Корпорация Томб райдерс (СИ)

   Худосочный ещё не понял, что произошло, как я потянул его на себя и наддал ногой "на противоходе" в печень, и сразу же, не опуская ноги - довесил в лицо. Оба удара прошли вчистую. Если бы бились на татами, мне бы сейчас засчитали чистую победу. Но мы были не на татами...

   Мужик завалился назад - это называется нокаут. Но я покуда не считал нужным останавливаться.

   Жёстко закрутив руку с ножом на болевой приём, я придавил своего противника к земле, а сам повернулся к мальчику, ошарашенному всем увиденным.

   - Тебя действительно зовут Коля ?- на всякий случай поинтересовался я у него.

   - Нет,- затряс он головой.- Меня зовут Прохор.

   - И этот дятел - не твой папа ?

   - Не-е-е-а !

   Я придавил локоть худосочного коленом и с силой завернул руку против движения сустава. Кости затрещали с узнаваемым хрустом, а мой поверженный противник заорал в голос : "А-а-а !!! Бля-я-я-я !!! Пусти-и-и !!!" Не удовлетворившись этим, я максимально загнул кисть руки, отчего она сделалась похожей на букву "Г" и ударил уже сломанным локтём о землю. Хрупкие пястные кости захрустели, точно сухие макароны - звук, кстати, получается очень похожим !- и худосочный мужик вновь завопил. На его пальцах я увидел два татуированных кольца - сие означало, что на счету дворового героя имелись две тюремные "ходки". Эта сволота, стало быть, из лагерных сидельцев !

   Из его ослабевших пальцев я аккуратно вытащил нож-бабочку и отбросил оружие в кусты. Образцово-показательное выступление пора было заканчивать.

   Перевернув изувеченного противника на спину, я трижды ударил его сверху вниз кулаком в пах. Теперь уже при всём своём желании он никогда не сможет любить мальчиков. Выпрямившись, я снова плюнул в лицо поверженного врага - просто в силу того, что посчитал нужным выразить так своё презрение.

   - Ступай домой, Проша, и никому об этом не рассказывай,- посоветовал я мальчику и огляделся по сторонам. С одного из балконов пятнадцатого этажа на меня во все глаза таращилась юная парочка, вышедшая покурить и ставшая свидетелем стремительной расправы. Явно, что мне пора было отчаливать.

   Я зашагал сквозь кусты той же самой дорогой, какой пришёл сюда. Мальчонка побежал следом. Я ускорил шаг, делая вид, будто не замечаю его. Мой маленький спутник оказался вынужден припустить вприпрыжку. Так мы миновали двор и под аркой дома, я наконец, остановился :

   - Не ходи за мной, Прохор !

   - Дядя, а...- мальчонка запнулся.

   - Ну же, говори,- разрешил я.

   - Вы могли бы купить мне булку ?

   - Ты голодный, что ли ?

   - Да, я...- он опять полурастерянно-полуиспуганно примолк, не закончив фразы.

   Через десять минут мы сидели на открытой террасе кафе и Проша вовсю наворачивал разогретую в микроволновке пиццу. Перед ним стоял запотевший полулитровый стакан с пепси-колой. Я же заказал пива.

   - Здорово вы ему наваляли - бам ! бам !- как в кино,- мальчишка ёрзал на стуле, заново переживая сцену, невольным свидетелем которой ему довелось стать.

   - Не разговаривай с набитым ртом,- посоветовал ему я.- А то вся твоя пицца окажется на рубашке соседа.

   Прохор отпил пепси-колы, блаженно прикрыв глаза :

   - Я думал, так только Джеки Чан умеет драться ! А вы, значит, тоже !

   - Джеки Чан не дерётся, Джеки Чан - кривляется.

   - А где вы так научились драться, дядя...

   - ...дядя Глеб,- подсказал я.- А дерусь я так потому, что в детстве манную кашу ел и рыбий жир пил.

   - Манную кашу... рыбий жир...- мальчик захлопал глазами, уставившись на свою пиццу и стакан с пепси-колой.

   - Я шучу, давай-давай, кушай,- успокоил я мальца, дабы тот не особенно ломал голову над моей диетой.

   Время от времени Прохор прикладывал ладонь к уху - оказалось, что худосочный уголовник крепко дёрнул за мочку, когда схватил мальчонку на дорожке. Впрочем, довольно скоро Проша об ухе позабыл, увлёкшись едой и беседой.

   Из разговора с мальчиком я выяснил, что Прохору восемь лет ; все эти годы его воспитывала мать-одиночка, с периодичностью раз в полгода приводившая в дом нового "папу". Не знаю, правда, можно ли было такую педагогику считать воспитанием. Всё своё свободное время мальчик проводил в интернет-клубе "Парадигма", расположенном где-то неподалёку ; там он бился по локальной сети в "Counter strike" и "Commandos" с такими же полубеспризорными мальцами. В рассказах Прохора о его жизни и друзьях, наполненных сочными и неожиданными характеристиками, угадывались живость ума и здравый смысл. Общение с ним меня неожиданно позабавило, даром, что обоюдная разница в возрасте превышала тридцать лет.

   - Мы - "отщепенцы"- собираемся в "Парадигме", там у нас штаб-квартира. Мальчишки все у нас такие креативные, умом горбатые, в общем, весело живём...

   - А почему "отщепенцы" ?

   - Мамка моя так нас называет. "Отщепенец" - это отколотая щепа.

   - Экий ты филолог, Проша.

   - Я словарь Ожегова в туалете читаю.

   Вот так посмеиваясь, мы и болтали. Затем мальчишка неожиданно вернулся к недавним событиям :

   - А вы, дядя Глеб, не убили этого дядьку с ножиком ?

   - Думаю, нет. Убиваю я обычно иначе.