим вторым домом... если вы понимаете, что я имею в виду.

- Вот как?! Думает, раз вы в армии, так вам можно делать все, что вздумается, да? Ну, так позволь мне тебе кое-что сообщить, солдатик. Я, между прочим, честно платящий налоги член общины и у меня хорошие отношения с властями, а демонов в этих краях не слишком жалуют, независимо от того, солдаты они, или нет. Фактически, не могу придумать ни одной веской причины, почему мне не следует тотчас же вызвать полицию и попросить ее выволочь вас всех отсюда!

- А я могу, - улыбается Нунцио, и кивает Трутню.

По этому сигналу Тру-Тень расправляет плечи, поджимает губы и выпускает в цель свое заклинание "Развей" и...

- Что за...

- БОЖЕ МОЙ!!!

- Гляди-ка...

Причина этого всплеска удивления и недоверия со стороны нашей команды вызвана тем, что, несмотря на все, проведенное с ним время, мы с Нунцио как-то не удосужились уведомить или иначе подготовить их к восприятию концепции демонов... а как раз с этим они внезапно и столкнулись. То есть, как только Трутень завершил свое заклинание, в воздухе вокруг хозяина возникла рябь и вместо скользкого местного типа он теперь выглядел точь в точь как...

- Девол!
- говорю я, скрывая собственное удивление.

На самом-то деле я немного досадую на себя от того, что сам не вычислил этого. Я хочу сказать, ведь как бы он там ни выглядел, едва я увидел его, мне все думалось, что он ведет себя словно девол.

Однако реакция на это открытие нашей команды не идет ни в какое сравнение с реакцией хозяина.

- ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ!!??
- визжит он, отчаянно озираясь по сторонам, и обнаруживая, что присутствуем в заведении только мы.
- ХОТИТЕ, ЧТОБЫ МЕНЯ ЛИНЧЕВАЛИ???

И с этими словами он смывается, предоставляя нам с Нунцио разбираться с замешательством, вызванным удалением его личины.

- ЭТО БЫЛ ДЬЯВОЛ!!!

Я не улавливаю кто именно изрекает данное конкретное наблюдение, так как его произносят у меня за спиной, а придушенная, булькающая природа голоса делает положительную идентификацию отнюдь не легкой задачей. Тем не менее ответ я выдаю без труда.

- Знаю. Именно так я прежде и сказал, - объясняю я.

- Нет, ты сказал, что он да-вил, - хмурится Майжук.

- Какая же разница, пожимаю плечами я.

- Слушайте, - Осса подымает руку, прося остальных умолкнуть.
- Вы, ребята, намерены сообщить нам, что здесь происходит, или нет?

- Гвидо, - говорит Нунцио, мотнув головой в сторону, куда удалился хозяин.
- Почему бы тебе не сходить и не переговорить с нашим хозяином, пока он не слишком оправился от нашего маленького сюрприза, в то время, как я попытаюсь объяснить нашим коллегам правду жизни.

Меня это вполне устраивает, так как я не разделяю любви кузена к длинным и путанным объяснениям и рад избавиться от того, что обещает стать для него классической возможностью поразглагольствовать. Кроме того, не так уж часто выпадает шанс прищучить девола, а так как в тех немногих случаях, при которых я присутствовал, мною обычно командовали финансовые киты из команды корпорации "М.И.Ф.", я с нетерпением дожидался редкой возможности продемонстрировать собственные таланты вести переговоры. Конечно, мне приходит в голову, что единственным свидетелем данного экзерсиса будет тот самый индивид, которого я зажимаю в тиски, а он, несомненно, не особенно оценит мое изящество. Однако, выполнение наилучших операций в отсутствие свидетелей - одна из несчастных и несправедливых реалий моей профессии, и я давным давно покорился бремени анонимности... говоря себе, что если бы я хотел быть хорошо известным преступником, то мне следовало бы заняться политикой.

Хозяин исчез словно домушник при звуке колокольчика, н я вскоре обнаруживаю его в небольшом кабинете за баром. Он держит одну из тех круглых коробочек с зеркальцем в крышке, вроде тех, какими пользуются девахи, проверяя свою косметику, только вместо пудры и цветной туши у него там, похоже, всего лишь пара циферблатов. Глядя в зеркальце, он чуть подкручивает циферблаты... и носимая им прежде личина постепенно снова фокусируется, приводя меня к выводу, что это какое-то магическое устройство. Если вам кажется, что мне понадобилось очень долго приходить к такому выводу, то вы делаете ошибку, недооценивая скорость моего мышления. В мой анализ входило и определенное количество размышлений о том, не может ли такое устройство пригодиться и мне самому... так же, как не лучше ли мне приобрести собственный приборчик, или просто включить в повестку переговоров этот.

Эта штуковина явно действует и как обычное зеркало, так как хозяин внезапно меняет угол, под которым держит его, так, что мы видим в зеркале друг друга, а затем резко захлопывает его и поворачивается лицом ко мне.

- А тебе чего надо?!
- рычит он.
- Разве тебе мало того, что ты уже со мной сделал?

Я даже не утруждаю себя попыткой указать, что чары личины с него снял не я, так как за время проживания на Деве хорошо усвоил, что если деволы активно не заняты продажей товаров, чем они, к счастью, заняты почти постоянно, то бывают крайне неприятными и неразумными субъектами, которые никак не соглашаются, что простая логика - достаточная причина перестать жаловаться. Однако, на разумные доводы они все же откликаются.

- Я пришел в качестве посланца мира, - говорю я в попытке достичь справедливого урегулирования наших разногласий.

В ответ на это девол просто издает неприличный звук, который я великодушно игнорирую и продолжаю.

- Я бы предложил вам встретить наше предложение с равным стремлением к миру... ввиду того, что продолжение вражды между нами, несомненно, приведет к тому, что мы с моими коллегами разгромим это ваше прекрасное заведение...

- Что? Мое заведение?
- моргает владелец и рот у него продолжает открываться и закрываться, словно у вытащенной из воды рыбы.

-...Также, как мы доведем новость о том, что вы девол до сведения властей, которыми вы нам так невежливо угрожали... и всех прочих в городе, кто захочет слушать. Поняли мою мысль?

Вот теперь я взял этого шута за жабры и мы оба это понимаем. И все же он собирается с силами, словно шатающийся от ударов, как пьяный, чемпион по боксу, дерясь больше из доблести и по привычке, чем из-за какой-то надежды победить.

- Вы не можете этого сделать!
- говорит он, заставляя свой рот заработать достаточно хорошо, чтобы издать хотя бы бессвязное лопотание. Если вы сдадите меня как демона, то я вас тоже изобличу! В конечном итоге нас всех убьют, или по меньшей мере выгонят из города.

- Вы проглядели одну важную разницу в наших обстоятельствах, - ухмыляюсь я ему.
- Хотя я и признаю6 что мы с моим кузеном немного попутешествовали по измерениям, по воле случая это конкретное измерение Пент является нашей родной территорией. Внешность, которую вы видите, вполне истинная, а не личина, и поэтому любую попытку обвинить нас в том, что мы из иного измерения, будет трудно доказать, так как мы не оттуда. С другой стороны, вы, лишившись личины, столкнетесь с немалыми трудностями, убеждая присяжных или толпу линчевателей, что вы из здешних.

Я думал, что уж это-то положит конец всякому сопротивлению со стороны хозяина бара, но тот вместо этого выпрямляется и хмурится, и глаза у него приобретают злой блеск.

- Вы из этого измерения? Вы, случайно, не знаете одного местного мага и демона по имени Скив, а?

Как я уже говорил, я достиг своего нынешнего возраста и положения не потому, что впадал в панику при перекрестном допросе или переоценивал необходимость говорить всю правду. Мне ясно, что этот девол почему-то имеет зуб против Босса, и поэтому, избегая по привычке любых ложных утверждений, которые могут привести к обвинению в даче ложных показаний под присягой, я в то же время заботливо не признаюсь в своих действительных отношениях с данным индивидом.

- Скив?
- драматически морщу я лоб, как научился делать в театре. Думается, я мог слышать это имя, пока работал на Базаре, но в последнее время я его не слыхал.

- Очень жаль, - бурчит почти про себя девол.
- У меня к этому пентюху должок в одну-другую услугу. Я провел из-за него пару лет в качестве статуи под тучей голубей. Фактически, я бы до сих пор там стоял, если бы не... но это уже другая история, если вы знаете, что я имею в виду.

Конечно, благодаря работе с Боссом я точно знаю, что он имеет в виду... что повесть о его спасении будет выброшена на рынок как-нибудь отдельно, в виде рассказа, с целью получить дополнительный доход и одновременно поспособствовать сбыту этих книг. Конечно, признаться в таком понимании значило бы выдать себя с головой, и поэтому я решаю вместо этого сменить тему.

- Да, разумеется. Кстати, коль речь зашла об именах, то какое, собственно, у вас? Я имею в виду ваше настоящее имя, а не кликуху Абдул.

- Что? О! Сварлий... или так, во всяком случае, меня звали, когда я был желанным гостем в своем родном измерении, на Деве.

Имя это казалось каким-то знакомым, но я решаю, что хорошего понемножку, и твердо перевожу к непостредственно волнующей нас теме.

- Ну, а меня звать Гвидо, а моего кузена, что разговаривал с вами там, за столом - Нунцио... и, по-моему, мы обсуждали условия нашего мирного сосуществования с вами?

Сварлий чуть склонил голову набок, пристально изучая меня.

- Знаешь, - говорит он, - ты говоришь, словно работающий на Синдикат. Фактически, теперь, когда я думаю об этом, мне, кажется, вспоминается, как я что-то слышал про попытку Синдиката внедриться на Базаре.

- Да? И что же?

- И то, что я уже вношу Синдикату ежегодную плату за защиту, и не понимаю, с какой стати я должен терпеть, как из меня вытрясают что-то лишнее.

Эта информация о том, что Синдикат действует в этих краях, вызывает, мягко говоря, беспокойство, но мне удается не проявить ни удивления, ни нервозности.

- В самом деле?
- говорю я.
- А скажите-ка, ваш местный торговый представитель Синдиката знает, что вы девол?

- Ладно, ладно! Довод уловил, - подымает руку Сварлий.
- Что вы хотите за сохранение в тайне этих сведений?

- Ну, поскольку мы собирались сделать на какое-то время это заведение нашей точкой, то, думаю, мы можем, в порядке вежливости, защитить ваш секрет.

- В самом деле?

- Разумеется, - улыбаюсь я.
- Конечно, нам было бы приятно, если б вы в обмен распространяли гостеприимство вашего заведения на нас и наших друзей... в порядке вежливости.

- Понимаю, - растягивает он губы в кривую линию.
- Ладно, полагаю, у меня нет большого выбора. Дешевле будет ставить вам бесплатно выпивку, чем переселяться и начинать его с нуля. Я буду ставить вам бесплатно выпивку, и, возможно, иногда закуску. Но комнаты наверху отпадают. Если я начну сдавать их вам даром, то в любом случае вылечу в трубу. Только благодаря получаемой с них прибыли это заведение и держится на плаву.

- Комнаты?

- Да. У меня наверху несколько комнат, которые я сдаю клиентам на почасовой основе, так, чтобы они могли... уединиться с любыми интересными людьми, с какими им доведется здесь встретиться. Видите ли, по вечерам тут становится весьма оживленно. Это один из наиболее популярных баров встреч в городе.

- Вы хотите сказать, что по вечерам у вас здесь работают девахи?

- Конечно, нет! Бывающие здесь женщины имеют постоянную высокооплачиваемую работу и им и во сне не приснится взимать плату за удовольствие пообщаться с ними.

- Значит, клиенты платят вам за комнаты, а не за девок, - говорю я. На мой взгляд, это прекрасный порядок.

- Не настолько прекрасный, - поспешно поправляет Сварлий.
- Однако это помогает выплачивать арендную плату.

- Ладно. Думаю, мы можем удовольствоваться выпивкой и закуской, - пожимая плечами я.
- Пошли в бар, Сварлий, и я позволю тебе поставить мне выпивку, чтобы показать полное отсутствие тяжелых чувств.

- Ах, как вы добры, - бурчит девол, но следует за мной из кабинета.

- Думаю, шампанское подойдет для скрепления нашего соглашения, не так ли?
- говорю я.
- Белое шампанское.

- Белое шампанское?

- Конечно, - улыбаюсь я, радуясь случаю щегольнуть знаниями и культурой.
- Ведь здесь же суси-бар, не правда ли? Думаете, я не знаю, какого цвета шампанское идет с рыбой?

___________________________________

ГЛАВА 9

Манеры приобретаются, а не наследуются!

Ш.Пенн

После того, как я заключаю соглашение со Сварлием, наши дела какое-то время идут весьма неплохо. Сокращение расходов на выпивку в свободное время - настоящее преимущество при скудном жаловании, выплачиваемом нам армией, и девол, безусловно, говорил правду, утверждая, что его суси-бар самая настоящая страна счастливой охоты, когда дело касается девок. Конечно "девки", вероятно, неправильное название для того типа женщин, которые постоянно посещают по вечерам это заведение. Это не обычные, щелкающие зубами пустоглазые чувихи, с которыми мы привыкли иметь дело, а, скорее, классные, модные карьеристки с большими талантами, которые, обыкновенно, и смотреть бы не стали на таких болванов, как мы. Похоже, однако, что, коль скоро мы вторглись в святая святых этих особ, они держались достаточно широких взглядов, чтобы всерьез рассматривать в своих соображениях и наши кандидатуры. Хотя я и не стану пытаться рассуждать, из какого типа женщин получаются лучшие спутницы, можно привести доводы в пользу обоих... хоть, отнюдь, не все эти доводы лестные.

Однако, нам портят все удовольствие две ложки дегтя в бочке меда, и здесь я подразумеваю вовсе не братьев слеппней. Во-первых, есть вездесущая опасность напороться на кого-то из Синдиката, так как замечания Сварлия подтвердили наши подозрения, что он сохраняет здесь какое-то присутствие. Во-вторых, есть та досадная деталь, что нам полагается выполнять задание, а не весело проводить время. Естественно, мы с Нунцио немало беседуем на эту тему.

- Беда в том, что мы не можем по-настоящему хорошо работать над развалом армии, не передвигаясь по городу, - говорил я во время одного такого обсуждения, - а если мы будем передвигаться по городу, то резко возрастают шансы наткнуться на кого-нибудь из Синдиката!

- Тогда нам надо посмотреть, что мы можем наворотить прямо отсюда, говорит кузен.
- Если хорошенько поразмыслить, то очень даже хорошая обстановка для этого... я имею в виду, для создания неприятностей. У большинства из этих женщин дома есть мужья, и даже те, которые не занимают достаточно высокого положения в общине, все равно так влиятельны, что, если дело дойдет до ссоры, местные власти вынуждены будут встать на ее сторону.

- Почему ты это говоришь? Я имею в виду, почему это скандал с этими девахами должен вызвать больше шума, чем безобразничание с любыми другими?

Вместо того, чтобы сразу ответить, Нунцио откидывается на спинку стула и несколько минут с подозрением смотрит на меня.

- Гвидо, - говорит он наконец.
- Ты пытаешься быть глупцом просто чтобы вывести меня из себя?

- Что ты имеешь в виду?

- Я имею в виду, что ты же сам говорил, что наш командир указывал нам, мол, с девками можем безобразничать на здоровье, но респектабельных женщин должны оставлять в покое. И все же теперь, когда я пытаюсь разработать конкретный курс действий, ты ведешь себя так, словно для тебя это с иголочки новая идея.

- Просто мне кажется отталкивающей разновидностью классового предрассудка и фанатизма, - говорю я, - считать, что респектабельность женщины зависит от ее финансового положения и образования. Разве не лучше было бы, если дело обстояло совсем наоборот? Я имею в виду, если бы респектабельность женщины определяла ее место на финансовой лестнице, а не наоборот?

- С этим два затруднения, - говорит Нунцио.
- Прежде всего, тот же несправедливый стандарт применяется и по отношению к мужчинам... и, значит, это относится ко всем, а не только к женщинам. Те, что богаты и образованы, всегда считаются более респектабельными... хотя бы по той причине, что они обладают большей властью и платят больше налогов.

- Это верно, - задумчиво киваю я.

- А второе затруднение в том, что это совершенно не относится к обсуждаемой теме... то есть к тому, как вызвать развал армии.

- Да?

- И, что еще важнее, всякий раз, когда ты пытаешься завязать со мной философскую дискуссию, это следует понимать как верный признак того, что ты намеренно стараешься отвлечь мое внимание... так как обыкновенно ты сторонишься таких разговоров как повестки в суд.

Когда н умолкает, я ничего не отвечаю, потому что он, кажется, взял меня за жабры. Ведь я и впрямь пытался сменить тему.

- Все это - попытка придуриваться и неуклюжие старания затеять философскую дискуссию, приводя меня к убеждению, что ты по какой-то причине увиливаешь и не желаешь приступить к выполнению нашего задания. Я прав?

Я избегаю встречаться с ним взглядом и неопределенно пожимаю плечами.

- Брось, кузен, скажи мне, - побуждает Нунцио.
- Тебе действительно настолько приятно играть в солдатики, что ты хочешь продлить этот опыт?

- Это не только глупо, но и оскорбительно!
- говорю я, раздражение у меня преодолевает смущение, вызванное тем, что меня поймали.

- Тогда в чем же дело?.. Если ты не против такого вопроса?

- Ну... откровенно говоря, Нунцио, я чувствую себя как-то не так, затевая бучу в данном конкретном месте, ввиду того, что именно я и договаривался со Сварлием не причинять ему неприятностей.

Нунцио откидывает голову назад и разражается лающим смехом... что мне лично кажется сомнительным способом выразить сочувствие моему положению.

- Позволь мне убедиться, правильно ли я понял, - говорит он.
- Ты беспокоишься из-за честности сделки с деволом?

- Можешь смеяться на здоровье, - говорю я.
- Хотя предлагаю тебе делать это не так часто, когда предметом твоего веселья становлюсь я. Позволь мне, однако, напомнить тебе, что, хотя деволы и славятся умением много запрашивать, верно так же и то, что, коль скоро сделка заключена, они с равной скрупулезностью придерживаются буквы соглашения. А раз так, то мне приходит в голову, что отказавшийся чтить свою часть такого соглашения ставит себя в положение заслуживающего даже меньшего доверия, чем девол... а я лично как-то не жажду носить такой ярлык.

- Ладно... давай изучим букву названного соглашения, - пожимает плечами Нунцио.
- Вы договорились вот о чем: что мы не станем ни громить его заведение, ни раскрывать истинный характер его личности девола. Правильно?

- Ну... да.

-...И ни то, ни другое из этих условий не нарушается, если мы направляем свое внимание на красоток, вздумавших сделать это заведение местом своих сборищ после работы... даже если наше внимание окажется нежеланным.

- Полагаю... но разве тебе не кажется, что такая деятельность нарушит по крайней мере дух нашего соглашения, под которым я подразумеваю тот смысл, что мы не причиняем неприятностей хозяину?

- Вот именно эту-то часть твоего дискомфорта я и нахожу наиболее забавной, - говорит с бесящей меня усмешкой Нунцио.
- Учитывая, что деволы зарабатывают себе на жизнь и создали себе репутацию, что скорее букву, чем дух своих соглашений, я нахожу ироничным, что ты шарахаешься от предложения иметь с ними дело, руководствуясь той же этикой, какой они придерживаются имея дело с другими.

Несколько минут я обдумываю это, а потом делаю глубокий вдох и шумно выдыхаю.

- Знаешь, кузен, - говорю я, - ты прав. Я имею в виду, когда ты прав, то уж прав... понимаешь мою мысль?

- Да, - хмурится Нунцио, что само по себе немного тревожит.

- Поэтому... когда, по-твоему, нам следует начать?

- Ну... как насчет прямо сейчас?

Хотя кузен и убедил меня, что, запустив свою кампанию, мы остаемся в границах этичного поведения, такой ускоренный график захватывает меня врасплох.

- Извиняюсь?

- Я сказал, как насчет того, что мы начнем прямо сейчас. Когда представляется удобный случай, им надо пользоваться... а прямо сейчас одна юная дама у стойки в последние семь минут не сводит с тебя глаз.

Я украдкой гляжу в ту сторону, куда смотрит он, и все равно... одна из тех классных девах, о которых я говорил, а точнее - блондинка, сидит на высоком табурете у стойки и пристально смотрит прямо на меня. Я знаю, что это правда, потому что, хотя мне какую-то минуту думалось, что она глядела на кого-то другого, как только наши взгляды встречаются, она закрывает один глаз, явно подмигивая, и улыбается.

- Нунцио, - говорю я, нагибая голову и отворачиваясь от нее.
- Я позабыл упомянуть тебе еще об одном затруднении.

- Каком именно?

- Ну, Хотя мои манеры с девахами возможно не такие лощеные, какими им следует быть, тем не менее, они самые лучшие, каких мне удалось приобрести за все эти годы. То есть, проще говоря, с женщинами я обычно веду себя безупречно, и поэтому мысль о попытке вести себя так оскорбительно, что они позовут на помощь, меня не особо утешает. Прошу заметить, я не говорю, что мне было б трудно это провернуть с теми обыкновенными девками, с какими я привык иметь дело, и, по правде говоря, я нахожу ошивающихся здесь классных девах более чем малость пугающими. Не уверен, что я смогу завязать разговор с одной из них, не говоря уж о том, чтобы набраться смелости для попытки оскорбления действием.

- Ну, думаю, завязать разговор будет совсем нетрудно, - говорит Нунцио.

- Это почему же?

- Потому, что указанная дама уже направляется к нашему столику.

Удивленный, я резко поворачиваю голову, самолично проверить обстановку... и подхожу опасно близко к тому, чтобы ткнуться носом в декольте этой девахи, так как она оказалась намного ближе к нашему столику, чем указывал Нунцио.

- Хоп... Извините!
- говорю я, хотя при этом мне приходит в голову, что начинать с оправданий - неважное начало.

- Нет проблем, - говорит она.
- Девушке нравится чувствовать, что ее ценят. Вы не против, если я присоединюсь к вам?

Есть что-то знакомое в том, как она улыбается, говоря это, или, по крайней мере, решительно недамское. Однако, прежде, чем я успеваю как-то прокомментировать это, инициативу захватывает Нунцио.

- Конечно. Фактически, можете присаживаться на мое место... все равно я как раз собирался уходить. До скорого, Гвидо... и помни, о чем мы говорили.

И с этими словами он недвусмысленно подмигивает мне и удаляется, оставляя меня наедине с чувихой... которая, не теряя времени даром, располагает свой фигуристый зад на столь любезно освобожденном кузеном стуле.

- Так... Я вас здесь раньше не видела.

- Что?

Я был настолько занят мыслями о том, что я сделаю с Нунцио в уплату за эту "любезность", что чуть не зеваю начальный гамбит девахи.

- А. Да, мы прибыли в город только на этой неделе. Хотя похоже, тут будет наше главное место встреч.

- Эй, вот здорово! Это одна из моих любимых точек. Хотя сегодня я тут впервые за неделю. Девушкам приходится везде бывать, чтоб быть в курсе всего происходящего в городе... вроде времени прибытия новых солдат.

Хотя я испытывал застенчивость по части знакомства с одной из этих высококлассных чувих, говорить с этой, похоже, совсем легко... словно я знаю ее не первый год. И, что еще важнее, она, определенно, совсем недурна на вид, если вы понимаете, что я имею в виду.

- Слушайте, - говорю я, - нельзя ли мне предложить вам что-нибудь выпить? Может, бокальчик вина?

- Бурбон. Со льдом. Неразбавленный.

- Как-как?

Я имею в виду, дело не просто в том, что она пьет пойло покрепче, чем я ожидал, а и в том, как она отбарабанила это. Я решаю, что у этой цыпочки сегодня не первый заход в бар... решение, облегчаемое тем обстоятельством, что она и так уже сказала мне об этом.

- А еще лучше, говорит она, разве мы не могли бы направиться в какое-то иное место?

Это круто. Заведение Абдула единственное, куда я, покамест, наведывался.

- Мгммм, - мычу я, быстро соображая.
- Я слышал о каком-то заведении неподалеку отсюда, где сцена открыта для выступлений всех желающих.

Уверяю вас, я вовсе не горю желанием вести эту чувиху туда, где могу наткнуться на своего командующего, но прикидываю, что на нее произведет впечатление моя готовность с ходу гульнуть как следует.

- Я думала о каком-то месте, больше похожем на комнату наверху, - говорит она, нагибаясь вперед, чтобы улыбнуться мне действительно близко.

Я немножко ошеломлен развязностью этого предложения, хотя полагаю, что мне не следовало удивляться. Когда высококлассная бабенка, вроде этой, подваливает в баре к низколобому малому, вроде меня, ее, обычно, интересует отнюдь не остроумный разговор... что в любом случае и к лучшему.'

Как я говорил, прежде чем меня так грубо перебили, я в некоторой растерянности не знал как реагировать на эти выпады.

- Прямо сейчас?
- говорю я.
- Разве вы не хотите сперва немного поболтать?

- А в чем дело? Разве я тебе не нравлюсь?
- начинает чуточку дуться она.
- Мне следует идти толкать свой товар где-то в ином месте?

- Толкать?

- Поосторожней, - говорит она ровным и раздраженным тоном.
- Это фигура речи.

- О. _________________________

' ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА: Некоторые из тех, кому я дал на пробу почитать рукопись, привлекли мое внимание к тому, что идеи, высказанные в этой главе и в следующей непосредственно за ней, отличаются сменой тона по сравнению с обычным содержанием серии МИФ. В связи с этим, боюсь, что я, к сожалению, обязан в первый раз познакомить читателей с тем ужасающим фактором, что и в самом деле есть на свете некоторые больные, исковерканные, извращенные личности, которые подваливают в барах к лицам противоположного пола без всякой иной цели, кроме приятного разговора! Мне думается, я волен назвать их таковыми в этой книге, поскольку всем хорошо известно, что такие пятна на светлой истории человечества ничего не читают, обеспечивая мне относительную безопасность от преследования в судебном порядке. И, между прочим, именно по этой причине вопрос "Прочел в последнее время какую-нибудь хорошую книгу?" стал таким популярным способом выявлять с кем разговаривать, а с кем - нет, при таких обстоятельствах. Предоставляю вам самим решить как отвечать, если этот вопрос когда-нибудь адресуют вам. А пока, вернемся к рассказу...

Услышав это, я испытываю огромное облегчение. Единственное, что угнетает чувствительного парня, вроде меня, так это когда женщина интересуется им не из-за его тела, души, что по-настоящему ее интересует лишь его бумажник.

- Ну?
- говорит она, вскидывая бровь.

Хотя я, возможно, немного туповат по части улавливания подаваемых чувихой сигналов, никто не посмеет сказать, что я медлю, когда сообщение наконец доходит. Несколько секунд спустя я уже приобрел у Сварлия ключ от комнаты и веду это прелестное видение вверх по узкой лестнице... ну, на самом-то деле, следую за ней, так как опыт научил меня, что это дает превосходный обзор ее покачивающихся бедер, что все еще остается для меня одним из самых прекрасных и гипнотических зрелищ в любом измерении.

Демонстрируя недюжинное самообладание, я сумел не возиться с ключом, пока отпирал дверь, и даже отхожу в сторону, пропуская ее вперед.

Будучи девахой, она мигом выуживает одну из тех пудрениц с зеркальцем и принимается проверять свою косметику, покуда я даже не успел запереть за нами дверь.

- Итак, - говорю я через плечо.
- Чего ты хотела сделать для начала?

Если говорить совершенно откровенно, на данном этапе меня совершенно не интересует затевание скандала. Вместо этого я благодарю свои счастливые звезды, что подобная чувиха соблаговолила обратить внимание на хмыря, вроде меня, и, надеюсь, что мы сможем приступить к делу прежде, чем она передумает.

- Ну, - говорит она.
- Можешь начать с уведомления меня о том, как шли дела у вас с Нунцио.

Требуется какой-то миг, чтобы это дошло, но когда доходит, я знаю, что именно сказать.

- Что-что?
- говорю я, стремительно оборачиваясь.

Чувихи, с которой я поднялся наверх, нигде не видать. Вместо нее в комнате с мной находится иная деваха. Деваха с зелеными волосами и...

- Привет, Гвидо!
- говорит она.
- Отличная личина, а?

___________________________________

ГЛАВА 10

Итак, вот мой план!

Р.Бернс

- Тананда? Это ты?

Мое удивление вызвано тем, что я не просек, кто же это весь вечер выуживал у меня выпивку... хотя я не просек. Скорее я более чем малость поражен ее внешностью, так как та существенно изменилась с тех пор, как мы расстались в начале этого задания.

Обыкновенно Тананда предстает перед вами эффектной чувихой с впечатляющей гривой зеленых волос. И хотя она никогда не считала нужным принимать тот официальный, волосок-к-волоску самопредставительный вид, предпочитаемый большинством, собирающихся в суси-баре девах, выбирая вместо этого небрежно развеваемые ветром космы. Я достаточно сведущ в тайнах женского рода, чтобы сознавать, что последнюю прическу делать и сохранять не менее, а может и более, трудно, чем первую, а терпеть, зачастую, тяжелее. Все это значит, что Тананда обычно очень привлекательна и заботится о своей внешности.

Однако в настоящий момент я вижу ничто иное, как особу, выглядящую так, словно она стала жертвой несчастного случая. Большинство волос на одной из сторон головы отсутствует, вместе с соответствующей бровью, а другую сторону ее лица портит большой синяк, который, похоже, сходит, но все еще выглядит болезненным. Получив и причинив в свое время более чем положенную мне долю повреждений такого типа, я могу довольно точно оценить силу удара, потребовавшегося для создания таких эффектных результатов... и он, должно быть, был сногсшибательным.

- Извиняюсь за этот спектакль ужасов, - говорит она, убирая зеркальце личины, бросив на него последний взгляд, словно желая увидеть, не изменилось ли чего с тех пор, как она смотрела в последний раз, - но задание оказалось тяжелым.

- Что... Что с тобой случилось?
- говорю я, обретая наконец голос. Кто с тобой это сделал?

Я имею в виду, мы все знали, что с выполнением этого задания могут быть связаны некоторые трудности, но никому не нравится видеть, как обработали прекрасную чувиху.

- Ты поверишь, если я скажу, что это была наша же собственная команда?
- быстро сверкает она зубами в улыбке, хотя я знал, что это больно.

- Как так?

- Удалением волос я обязана Глипу, - объяснила она.
- Полагаю, это был несчастный случай. Должно быть, я оказалась между ним и его ужином или что-то вроде этого. В любом случае, все не так страшно, как кажется с виду... или как могло бы быть. Корреш увидел признаки опасности и убрал меня с пути самого страшного... вот отсюда-то т взялся синяк и именно поэтому-то я и не жалуюсь на него. Честное слово, видел бы ты, что случилось со стеной, находившейся позади меня.

- Кстати, коль речь зашла о них, а где Корреш и Глип?

В первый раз за время нашего разговора Тананда начинает выглядеть чувствующей себя неуютно.

- Они... э... отправились назад к Большому Джули. На самом-то деле, старший братец немножко в худшем состоянии, чем я, и поэтому я, предпочитая не видеть, как он пытается работать с одной рукой на перевязи, посоветовала ему увести Глипа туда, где он не будет путаться под ногами, и остаться на время с ним. Ведь это странно, понимаешь? Я все еще не могу вычислить, с чего это Глип так завелся... но пока мы не сможем с этим справиться, от него, на мой взгляд, будет на этом задании больше вреда, чем пользы. Так или иначе, я решила остаться в трою и воспользоваться этой штуковиной для личин, чтобы посмотреть, не смогу ли я самостоятельно чем-нибудь помочь делу. Действовать намного хуже, чем мы действовали вдвоем, я, безусловно, не смогла бы.

В затылочной части моего мозга что-то крутилось... что-то, сказанное Нунцио об его последнем задании и о том, что он нервничает по поводу новой работы с Глипом. Однако, я не могу нащупать суть мысли, и, видя, как неуютно чувствует себя Тананда от этого обсуждения, я решил не углубляться в эту тему. Но все же я мысленно взял на заметку поговорить об этом с Нунцио, когда нам выпадет случай.

- Похоже, дела шли не слишком хорошо даже до того несчастного случая, - говорю я, хватаясь за ее последнюю реплику.

- Что верно - то верно, - чуть вздыхает Тананда.
- Мы пытались сыграть вариацию на тему старой игры в шантаж... ну, знаешь, когда я клею солдата, а потом Корреш вваливается и подымает шум из-за того, что этот парень скомпрометировал его сестру?

- Знаю эту аферу, - говорю я, потому что так оно и есть... хотя сам я никогда не проворачивал ее и не становился ее жертвой. Однако это испытанный временем классный ход.

- Ну, вышло куда как хуже, чем мы надеялись. Большинству здешних солдат приказано держать руки прочь от местных женщин, а если я повышала напряжение, чтобы заставить их забыть о приказе, то местные замечали мои действия и придерживались взгляда, что я сама напрашиваюсь на то внимание, какое я там ни получала.

- Вот это да, круто, - посочувствовал я.
- Тебе, должно быть, пришлось нелегко... особенно если ты работала раненой.

Мне по-прежнему не нравилось то, как заживал тот синяк, и, должно быть, это проявлялось в моем голосе, потому что Тананда нагибается вперед и кладет ладонь мне на руку.

- Со мной все в порядке, Гвидо, в самом деле... хотя очень мило с твоей стороны, что ты беспокоишься. Я видывала и куда худшее, всего лишь скандаля с Коррешом... честное слово.

Учитывая, что ее старший брат - тролль, я вполне могу поверить, что Тананда привыкла к небольшим взбучкам при семейных ссорах. Однако, в данный момент мои мысли обременяет еще кое-что.

Видите ли, прикосновение Тананды, когда она положила ладонь мне на руку, было очень мягким и теплым, и оно снова наводит меня на мысль о той первоначальной причине, с которой я привел ее в эту комнату. Как я говорил ранее, я уж давно не был наедине с чувихой в чем-либо, напоминающем интимную обстановку... Но Тананда все-таки деловой партнер, и, как в любой профессии, позволять себе интимные отношения с коллегой в лучшем случае неразумно. Кроме того, они никогда не указывала на какой-либо интерес, помимо дружбы... или, возможно, старшей сестры. Но все равно мне было очень приятно ощутить женское прикосновение...

- Мгмм... Ладно. Как скажешь, - говорю я, слегка отодвигаясь, чтобы прервать физический контакт между нами.
- Нас самих только что распределили сюда, и поэтому нам не представилось случая многое сделать. Думаю, нам, возможно, следует подумать, сможем ли мы работать в одном районе с тобой, не мешая друг другу.

- Не глупи, Гвидо. Раз уж вы здесь, мы можем работать все вместе!

- Как-как?

- Сам подумай, - говорит она, становясь вся пружинистая от нетерпения.
- Я затруднялась найти солдат, клюющих на приманку при моем небольшом выступлении, но вы же солдаты, так что это облегчит обе наши задачи. Если мы играем за обе стороны игры, то сможем направлять ход дела именно так, как нам хочется.

Я прилагаю искреннее усилие игнорировать ее пружинистость, пока пытаюсь придумать вескую причину не согласиться с ее предложением. У меня почему-то нет уверенности, что мое актерское умение доходит до способности притворяться физически развязанным с Танандой... но еще меньше энтузиазма я испытываю от мысли дать сыграть эту роль Нунцио.

- Не знаю, Тананда, - неохотно-так говорю я.
- Я не так уж уверен, что это удачная мысль. Я имею в виду, один-то раз мы сумеем это провернуть... но если мы преуспеем в своей комедии, то в итоге мы с Нунцио окажемся на "губе" и на длительный срок выйдем из игры.

- Да ну?
- вскидывает она бровь, глядя на меня.
- Так что же, по-твоему, случилось бы?

- Мгмм...