Корпулентные достоинства, или Знатный переполох. Дилогия

А раз так! То виновных в своем срыве я всегда найду! Девушка я или где?

— Это вы виноваты! — И указала горящим пальцем на этих оболтусов.

В этот миг, с кончика моего пальца сорвалось сразу несколько маленьких жалящих искр, которые в мгновение ока достигли хохочущих братьев и подпалили им рубашки сразу в нескольких местах! Подпалины были небольшие, не опасные, но вполне ощутимые.

Теперь уже Фу-кали и пытались потушить небольшие очаги поражения моей спонтанной огненной атакой они, а мы с Марьей похохатывали над ними. Мои руки, кстати, после этого потухли сами собой.

— Вам бы «Яблочко» танцевать! — И я изобразила несколько похлопываний по плечам, развела руки и выставила вперед ногу носком вверх. — Выход у вас бы точно получился!

— Дуся! — Играя желваками и напирая на букву Д в моем имени, одновременно прикрикнули они, делая угрожающий шаг в нашу сторону.

Однако, испугаться мы с Марьей не успели, так ка в коридоре появилась Офелия Львовна, наша учительница языков.

— Молодые люди, что здесь происходит? — Заинтересованно задала она вопрос, и даже свой лорнет к глазам поднесла, чтобы получше рассмотреть.

Мы с сестрой тут же воспользовались ситуацией и чинно расправив плечики прошли мимо возмущенных братьев, лишь скосив в их сторону смеющиеся глаза.

— Ничего, Офелия Львовна, просто Борис с Василием решили разучить новый танец.

— Да? — Удивилась учительница. — А почему в коридоре?

— Ну, что с них, мужчин, возьмешь? — Манерно вздохнула я. — Ни ума, ни фантазии…

Тем временем, пущенные чуть раньше в сторону их брюк искорки, наконец, прожгли плотную материю и братья в едином порыве подскочили на месте.

Я на это демонстративно тяжело вздохнула:

— Вот видите! Я же говорила!

— Дуся! — Взревели братья и уже не обращая внимания на Офелию Львовну бросились вслед за нами. Но мы с Марьей не зря делали тактический маневр, проходя вперед по коридору, а потому уже в следующее мгновение забежали в мою комнату и закрылись на замок, после чего показали двери язык и расхохотались.

Только смеялась я не долго. Снова вспомнился разговор с князем и его категорический отказ от моего обучения, и сразу стало как-то грустно.

— Не переживай, Евдокия! — Погладила меня по плечу Марья. — Отец еще передумает!

— Конечно, передумает! — Беря себя в руки, ответила я ей. — А иначе и быть не может! — И я задорно ей подмигнула.

Глава 8

С этого дня внутри нашего семейства началось негласное, но вполне ощутимое противостояние полов. Нет, никто никому не делал никаких подлянок, не язвил и даже не пытался уколоть. Все оказалось гораздо проще: женская часть объявила мужскому контингенту бойкот. Хотя, бойкот, пожалуй, это не то слово, которым можно охарактеризовать позицию, которую мы с подачи маменьки заняли. Мы просто не начинали разговор с папенькой и братьями первыми, хотя если вопрос был задан нам, то отвечали, однако делали это очень лаконично и без эмоционально. И если между собой мы общались как обычно, то за столом старались вести себя холодно и рта лишний раз не открывать.

Признаться, даже мне после витавших до этого во время трапез доброжелательности и теплоты было не по себе. Братья так и вовсе всячески пытались растопить наш холод, однако, мы ждали шага другого человека.

Поначалу нам казалось, что князь не прошибаем и вообще не увидел никакой разницы в нашем поведении. Все-таки, права была маменька, сухарь он и есть сухарь! Однако, на третий день во время обеда он неожиданно решил-таки завести, как ему казалось, нейтральный разговор.

— Какая сегодня погода замечательная, не находите, Дарья Сергеевна?

В этот момент мы все дружно посмотрели на стекающие по окну дождевые капли, а где-то на улице прогремел гром.

Брови маменьки непроизвольно поползли вверх, но голос остался холоден.

— Ну, раз вы так считаете…

Отец кашлянул в кулак и сделал вид, что ужасно голоден и сосредоточил все свое внимание на горячем.

Десерт же он предпочитал употреблять под чтение свежих газет, попутно обсуждая с маменькой, а иногда и с нами, последние новости Империи. И, видимо, сегодня решил применить этот прием, чтобы смягчить маменьку и растопить возникший между всеми нами лед.

— Дарья Сергеевна, смотрите! Пишут, что здоровье Императора пошатнулось! — Обратился он к ней.

Княгиня приподняла одну бровь и скептически ответила:

— На сколько мне не изменяет память, они уже лет пять каждый месяц об этом пишут. И раньше вас это как-то не сильно волновало.

Длинные залихватские усы папеньки встопорщились, но ответил он вполне мирно:

— Вы, конечно, не знаете, но и мои люди доносят, что здоровье Императора ухудшается с каждым днем.

— Да, после смерти Императрица наш Император совсем сдал… — Задумалась, было, маменька. — Но это не мешает ему править страной. И, думаю, он еще долго будет радовать своих подданных своими мудрыми и дальновидными решениями. — Опомнившись, закруглила она тему.

Однако, папенька закрывать тему не торопился.

— И все же. Если Императору станет хуже, мне придется покинуть вас раньше срока и вернуться в столицу.