Корпорация «Русь»

Со стороны северо — востока ломились кочевники, частью спешенные, частью конные. Они пытались снять сцепки телег. А ополченцы просто били из луков, стремительно опустошали колчан за колчаном[47]. «В ту степь». Без какой-либо точности засыпая врага стрелами. После отходили на новую позицию, где их ждали новые, полные колчаны и повторяли свой нехитрый прием заново. Конечно, в них тоже постреливали. Бывшие дружинники половецких ханов кружили возле Подола и били из своих луков, но панцирное плетение кольчуг надежно держало стрелы на тех дистанциях. А спешиваться и вести залповый обстрел позиций третьего батальона они даже не пытались. Для них это находилось за гранью понимания. Пеший бой для степного воина — если не позор, то близкая к этому ситуация. Из-за чего ополченцы практически не страдали от ответного обстрела со стороны монгольской армии. Не говоря уже о том, что у вчерашних дружинников было немного стрел — всего по два колчана на брата, то есть, только то, что было у них с собой. В то время как ополченцы за время своего отступления расстреляли в десять раз больше. Ведь на каждой новой оборонительной позиции их ждали новые боеприпасы, которые им даже на своем горбу таскать не требовалось.

— Ну, вот и все, — констатировал Георгий, когда ворота, наконец, закрылись, отсекая последние отряды ополченцев от робко преследовавших их степняков. — Сколько у нас потерь? Трех убило?

— Три убито, семь ранено. Всех вынесли.

— Хорошо. А ты еще сомневался, зачем я ополченцев в кольчуги одеваю.

— Забей, — хмуро буркнул Иван. — Я уже давно согласился. Не знал, что мелкое плетение плоских колец такое интересное. Сам знаешь — скепсис.

— Ну да. Сам так думал… когда-то. Ладно, первый акт Марлезонского балета отыграли вполне славно. Можно и отдохнуть.

— Второй придется танцевать так быстро, что ты просто не успеешь опомниться, — усмехнулся Иван.

— Хм. Может быть. Сколько, интересно, посекли врагов?

— Хочешь, чтобы егеря ночью сосчитали?

— Нет, — покачал головой князь. — Незачем так рисковать. Это не так уж и важно. Сейчас холодно, тела быстро не испортятся. Вряд ли до окончания осады они будут кого-то хоронить.

— Я тоже так думаю, — кивнул Иван и с улыбкой добавил. — Ты лица наших гостей видел?

— Их заинтересовали монголы?

— Атланты. Особенно, когда ты выдал эти фразы и объяснения. Полагаю, что они прекрасно владеют арабским и вдумчиво слушали ваш разговор.

— На то и был расчет, — усмехнулся Георгий.

— Ты представляешь, КАКОЙ переполох может начать в Европе?

— Вряд ли что-то серьезное произойдет. Посланник Фридриха — его сын, внебрачный. Ты не знал?

— Откуда?

— Справку по монархам читать иногда бывает полезно, — подмигнул Георгий. — Фридрих мужчина любвеобильный. У него детей как блох на Барбоске. Так вот. Посланник Фридриха будет помалкивать, как и его отец. Им вряд ли захочется, чтобы достояние атлантов стало общедоступно. А вот сами заинтересуются.

— А француз?

— Он поделится с Людовиком, который вряд ли сделает иной вывод. А также со Святым Престолом, который, несмотря на всю эту напускную духовность, весьма практичный. Они и так тут возле Даров Георгия Победоносца вертятся, словно лиса возле сыра…

— А после получения этой информации прибегут целой стаей? Словно коты к блюдцу с валерьянкой?

— Боюсь, что все будет намного хуже. Мы же собрались наказывать православных священников, что содействовали монголам. Сложить два плюс два они в состоянии даже во сне.

— Ты не отказался от христианства, но покарал православных священников? Ничего страшного. Придут другие. Патриарх легко откажется от этих неудачников и даже принесет свои извинения.

— О нет, — усмехнулся Георгий. — Патриарх, пожалуй, вообще это никак комментировать не станет. Ибо мат и проклятья слишком сильно испортят ему и без того пошатнувшийся имидж.

— Почему?