Корпорация «Попс»

Я думаю про Кента и спрашиваю себя, не принять ли еще дозу. Важно не слишком торопиться с повторным приемом, особенно если снадобье действует. Действует ли мой аконит? Не знаю. С головой уйдя в эти мысли, я едва успеваю заметить Жоржа, бодро направляющегося ко мне. Когда я его вижу, мой желудок переворачивается, как экстремальный поезд на ярмарке. Я так ничего и не сделала с его запиской или визитной карточкой. Ой, нет: все же сделала. Вспомнила теперь. Я их сожгла. Я сожгла номер его мобильника, который смогу получить снова только от него самого и никак иначе. Да что со мной такое? Когда он со мной заговорит, может, попросить у него номер еще раз, просто на всякий случай? Но он не задерживается. Одаряет меня странноватым взглядом и грустноватой улыбкой, наклоняет голову и проходит мимо. Ну ладно. Видимо, человек не может бегать вечно, рано или поздно он устанет и остановится. Может, Алан Тьюринг и доказал, что некоторые программы попросту никогда не заканчиваются, но эта, очевидно, закончилась. Заканчивается ли любовь? Охренеть не встать. Что за мысли в моей голове? Я, наверное, заболела.

Мой желудок переворачивается еще раз, но на место не встает. Я шепчу лесу: Я люблю его. Я, ебать меня так, правда его люблю. Я влюблена в Жоржа Селери.Потом я чувствую, что готова разреветься. О'кей. Успокойся, Алиса. Для шепота это было слегка громковато. Да, да, вселенское откровение; и я думаю, что, возможно, действительно его люблю, но я никогда, никогда ничего не стану делать по этому поводу. Я — задрипанная креативщица, которая еле может позволить себе взять ипотечный кредит. Он — миллионер. Да, в сентиментальном романе мы были бы идеальной парой. Но это — реальный мир, и я не продаюсь. С Жоржем классно было поболтать о книжках и музыке; и когда я смотрела ему в глаза, у меня возникало поразительное ощущение, будто мы — две недостающие детали старинного «паззла». Да, я это признаю. Было такое. Но это не означает, что я когда-нибудь смогла бы вписаться в его мир. А что я стала бы делать? Переехала бы в Нью-Йорк и научилась правильно пользоваться столовыми приборами? Днями напролет делала бы маникюр и покупала живопись? Это просто нежизнеспособный сценарий. Или Жорж мог бы поселиться у меня и какое-то время жить по-трущобному, пока, наконец, у нас не состоялась бы беседа (первые слова: «Дорогая, я…») и он не убедил бы меня все же воспользоваться первым вариантом. «У меня все друзья — в Нью-Йорке», — сказал бы он. И указал бы на то, что в Лондоне у меня друзей нет (а это почти правда), и все просто со страшной силой пошло бы наперекосяк. Вся моя жизнь показалась бы ему маленькой жалостливой новеллой или коротким стихотворением об утратах. Дорогая, присоединяйся ко мне в моей многотомной, переплетенной в кожу саге.Нет!

Может, он просто хочет меня трахнуть, и больше ничего. Но если так, я лучше не стану выяснять.

Никто меня бы не понял. Всех остальных Жорж дико раздражает. Я что, одна вижу его харизму? Или все остальные ею просто запуганы? Я правда не понимаю, откуда у меня к нему любовь, и с ней определенно пора покончить. Для меня сейчас Бен — точно то, что доктор прописал. Может, это просто секс — но это очень даже насыщенный секс, а я, кажется, в нем и нуждаюсь. И мы ни о чем друг друга не просим. Не даем никаких обещаний, которых в конце концов не сдержим. Вероятно, Бен живет в одной комнате какой-нибудь коммуналки в старом центральном квартале Рединга, с заплесневелыми кофейными чашками и стопками научно-фантастических романов у кровати, а может, у матраса на полу. Вся его собственность, наверное, была бы продана с аукциона дешевле, чем стоит завтрак Жоржа. Почему я думаю такие мысли? Поймать себя на них почти неловко. Разумеется, сущность любви не в том, чтобы найти двух парней и потом переспать с тем, который беднее, а? Как бы то ни было, я даже не знаю, беден ли Бен. Но вид у него и правда заморенный, и куртки у него — из «сэконд-хенда».

И спорим — у Жоржа огромная семья. Спорим, он в чудесных теплых отношениях с целой кучей родственников и свойственников из Франции, Японии и Нью-Йорка. Я так и вижу себя на большом сверкающем корабле, в дорогом шарфе, возможно — с карликовой собачкой на коленях; я плыву на встречу с Мамочкой, Папочкой и разными кузинами, кузенами и тетушками. И это я, одинокая сирота. Я ничем не могу быть полезна этому изысканному миру. Не оттого ли люди вроде меня заводят детей, что это — единственный способ вновь обрести семью? Но я этого не хочу. Я просто не знаю, чего хочу на самом деле. В конце концов, может, Бен — решение моей головоломки. А может, решения и нет: вообще-то не у всех головоломок есть решение. Опять Тьюринг.