Корпорация «Винтерленд»

Он сидит в так называемом «пивном дворике». До принятия закона о запрете курения этот «дворик» был просто бетонированным двором, дерьмохранилищем на задах паба, заваленным ящиками, бочками и пустыми коробками. Но стоило добавить всего ничего: немного уличной мебели в виде настила, столов, скамеек, зонтов на случай дождя — и получилось «пространство», мекка для курильщиков, место, где они могут собраться, запалить свои «Свит-Эфтоны» или «Плейерсы» и глубокомысленно порассуждать на тему неуемной заботы государства о своих гражданах. Здесь имеется даже своя полемика в отношении этикета; иногда она доводит стороны до конфликта. Вопрос заключается в следующем: обязан ли некурящий гражданин, занявший последнее свободное место в пивном дворике, скажем, летним или не по сезону теплым зимним вечером, уступить это место гражданину курящему, соблаговолившему явиться чуть позже?

И представьте себе, в этом обществе полагают, что-де обязан, потому что по логике вещей если ты не куришь, то, во-первых, что ты тут делаешь, а во-вторых, как тебя, такого никчемного, еще земля носит и в приличные заведения пускают? Но сегодня раздоров не предвидится: на дворе холодный мокрый понедельник, наружу из теплого паба вылезли человек пять, не больше, все курильщики заядлее некуда; они вышли со своими сигаретами, зажигалками (пивом, водкой — короче, кто с чем) и расселись каждый под своим зонтом.

— Паршивый вечерок, — говорит он и лыбится.

Сначала этот толстый малый с одутловатым лицом, которому на вид можно дать лет двадцать шесть, в упор рассматривает юную парочку, расположившуюся напротив, а затем переводит столь же бесцеремонный взгляд на двух старожилов, устроившихся за соседним столиком.

Один из последних, Кристи Маллинз, кивает. Он думает: себе дороже. Он думает: этот толстый, в белой рубашке и джинсовой куртке, не из тех, кого можно просто так проигнорировать. Он думает: жизнь и без того коротка.

Толстый продолжает ухмыляться, кивает в ответ. Потом долго и взросло затягивается, разглядывая нудный, подсвеченный фонарями дождик.

Он здесь завсегдатай, но мало кто знает, что он да почему.

К примеру, Кристи этого не знает. Хотя встречает парня в пабе регулярно и даже, немного поднапрягшись, вспоминает один специфический случай с его участием, происшедший пару месяцев назад. Но имени не назовет, ничего путного о нем сказать не сможет.

Что полностью устраивает толстого, потому как он не гонится за дешевой популярностью. Болтовня с журналистами «Санди уорлд»,[1] прямые эфиры на «Лайвлайн»[2] вредны для бизнеса.

— Ну и погодка, блин. — Как будто разговаривает сам с собой, поскольку ни на кого конкретно сейчас не смотрит. — Министр, блин, здравоохранения, мать его за ногу.

Кристи на секунду отвлекается на легкий приступ кашля, умудряется оставить эту сентенцию без ответа. Одной рукой он берет пиво, другой стряхивает пепел с сигареты, постукивая ею о край пепельницы. История, которую он вспомнил, произошла здесь же, но в другое время: дело было поздним летним вечером. Народу было не протолкнуться, толстый сидел в компании таких же перцев, как он, сколько им там, по двадцать пять — двадцать шесть? Они пили пиво, курили, попинывали друг дружку, гоготали. Вдруг среди общего веселья заголосила автомобильная сигнализация; завыла где-то на улице очень тонко и омерзительно-монотонно. Сначала на лицах появилась коллективная гримаса недовольства, но вскоре, поскольку вой не прекращался, по столам пошли громкие и негодующие чертыхания.

Всем было понятно, что злостная нарушительница спокойствия запаркована где-то рядом, возможно прямо у заведения. Вскоре выяснилось и другое. Как только взбудораженный галдеж сменился молчаливо-неодобрительным покачиванием голов, один из собутыльников толстого поставил кружку на стол и во всеуслышанье заявил:

— Это ж твоя орет.

Или нет:

— Это ж твоя орет, Ноэль.

Да. Точно. Парень назвал его Ноэлем. Уже хорошо: теперь Кристи знает, как его зовут.

— Это ж твоя орет, Ноэль!

В ответ на это толстый парень с одутловатым лицом по имени Ноэль лишь пожал плечами:

— Что дальше?

— Ну, я просто…

— А просто, блин, ничего не надо делать…

— Но ведь…

— Теперь просто заткни пасть.

Потом он взял стакан. Пока он молча пил, уставившись прямо перед собой, на дворик опустилась тишина — почти абсолютная, почти ледяная и крайне недружелюбная. Из звуков остался только один — нескончаемый и давящий на психику вой автомобильной сигнализации. Кристи огляделся по сторонам. Было видно — народ боится щенка. Кристи от этого корячило. Да кто он такой, в конце-то концов? Один из бандюганов, чьими подвигами пестрят газеты?

Ноэль еще раз глотнул, еще раз затянулся. Время как будто притормозило. Тишину нарушила пожилая женщина за соседним столиком.

— Милый, — сказала она, — сходил бы ты, а то у меня уже голова раскалывается.