Корпус-3

Что-то должно двигать корпуса и глыбу грязного льда, но где моторы, где двигатели? Вероятно, они довольно мощные, и находиться рядом с ними не очень-то приятно. Я вынужден сделать вывод, что функции двух половин веретенообразного корпуса сильно отличаются.

Я почти уверен, что иду вперед.

А как же извилистая борозда — змеиный след, вырезанный во льду?

Вот теперь моя голова действительно болит.

Я продолжаю лезть наверх. Сила, тянущая меня к периферии, слабеет. Движение к центру Корабля уменьшает центробежное ускорение. Чем дальше я иду, тем меньше на меня действует раскрутка. Эффект возникает постепенно, но голова почему-то кружится даже сильнее, чем во время раскрутки и замедления.

По крайней мере подниматься теперь легче.

Зачем корабль вращается, я не понимаю. Причины, по которым понадобились сила тяжести и невесомость, не ясны, но вот про охлаждение и нагрев я догадываюсь. Корпуса огромные, с большим количеством пустот, на обслуживание которых требуется огромное количество энергии — если допустить, что их постоянно и в равной мере обслуживают. Если до конца путешествия еще далеко, если пассажиры еще не проснулись…

Значит, ты сделан мной.

Воспоминания о голосе за дверью нарушают ход мыслей, но так как в его словах смысла не больше, чем во всем остальном, я возвращаюсь к своим размышлениям.

Если пассажиры еще не проснулись, то, возможно, пустоты регулярно нагревают и охлаждают для того, чтобы уберечь корпус от деформации.

Или чтобы сэкономить энергию.

Колонисты все равно заморожены и, вероятно, хранятся в центре корабля — ведь у внешних стенок за долгие годы пути можно получить значительно более мощную дозу радиации.

Тогда кто разбудил чудовищ?

Я совершаю ошибку — смотрю вниз, и желудок едва не извергает из себя кусок кекса. Затем я сосредоточиваю внимание на цели. Отталкиваться ногами уже не нужно, поэтому я просто подтягиваюсь на руках.

— Откуда взялись караваи и голос за дверью? — Мой голос, отражающийся от стенок огромной шахты, звучит глухо, но успокаивает. — Кто или что такое Управление Кораблем?

Эхо нечеткое, и понять по нему, насколько я продвинулся, невозможно.

Замедление застает меня врасплох. Чтобы не сводило пальцы, я стараюсь не очень сильно хвататься за ступени, и поэтому внезапный толчок и порыв ветра отрывают одну из рук от лестницы. Меня тянет скорее не вниз, а влево, к ближайшей стене. Я вцепляюсь в лестницу руками и ногами и застываю до тех пор, пока сила тяжести окончательно не исчезает. Затем лезу дальше.

Я похож на паука.

Паук.

Слово и заключенный в нем образ существа, движущегося по липкой нити, части паутины, заставляет меня поежиться. Не знаю, кто такие пауки, какого они размера и откуда они взялись. Возможно, моих спутников утащил паук.Но чем больше я исследую обрывки своих знаний, тем больше мне кажется, что пауки слишком маленькие — хотя все равно мерзкие.

Правда, возможно и то, что в этой жизни я тоже крошечный.

Ненавижу неопределенность. Тот, кто разбудил меня — нас, — оказал нам плохую услугу. Зачем мы нужны? Быть может, наше единственное предназначение в том, чтобы нас сметали в сторону, давили, уничтожали — прихлопывали как мух.

Пауки едят мух.

Ой!

Впрочем, пока что мне удалось обогнать холод и выжить. Температура в этой части шахты, похоже, колеблется меньше. Крошечные огни в стенах тускнеют, затем снова разгораются. Интервалы между ними случайные. Вот тебе и постоянство. Здесь тоже ничего не понятно.

Все мое внимание сосредоточено на подъеме, и взгляд на стену я бросаю случайно, когда тянусь, чтобы почесаться и поддернуть штаны. Слева, примерно в метре от меня, на стене царапина. Затем я замечаю множество других царапин — они образуют грубый круг. Также видны несколько глубоких канавок.

Большое существо с сильными лапами цеплялось за стены, борясь с раскруткой. Возможно, вместе с конечностями и всем прочим его длина примерно равна диаметру шахты — то есть около пяти метров. Наверное, оно упало, и его выскребали отсюда.

Над кругом из царапин находится небольшое пятно из неровных линий. Я даю обратный ход и останавливаюсь напротив него.

Это рисунок, сделанный темной засохшей краской — или чем-то другим. Слабый запах чувствовался с самого начала, но я изо всех сил пытался не обращать на него внимания. Снова человеческая кровь.

Используй то, что есть.

Рисунок простой и грубый — даже не рисунок, а опознавательный знак. Огни вновь тускнеют; от напряжения болят глаза. Наконец я цепляюсь за лестницу ногой и дотягиваюсь до стены.

На рисунке изображена пухлая, почти круглая фигура. Возможно, это человек, хотя голова у существа маленькая и круглая, а из черт лица — только линия там, где должны быть глаза. Коротенькие ноги сходятся в точку, ступней не видно. Рядом пятнышко меньше сантиметра в диаметре — отпечаток пальца. Я прикладываю к нему свой палец. Автор рисунка значительно меньше меня — скорее всего уже знакомая мне девочка. Рисовала пальцем, макая его в кровь, — но зачем?