Корпулентные достоинства, или Знатный переполох. Дилогия

— Ты, как я понимаю, уже согласился? — сглотнув, спросила я и почувствовала, как к глазам подступают слезы. До последнего стараясь не верить в то, что он решил все за нас обоих. Почему-то от этого становилось очень больно. Ведь я верила, что он видит во мне не просто свое приложение, с которым совсем необязательно обсуждать такие судьбоносные решения, а как минимум нечто большее.

— Эй, ты чего? — он заглянул мне в глаза. — Ни на что я еще не соглашался, сказал лишь, что со своей стороны препятствий к заключению договора не вижу, но, если ты будешь против, то ни о каком соглашении не будет идти и речи.

— Правда? — мне показалось, что у меня с плеч упала бетонная плита, и я уткнулась лбом ему в грудь и стерла предательские слезинки.

— Конечно, — он погладил меня по спине свободной рукой. — Хотя мне бы очень хотелось, чтобы ты согласилась.

— Да я, в общем-то, и не против, — окончательно успокоилась, и, раз уж здесь и сейчас такие плюшки раздают, решила спросить: — Уважаемая Берегиня, а вы не могли бы подсказать, как можно замаскировать ауру человека? — Сколько мы с Варей не бились над этой проблемой, так ничего сделать и не смогли.

Берегиня вздохнула и посмотрела на меня укоризненно:

— Евдокия, поверь, вам, людям, это знание совершенно не нужно! А если хочешь помочь своей сестре, то лучше расскажите все царю. Еще одна цесаревна Российскому трону не помешает.

— Да как рассказать-то! Там такое вокруг этой новости поднимется! И еще не известно, как сам царь на нее отреагирует! — возразила я.

— Я знаю все, что ты можешь мне по этому поводу сказать, — остановила поток моих возражений Берегиня. — Но с аурами играться людям мы не дадим! Это знание может подорвать основы мира! — Я приуныла, но, как оказалось, Берегиня эту тему еще не закончила. — Но я могу поговорить с царем о твоей сестре. Он меня послушает и не станет подвергать ваш род опале, более того, я расскажу ему, что было бы, если бы о рождении Марьи узнали посторонние.

— А что было бы? — стало интересно и мне.

Берегиня лишь покачала головой, как бы удивляясь моему любопытству. А Дима с интересом поглядывал то на меня, то на нее, явно не до конца понимая предмет обсуждения. Да и откуда он мог знать о том, что Марья — незаконнорожденная дочь царя, тайну рождения которой до последнего времени мой отец скрывал ото всех?

— Я могу видеть вероятностные линии, и если бы твой отец не сдержал данное сестре обещание, то девочки уже давно не было на свете. — У меня аж мурашки по спине побежали от такого признания! Вспомнилась Марьяша, ее милое улыбающееся личико в обрамлении рыжих волос, и захотелось спрятать девочку и вообще никому не показывать. Но я прекрасно знала, что это не выход. — Поверь, признание будет лучшим вариантом, — проговорила Берегиня. А я опустила голову, представляя, что нас в связи с этим ожидает, но раз она говорит, что рассказать царю о дочери правильнее всего, то так тому и быть. — Значит, вы оба согласны заключить Великий договор? — уточнила Берегиня, и мы, переглянувшись, утвердительно кивнули. В ту же секунду она снова что-то сделала, и мир за пределами круга ожил, а Берегиня продолжила свою торжественную речь с того места, на котором прервалась: — …А потому я должна еще раз вас спросить: согласны ли вы, Дмитрий и Евдокия Заславские, только что соединившие свои судьбы и души, соединить их и с этим миром, стать его частью, а также представителями и проводниками магических существ и сущностей на Земле изначальной, заключив Великий договор?

— Согласны! — в унисон ответили мы, а у меня мурашки по спине побежали от осознания важности и серьезности того, на что мы только что согласились.

Берегиня же взяла стоявшую на камне чашу и, резанув свою руку, капнула в нее немного крови, потом жестом показала сделать то же самое и нам. Дима поднял наши сомкнутые руки и немного разжал ладони, позволяя нескольким каплям упасть. Потом Берегиня торжественно подняла каменную чашу над головой, подчеркивая торжество момента, и предложила нам сделать из нее по глоточку. Я испугалась, что не смогу отпить даже чуть-чуть или меня просто вывернет, но Дима сделал это без колебаний, и я последовала его примеру, да и вкус воды от нескольких капель крови всего лишь приобрел какой-то странный оттенок. Оставшуюся жидкость Берегиня вылила на поверхность камня. И она, к моему удивлению, тут же в него впиталась, а я каким-то непостижимым образом ощутила, что теперь Изнанка для меня такой же дом, как и Земля. Мы с Димой ошарашенно переглянулись. И в этот момент тишина, которая сопровождала это действо, взорвалась радостными криками, от которых я чудом не оглохла.