Корпорация счастья. История российского рейва

Никогда до этого и, наверное, уже никогда после, никто не монтировал подобную гору концертного оборудования с такой непостижимой скоростью. Тяжелые ящики по деревянным трапам закатывали в фойе, устанавливали, подключали, развешивали аппаратуру, собирали конструкции, прокладывали провода. Работа придала всем сил, питерская команда воспряла духом, все спешили, посматривали на часы и изредка — за стеклянную дверь кинотеатра. Несмотря на весь ужас кровопролитного дня, танки и толпы обезумевших смутьянов на улицах Москвы, к одиннадцати часам вечера перед зданием кинотеатра собралось внушительное количество молодежи. Ровно в полночь счастливый Алексей дал отмашку милиции, открыли кассу, и залитое светом фойе стало заполняться нарядными людьми. Поглядывая на этих сияющих модников, Алексей лишний раз убедился в неоспоримой правоте Георгия Гурьянова. Однажды Георгий сказал ему в приватной беседе: «Никто и ничто никогда не помешает нам развлекаться, если мы того захотим».

«Никто и никогда!» — мысленно повторял Алексей пророческие слова любимого друга.

Он ликовал: судьба и в этот раз явила ему свое благоволение. «Нашествие» странным образом состоялось, а никто из собравшихся даже не понял, каких усилий и волнений стоил ему этот радостный праздник.

Пока вечеринка разгоралась, он еще хлопотал, суетился, немного нервничал по привычке, но все шло как по маслу, и очень скоро он смог спокойно проанализировать ситуацию. Это было возвращение «Танцпола» в Москву. Бесспорно удачное возвращение, происходящее в необычных условиях, но финансово превзошедшее даже все его самые радужные ожидания. Непостижимо, но все обстоятельства сложились в одно усилие — и день, и место, и загоревшаяся мятежом Москва.

«Повезло, — думал Алексей, тревожно оглядываясь, как будто опасаясь, что все сиюминутно исчезнет и останется лишь пшик да пустота. — А может, и нет?»

Играл Дидье Синклер, веселый гей-парижанин, раздробивший всем головы на открытии «Тоннеля». Постепенно переставая волноваться за дальнейшую судьбу «Пришествия», Алексей уже спокойней посматривал вокруг, слушал музыку и только поспевал улыбаться новым московским знакомым. Проблемы отступили, они отшатнулись от края бездны, за которым был провал вечеринки, прошло нервное удушье, и теперь можно было немного расслабиться. Через некоторое время он уже пил с хохочущими друзьями шампанское. Ему стало легко, и, окунувшись в это приподнятое настроение, Алексей неожиданно для себя призадумался над никому не видимыми странностями собственной профессии. Профессия эта, если можно было так называть то, чем они занимались все эти годы, заключала в себе два взаимоисключающих начала — работа и отдых. Главная их несовместимость была в том, что, когда приходилось работать, он почти всегда был вынужден делать вид, будто беззаботно отдыхает, а от этого всем вокруг всегда казалось, что постоянно веселящийся на собственных вечеринках Алексей только и делает, что развлекается. Ко всему прочему, эта странная деятельность была настолько подвержена всевозможным внешним обстоятельствам, что качество конечного продукта никто и никогда гарантировать не мог. Производство развлечений — это как торговля воздухом: пока воздух чист, все дышат, всем нравится, но как и почему это происходит, никто не задумывается. Люди хотят веселиться, и им все равно, кто приготовит для них это приятное состояние. Все платят и хотят только лучшего. Ну, так пусть лучше это будет он. Он ведь лучший. Не так ли?

От этих отрадных размышлений Алексея оторвал Цодиков. Московский партнер сиял торжественной улыбкой и, судя по тому, что от него попахивало коньячком, успел уже подвести весьма ободряющие итоги.

— Мы снова в бизнесе! — привычно поприветствовал его Алексей, хлопая друга по плечу. — А ты говорил — смоемся с деньгами. Посмотри, как все красиво получилось! Народу тьма — настоящее «Нашествие». Все танцуют, красота! Нервов, конечно, стоило, но это ведь наша работа. Не так ли?

Цодиков неопределенно замотал головой, но от прямого ответа воздержался, очевидно по-своему представляя себе эту самую работу.

— И к тому же мы приобрели очень хороший опыт. Мне после сегодняшнего дня вообще многое стало ясно,

— Н-да! — умиленно протянул Цодиков, пытаясь не рассердить Алексея какой-нибудь глупостью.

— Нашим клиентам глубоко плевать на все вокруг, — продолжал разглагольствовать Алексей, которому сейчас не терпелось поделиться со своим приземленным другом внезапно осенившими его яркими умозаключениями. — На революции, на коммунистов, на демократов. Плевать на все вообще!

— На все? — изумился бывалый практик.

— На все! Поверь мне. Только не на себя самих. Себя тут любят все и без сладкого не оставят.

Алексей внезапно зайнулся, смолк и стал серьезен. Цодиков прищурился, встревоженно вытянул шею и преувеличенно внимательно приготовился дослушать эту доктрину.

— В этой стране будет происходить все что угодно, но молодежи будет хотеться только одного, глухим голосом сообщил Алексей.

— Чего? — с деланной наивностью поинтересовался Цодиков.