Корпулентные достоинства, или Знатный переполох. Дилогия

Нас встретили с песнями и плясками, веселым задором, который присущ русскому народу. И было что-то во всем этом такое заразительное, что мы буквально сразу прониклись неповторимой атмосферой народных гуляний. А уж когда граф объявил, что распорядился выдать каждому селянину по рождественскому подарку, в который входит сладкий пряник и денежка, праздник и вовсе завертелся с новой силой.

Вчера часть деревенских приходили в поместье графа и веселили нас колядными песнями и прибаутками, которые нет-нет да звучали еще и сегодня.

Потом было катание с горок, горячий чай со сладостями на свежем воздухе, какие-то скоморохи с милым медвежонком, к которому мы все же подойти так и не решились, и много мелочей, которые делают праздник праздником. Особенно мне понравился бродячий кукольный театр, в котором звездой был бессменный Петрушка.

Конечно, нам всем не хватало родных и близких и мы успели сильно по ним соскучиться, но в этот светлый день не хотелось грустить, а потому старались гнать от себя хандру и просто веселиться.

— Дуся! Пошли еще раз на горку! — потянула меня за руку раскрасневшаяся Наташа.

Я хотела было уже последовать за ней, как увидела, что в нашу сторону едут чьи-то сани. Мне стало любопытно, кто же это к нам заявился, и я указала на них подруге.

Сани были уже совсем близко, но лицо приказчика графа Бехтеева, который лично правил лошадью, было далеко не радостным. Я забеспокоилась и пошла к графу, возле которого сани как раз остановились, и услышала обрывок фразы.

— …Да, совсем плох. Васька думал, не довезет хозяина! — губы его задрожали. — Поехали, барин, Бог даст, еще успеете попрощаться…

На Вениамина Никифоровича в этот момент было жалко смотреть. Краска схлынула с его лица, он пошатнулся.

— Что случилось? — спросила его.

— Сын… Ванечка… — наконец, ответил граф и потер грудь напротив сердца.

Я специалист в медицине неважнецкий, но магия жизни мне подвластна, да и научилась кое-чему за полтора месяца, а потому тут же пропустила через старика немного живительной энергии. Что-то большее нужно было делать уже в других условиях. Но и этого хватило, чтобы его щеки чуть порозовели, и граф обрел возможность снова твердо стоять на ногах.

— Домой! — тут же взревел он и полез в сани к приказчику.

— Я с вами! — безапелляционно заявила.

— Дуся, что происходит? — подошла к нам царевна.

— Что-то с сыном графа, нужно срочно ехать в поместье!

— С сыном? — удивилась она. — Он же на границе служит?

— Отслужил уж… — смахивая украдкой слезу, проговорил приказчик, усаживая хозяина поудобней и беря в руки вожжи.

— Стой! Я с вами! — великая княжна забралась к нам.

Никто ей перечить не стал. И стоило той забраться, как сани дернулись и понеслись в сторону поместья. Больше никто напроситься с нами просто не успел.

***

В доме стояла тишина, лишь где-то в глубине слышались сдавленные причитания. Стаскивая на ходу верхнюю одежду, мы с Царевной поспешили вперед. Но как бы мы ни торопились, граф оказался у постели сына первым.

— Как же так, а? Ванечка, как же так?! — шептали его побелевшие губы, а глаза лихорадочно шарили по телу сына в поисках страшной раны, что сейчас его убивала.

— Отец… — сухие растрескавшиеся губы юноши дрогнули в слабой улыбке. — Удалось свидеться… Уж и не чаял.

Граф взвыл, ухватился за безвольную руку сына и прижал ее к груди. Потом, будто опомнившись, завертел головой:

— Васька! Васька, стервец ты этакий! Рассказывай, что с Ванечкой случилось! — в отчаянии позвал он слугу сына.

Тут же в углу комнаты и правда нашелся уже немолодой бородатый мужик в простой одежде. Глаза его были полны слез, и он их не прятал.