Корпус 38

Внезапно его внимание привлекает существо, которого он еще не видел. Существо одиноко в своем виварии, тяжелые кольца лежат на ветках коряги, в центре пространства под водой. На стеклянной клетке табличка с двумя словами: «Анаконда» и «Амазония». В эту минуту Мюллер понимает, что он рядом с убийцей.

Но теперь ему неясно, как действовать дальше. Добравшись до цели своего путешествия, он не знает, как поступить, и теряется. Идеально было бы найти улику. Но на такое рассчитывать нельзя. Одно лишь его досье никого не убедит.

Он с трудом понимает, как следить за убийцей. Лучше затаиться и ждать, когда тот перейдет к действию. Или найти его и представиться как ни в чем не бывало. Он вспоминает об опасениях Кокелико.

Может, предложить ему сделку. Внушить ему, что все кончено. Что у него несколько часов свободы, не больше. Однако он может стать легендой. Интервью с ним обойдет весь мир. Оно принесет им обоим богатство, а ему — славу.

Он строит планы, чтобы немного приободриться. Его горшочек с золотом по-прежнему рядом. Вибрация в кармане прерывает его слабые попытки прийти в себя. Мобильник. Он вытаскивает его, не разглядев номер на экране. Женский голос спрашивает, он ли Франсуа Мюллер.

— Кто говорит? — отвечает он.

Связь плохая. Приходится кричать, чтобы его услышали. Голос в трубке представляется.

— Какой инспектор?.. Не знаю. Послушайте, сейчас я не могу… Позвоните мне позже, — говорит он, прежде чем отсоединиться и выключить телефон.

Он озирается, проверяет, есть ли кто поблизости. Ему досадно, что он произнес слово «инспектор». Ему неуютно. Он не знает, что еще может предложить Анаконде. К тому же он не видит убийцу. Не видел никого, кроме субъекта в кассе. Слишком молод. Наверняка ему было меньше восемнадцати в Страсбурге в 1989-м. И он едва говорит по-французски.

Ему внезапно очень одиноко в этом безлюдном цирке. И за ним как будто наблюдают. Рептилии смотрят ледяными глазами, как будто им не нравится его присутствие. Глупо было показывать пресс-карту. Ради того только, чтобы не тратить пять евро. Холодно. Это абсурд, нынешнее лето бьет все рекорды жары. Даже в сумраке шапито не может быть холодно. Секунду он паникует, опасаясь попасть в западню. Он быстро отодвигает занавес, отделяющий его от выхода.

Снаружи музыка, вновь жара и множество лампочек, вращающихся и танцующих в ритме каруселей и американских горок, возвращают его к жизни. Он торопливо ныряет в толпу и устремляется к выходу с ярмарки. Темнеет. Он прыгает в такси.

Он в Гримо, сидит на террасе кафе и заказывает двойной скотч. Он не помнит, чтобы когда-нибудь так сильно пугался. Теперь ему кажется, что это глупо. Он старается себя успокоить. Но он не ошибся — он в этом уверен. И он сильно рисковал, приблизившись к нему. Никто из тех, с кем он встречался за эти тридцать лет, не был так опасен. Виски успокаивает. Он делает знак официантке. Шутит с ней, заказывая другой. Смеясь, она обнажает прелестные зубы.

В ожидании второго стакана он вытаскивает телефон и проверяет, кто звонил. Номер инспектора Вальдек. Он спрашивает себя, должен ли он перезвонить ей. Несомненно, речь идет об Анаконде. Это логично. И не помешает ему осуществить свой план. Он собирается позвонить. Но возвращается официантка со стаканом, и Мюллер отбрасывает эту мысль.

Девушку уже зовут к соседнему столику, а Мюллеру потребно женское присутствие. Кокелико необходима ему, как дикий цветок, готовый к тому, чтобы его сорвали.

При воспоминании о ней он невольно улыбается — как во сне, когда ему снится Грегуар.

Растянувшись на кровати в спальне, освещенной переменчивым светом телевизора, Кокелико снимает трубку телефона.

— Я тебя разбудил?

— За кого ты меня принимаешь? — говорит она, не отрываясь от телевизора. — Я как раз думала о своем будущем.

— Мне кажется, ты смотришь телевизор. Что за фильм?

— «Принесите мне голову…»

— «…Альфредо Гарсиа», [57]— заканчивает он. — Что там сейчас происходит?

— Бенни и Элита стоят у могилы Альфредо.

— Значит, я тебя отрываю?

— Ну и что? Мой охотник на китов мне интереснее! — восклицает она. Тем временем Уоррен Оутс и Исела Вега на экране наполовину погребены под землей.

— Ты не поверишь, если я тебе скажу. Я его нашел.

— Твоего змея? Ты его видел? — спрашивает она, все еще прикованная к экрану.

— Я видел его бестиарий. Он пока не торопится. Туману напускает. Но он здесь.

Она колеблется несколько секунд, потом говорит:

— Ты должен обратиться в полицию. Твоя история плохо пахнет. Мне это не нравится.

— Я так и сделаю, дорогая… И не забудь, если со мной что-нибудь случится, я вписал тебя в завещание.

— Ты мне нужен живым.

— Мне пора. Рад был тебя слышать.

Кокелико кладет трубку. В полумраке комнаты мерцают случайные блики — в зависимости от того, что происходит на экране.

Мгновение Кокелико думает о Мюллере, потом фильм поглощает ее внимание.

Три часа спустя Франсуа Мюллер все еще на террасе кафе, названия которого не знает, допивает шестой стакан. Около часа ночи, но посетители еще есть, а музыки нет. Хорошо. С каждым новым стаканчиком он все меньше думает о деле.