Корпус Вотана (Недомаг-мажор)

В потайную дверь, спрятанную за портьерой, тихонько постучали, и в кабинет вошел среднего роста человек совершенно непримечательной наружности. Встретив такого на улице пройдешь мимо и забудешь лицо через мгновение. Именно таким и должен быть начальник имперской тайной службы.

Канцлер поднял глаза от бумаг: Шейден Даркмор, 4 граф Даркмор по пустякам никогда не беспокоил.

- Ваша светлость, срочное донесение. - Глава одной из могущественнейших служб положил перед канцлером папку.

Безобразов прочитал документ по диагонали, побледнел, прочитал еще раз, внимательно всматриваясь в каждое слово.

- Ошибка исключена?

- Информация получена из нескольких независимых и заслуживающих доверия источников.

- Мордрейк… Проклятье, после стольких лет… Я надеялся, что это чудовище сдохло в заточении! Что мальчик?

- Испуган. Раздражен. Подвергается буллингу. В ближайшее время я внедрю в Корпус нашего человека, который сможет отследить потенциальные проявления магии.

- Хорошо.

- Еще распоряжения?

- Буллинг продолжить, преимущественно психологический. Мальчишка должен чувствовать одиночество и враждебность окружающего мира. Я хочу, чтобы он был раздавлен и смят. Это поможет нашему агенту увидеть колебания магии, если они проявятся. О любых изменениях докладывать ежедневно. Да, и начните подготовку к государственным похоронам. Мордрейк делает свое дело быстро…

Александр Петров любил по вечерам прогуливаться по многочисленным тропинкам Вороньей горы захватив (исключительно для сугрева) фляжку с медицинским спиртом. Алкоголь и прогулки помогали не сойти с ума от скуки. Получив предложение служить в прославленном Корпусе, молодой специалист не предполагал, что погрязнет в рутине: ссадины, ушибы, растяжения, расстройсвтво желудка, простуды, изредка переломы - вот и все, чем он сталкивался здесь. Даже, прости господи, завалящий мягкий шанкр обходил это заведение стороной. Самое интересное, что случилось с ним за последние три года - нервный срыв кадета с громкой фамилией.

Начмед шагал уверенно, несмотря на прошедший дождь, он знал на этой тропе каждый камушек… Внезапно, нога поскользнулась на невесть откуда взявшейся корке, удар, свет в глазах померк.

Остывшее тело офицера кадеты обнаружили только утром, во время пробежки. Труп уже успел окоченеть. Несчастный ударился головой о камень, удар оказался роковым.

Глава 16

Пока Ярослав спал медикаментозным сном, события во взводе происходили в точном соответствии старинной армейской мудрости: “чем больше кадет спит, тем меньше от него вреда”. Невероятным напряжением общих усилий и намеками преподавателям о явной ненормальности нового товарища, кадетам удалось выравнять успеваемость подразделения. К тому же некоторые учителя, до которых успели донести рекомендации профессора Сухомлинова, учли их и отменили ранее выставленные Вотану неудовлетворительные оценки. Кроме самых упертых ретроградов, которые считали психологию лженаукой и “попыткой оправдать леность и тупость некоторых подростков, которых надо не жалеть, а пороть. Желательно, ежедневно, чтобы выбить дурь из головы”.

Атаки старшекурсников на первый курс тоже прекратились. Ну ясное же дело: какой нормальный первогодок замахнется на святое - традиции Корпуса? Так что слава Ярослава, как “буйнопомешанного” росла и крепла безо всяких с его стороны усилий.

Но действие препарата закончилось и пришлось возвращаться в реальный мир. И возвращение это было не из приятных. Ярослав чувствовал себя совершенно разбитым, равнодушным ко всему, к тому же не чувствовал вкуса пищи. Последнее было даже неплохо, потому что на ужин было “пюре” с картофельными очистками, которое постеснялись есть и свиньи, с кусочком рыбы, которая, судя по торчащим костям и жесткости, умерла от истощения задолго до рождения самого старшего из присутствующих в столовой кадет. “Кит, доживший до коммунизма” - так окрестил это блюдо любитель острых словечек и выражений, смысла которых зачастую сам не понимал - кадет Мартинсон.

Перед отбоем роту навестил новый начмед, капитан Леон Леманн - рыхлый блондин с блеклыми рыбьими глазами. Бегло осмотрев построенную по этому случаю роту, проверив у каждого пульс, посмотрев язык и выдав каждому по пять драже поливитаминов, доктор занялся главным пациентом.

Ярославу пришлось вытерпеть все: три способа проверки температуры (хорошо, что осмотр проводился без свидетелей, в канцелярии роты), измерение давления, постукивание молоточком, свечение в глаза и даже забор крови из пальца! Потом Леманн задал кучу глупых вопросов, попросил подробнее рассказать о снах. На что Вотан до жути боявшийся любых уколов, а тем более процедур с кровью, заявил, что ничего нового про сны рассказать не может и посоветовал доктору засунуть “свои фрейдийские штучки” туда, куда это мог порекомендовать и сам основатель психоанализа.

Начмед похвалил Ярослава за начитанность и посоветовал не грубить врачам, у которых в инструментарии есть не только анкеты, но и кружка Эсмарха, в просторечии известная как “клизма”.