Корпункт (СИ)

Когда солнце опять взобралось на небо, он постучал в дверь двухэтажного кирпичного дома — тоже недалеко от центра. Домработница в переднике подтвердила, что старый хозяин бодрствует, и повела Ивана по коридорам. В комнатах слышались голоса, звонко засмеялся ребёнок — старик, похоже, имел большую семью.

Отставной главред — одышливый, тучный, с редкими бакенбардами — сидел в кресле-качалке с книгой (к некоторому удивлению Ивана, это оказались басни Крылова). Голос у него был густой, с чуть заметным присвистом:

— Слышал, слышал, Иван Егорович, о вашем приезде. Надеялся, признаться, что навестите, не откажетесь побеседовать…

— У меня сильное подозрение, что именно с вашей подачи меня сюда пригласили. В Верхневейск, имею в виду.

— Не без этого, друг мой, не без этого. Вживаетесь?

— Помаленьку. Вопросов целая куча.

— А уж у меня к вам! Но я-то потерплю, мне спешить совершенно некуда. Вам же, вижу, не терпится, так что давайте прямо, без предисловий. Продемонстрируйте редакторскую закалку, устройте мне… как, бишь, у вас это называется… ага, блиц-опрос. Не переврал я термин?

Иван усмехнулся — словечко из привычной реальности звучало здесь несколько диковато. Но предложением следовало воспользоваться, и он взял быка за рога:

— Как письменность стала магией? Каков механизм?

— А вы представьте себе магнит. Почему он притягивает? Физики вам расскажут про поле и про индукцию, но для человека, от науки далёкого, всё это — лес дремучий. А я, Иван Егорович, не учёный, а практик.

— Письменность как магнит? Ну да, притягивает, скрепляет… Ладно, принимаю метафору… Но конкретные-то инструменты как выглядят?

— Простите, не совсем понял.

— Ну, знаете, как в сказках — волшебные слова, заклинания…

— Помилуйте, Иван Егорович, что за детские представления? Газета — это просто газета, книжка — всего лишь книжка. Она может быть умная или глупая, весёлая или мрачная, наивная или едкая. Писатели, авторы — обычные люди, а не волшебники. Соответственно, печатное слово не может быть безупречным. Главное, чтобы оно было, вы понимаете? Чтобы книги сочинялись, газеты печатались и так далее. Короче говоря, чтобы письменность продолжала существовать, — сам факт её наличия упорядочивает магический фон. Другое дело, что умную и добрую книгу читать приятнее и полезнее, чем откровенную ерунду…

С последним тезисом трудно было не согласиться. Иван кивнул и перешёл непосредственно к проблемам газеты:

— Почему в контракте подчёркивается, что надо отреагировать на сезонные знаки?

— Традиция. Читатели ждут, им это интересно. А раз интересно, то и для «Вестника» хорошо, а тот, в свою очередь…

— …для города важен. Это я уяснил, спасибо. И про последний знак уже прочитал, про метеозонд. А какие были до этого?

Старик рассказал про лису странного окраса, прибежавшую на окраину города; про огромный камень, скатившийся со склона горы недалеко от карьера; про непонятное свечение в ельнике.

Причём если бы не «Вестник», все знаки и правда могли пройти незамеченными. На зонд наткнулась репортёрша, которая выбралась в выходной на пикник. Лису увидел фотограф, ехавший на задание. Про камень рассказал пилот дирижабля, с которым делали интервью. А свечение в бору наблюдал самолично старик-редактор, ночевавший тогда у дочки на окраине города и маявшийся бессонницей.

— Вообще-то, — сказал Иван, — тут и схитрить нетрудно. Кто решил, например, что камень — это именно знак? Вы сами же и решили. Чтобы без сенсации не остаться…

— Согласен, — улыбнулся старик, — кое-что можно считать натяжкой и авторским произволом. Но как вы объясните свечение?

— С этим — да, непонятно.

— Самый загадочный знак обычно видит главный редактор.

— И почему так?

— Особенность восприятия. Ну вот есть же, к примеру, люди, у которых острый слух. А у нас — повышенное чутьё на уплотнения в магическом фоне.

Тут Иван вспомнил, о чём ещё следует спросить:

— Градоначальник вроде обмолвился, что все четыре знака должны сложиться в некую комбинацию. Ну и что, сложились уже?

— Ждём, — коротко ответил старик.

16

Утром в понедельник Иван пришёл на работу.

Редакция располагалась в особняке, который соседствовал с обычными жилыми домами и не особенно отличался от них по виду. Лишь вывеска на двери выдавала, чем здесь, собственно, занимаются.

До начала рабочего дня ещё оставалось время — Иван специально явился раньше, чтобы сориентироваться на месте. Извлёк из кармана комплект ключей, которым его снабдили работодатели, отпер входную дверь и, миновав тесноватый холл, прошёлся по пустым кабинетам.

Из беседы с предшественником он знал, что штат еженедельника невелик: двое репортёров, фотограф, обозреватель (он же — врио главреда до приезда Ивана), машинистка, корректор, а также ведущая рубрики, где печатались объявления, шарады и прочая мелочёвка. Это, разумеется, не считая работников типографии, которая находилась на параллельной улице; туда можно было пройти через задний двор.