Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР

Вполне возможно, ликвидация «Пландорстроя» проходила более плавно и организованно, чем это представляло позже следствие. В 1955 году в ходатайстве о помиловании Павленко отрицал, что он и его помощники бежали из Калинина. Сам он якобы был уволен, а другие взяли расчет по собственному желанию. Павленко утверждал, что из «Пландорстроя» он перешел в систему промкооперации Московской области. Оттуда выехал во Львов по направлению с нового места работы. Во Львове несколько дней жил у своего родственника П. Н. Монастырского, а затем — в гостиницах Львова и Золочева, где и был прописан[160]. Эти утверждения похожи на правду. Для путешествий по стране, а тем более в западные районы, где шли столкновения с местными партизанами, нужны были командировочные документы. Скорее всего, Павленко ими и обзавелся, используя связи в московской промкооперации.

Вместе с Павленко во Львов сразу же уехали и несколько его сотрудников. Позже на допросе Павленко показал, что в выборе нового места жительства он ориентировался на помощь своего родственника Монастырского, который примкнул к Павленко на фронте. Видимо, наличие во Львове своего человека действительно играло немалую роль.

Однако Западная Украина могла привлекать Павленко и по другим причинам. Здесь в Прикарпатском военном округе служил давний знакомый Павленко по фронту, офицер частей аэродромного строительства Цыплаков. В случае необходимости Павленко мог рассчитывать на его помощь. Наконец, этот сравнительно недавно присоединенный к СССР район находился далеко от центра и был охвачен партизанской войной. Условия здесь не вполне стабилизировались и больше подходили для того, чтобы не только ускользнуть от ареста, но и организовать новое дело. А с поиском новых источников для существования Павленко не мог затягивать.

Судя по данным прокуратуры, Павленко должен был уехать из Калинина с приличной суммой денег. Видимо, так и было. Однако деньги эти, скорее всего, пропали. Дело в том, что в декабре 1947 года, в то время, когда Павленко был поглощен атаками ревизоров на его артель, в стране произошло событие глобального характера, затронувшее всех и каждого, но особенно тех, у кого на руках были сколько-нибудь значительные суммы денег. После отсрочек, вызванных разрухой и голодом, была проведена планировавшаяся уже несколько лет денежная реформа. О ее проведении и условиях советские люди узнали, как и положено в таких случаях, неожиданно и в последний момент. Хотя слухи об обмене денег будоражили страну и вызывали ажиотажные закупки товаров уже некоторое время до этого[161].

Ил. 5. Договор УВС с трестом «Западшахтострой» на строительство дорог для Порицких угольных шахт от 1 февраля 1950 года (ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 34). Это был первый значительный заказ, полученный организацией Павленко (см. главу 2)

В ночь с 14 на 15 декабря страна вступала в жизнь с новыми деньгами, а население лишалось значительной части сбережений. Обмен наличных денег, имевшихся на руках, производился из расчета 10 старых рублей к одному новому. Вклады в сберкассах переоценивались по сложной схеме. До 3 тыс. руб. включительно — один к одному. По вкладам от 3 до 10 тыс. за 3 руб. старых денег давали 2 руб. новых. Вклады свыше 10 тыс. руб. менялись в пропорции два к одному. Хотя реформа больно ударила по всем, в массовых представлениях была очень популярна идея об обмене денег как средстве конфискации добра, неправедно нажитого спекулянтами и расхитителями. Это было верно только отчасти, поскольку зажиточные советские граждане имели преимущественные возможности превратить деньги в материальные ценности. Вместе с тем какую-то часть своих накоплений советские богачи тоже потеряли.

Павленко и его сотрудники могли потерять много. Трудно представить себе, чтобы они хранили деньги в сберегательной кассе. Находясь под проверкой, они вряд ли рискнули бы превратить большие суммы в товары. Поменяв же старые купюры на новые после объявления реформы, они получили бы только 10 % от накоплений. В общем, Павленко вполне мог приехать во Львов с минимальными средствами. Косвенно об этом свидетельствовали показания на допросе родственника Павленко Ю. Б. Константинова, ставшего позже одним из основных участников новой организации: «В начале 1948 года, примерно в апреле месяце меня вызвал из гор. Львова на междугородние переговоры Павленко и обратился ко мне с просьбой, чтобы я ему помог материально, так как он в это время находился во Львове и не имел совершенно денег. Я ему из города Хуст послал 500 рублей. Тогда он проживал во Львовской гостинице „Европа“»[162].