Корпус А

– Отлично, мам. С удовольствием с тобой пообедаю. – я сажусь на стул возле кровати, не выпуская мамину руку из ладони – Как ты тут? Есть новости?

– Я уже двадцатая в очереди. Думаю, теперь осталось совсем недолго.

– Хорошо. Это очень хорошо. У меня тоже есть хорошие новости.

Громыхая сервировочным столиком, входит медбрат. У него широкое, скуластое лицо с веснушками, он улыбается и кивает, толкая столик перед собой. На столике четыре тарелки, хлеб, стаканчики с чаем, салфетки. Больница хорошая, очень хорошая, лучшая не только в Нордросе, но и на всем континенте. Просторные одиночные палаты, отличное питание, полный пансион за счет государства до и после операции. Простым гражданам сюда не попасть, да здесь и не лечат переломы и язвы. «Государственный Научно Исследовательский Институт Реинкарнации, Трансплантации и Нейрохирургии» – так это звучит полностью. Думаю, где-то тут, в том числе, они проводят опыты с носителями SRY2a.

– Меня повысили, ма. Теперь я не капрал 10ого разряда, а детектив отдела внутренних расследований.

– Я так рада за тебя, Ким! Это так здорово! – Я очень сильно тобой горжусь! Давай-ка я попрошу Генри принести нам немного портвейна, нужно это обмыть. Даже не спорь, вот увидишь, когда он услышит, он сам захочет его принести и отметить с нами это дело.

Я не возражаю. Мне очень приятно видеть маму в таком приподнятом настроении. Наверное, когда болеешь раком в общей сложности больше тысячи лет – перестаешь париться на эту тему и уже не боишься нарушать режим. Мы сидим так, болтая, попивая терпкий портвейн почти два часа подряд, мама смеется и рассказывает свои «басни о прошлом», которые я так люблю. Люблю и никогда не перестаю удивляться, каким не логичным было все вокруг. Особенно война. Поразительно, насколько кровожадными и не сговорчивыми могли быть люди прошлого! Глупыми, бессердечными, недальновидными. Наконец заходит Генри, чтобы проводить меня к лифту – время посещений закончено.

Пока-пока, до новой встречи, дорогой мой человек, глаза мои слезятся от нежности, усталости и портвейна, а может быть от того что мамина щека пахнет лекарствами, больницей и одиночеством. И мысли, что человеческое бессмертие, судя по всему, пахнет именно так.

***

Впервые за много лет я прихожу на работу к десяти утра, и впервые мне не нужно надевать форму и выезжать на исполнение приговора. Все так резко поменялось, мне еще только предстоит это осознать, привыкнуть ко всем переменам, которые повлечет за собой мое назначение. Но пока на это времени нет – первое дело заведено, пора браться за работу.

Детектив Вайолет О’Брайен – высокая девушка ирландского происхождения. Волосы у нее рыжие, как медь, а на светлой коже лица маленькие аккуратные веснушки. До этой встречи мы иногда пересекались в кафе или на общих собраниях, изредка перекидываясь парой фраз. Она показывает мне свое рабочее место в кабинете расследований на двенадцатом этаже. Здесь всего четыре стола, и все детективы – коллеги одного уровня, без подчиненных. Если не считать секретаря отдела, Алана. Кроме большого рабочего стола за мной теперь числится высокий стеллаж в правом углу кабинета. Вайолет показывает папки с бумагами, вежливо объясняет, что к чему, заодно приводя бумаги в порядок: выбрасывает не нужное, подшивает важные документы в файлы.

В обед мы выходим перекусить и выпить кофе в небольшой русский ресторанчик напротив нашего небоскреба.

– Почему ты уходишь, Вайолет? Это хорошая работа. Оклад, премиальные, долгий отпуск, бонусы за выслугу и достижения, страховка… Мне очень хочется занять твое место, но я не могу не спросить – почему?

– Ты не первый человек, кто об этом спрашивает. Все хотят знать, и все удивляются, как все просто. – Вайолет поправляет свои длинные красивые волосы, глядя в сторону – я сдала родительский экзамен. На отлично. И мне 32. Самый подходящий возраст. – она улыбается, поворачиваясь ко мне.

– Ну, так почему просто не дождаться беременности и не взять декрет, как положено? Подожди-ка… Ты решила стать профессиональной матерью?

– Очень-очень давно. – она кивает, улыбаясь, и тонкие аккуратные морщинки собираются вокруг карих глаз. Женщинам очень идут морщины. Мама говорит, что морщины – воплощение и эталон женской мудрости, свободного от похоти изящного совершенства женского тела, способности к эмпатии, состраданию и умению отдавать. – Все никак не получалось набрать проходной бал. Да и сейчас еще не все до конца понятно – анализы отличные, но как поведет себя организм не известно. В общем, ты понимаешь.

– Вполне. Хотя, конечно, это очень храбрый выбор. Работа в разы тяжелей, как по мне.