Корпус Вотана (Недомаг-мажор)

Однако Ярослав решил не рисковать, разделся и бросил форму на пол. Затем обвел кучу указательным пальцем, сосредоточился, сделал вдох и произнес придуманную им только что формулу “pura chemica”. Но тут в исповедальню попал луч Солнца, и мальчик чихнул. Одежда заискрилась, вспыхнула и осела на пол крупицами белого порошка.

Вотан взял пару крупиц, высыпал на страницу гримуара и спросил:

- Что это?

- Поздравляем, вы получили химически чистый кокаин. - Был ответ.

После принятого неизвестного яда и первого в жизни осознанного магического воздействия Ярослав чувствовал себя опустошенным. Совершив трансмутацию, он явно перепрыгнул уровень заклинания очистки. И сидел на полу рядом с несколькими килограммами запрещенного вещества голый, голодный и грязный. О том, чтобы вернуться в казарму в таком виде не было и речи. А ведь его уже должны были начать искать…

Вотан взглянул на часы и с удивлением заметил, что необъяснимым образом вернулся назад во времени, за пятнадцать минут до начала первого урока. Но явиться на занятие в таком виде?!

Ярослав вспомнил слова Серёгина о том, что замок любил его отца. Приложив руку к стене, мальчик попросил:

- Мне нужно место, где я могу вымыться, переодеться и поесть.

На полу появилась светящаяся линия голубого цвета, Вотан двинулся по ней и оказался в правом пределе часовни, линия дошла до аналоя, конец ее указывал на череп в его середине.

Ярослав погладил череп, надавил, пытаясь найти потайную кнопку. От страха, что в часовню кто-то зайдет, его руки вспотели. Палец скользнул по гладкой кости и угодил в левую глазницу. Аналой отъехал в сторону, открыв лестницу.

Спустившись, мальчик оказался в очередном коридоре, пройдя минут 15, он оказался перед дверью, которая от прикосновения отъехала в сторону.

За потайной дверью, скрытой за мозаикой с изображением какого-то древнего голема в виде человекообразной раковины с краном вместо носа, оказалась обыкновенная душевая, точнее, не совсем обыкновенная, а для сержантов. Обычным кадетам отдельный душ не полагался. Ярослав нагло воспользовался чьей-то мочалкой, весьма недешевым гелем “Exquiscentia” и махровым полотенцем с веселыми слониками.

Прикоснувшись к стене, Ярослав вновь попросил:

- Одень меня.

Красная на этот раз стрелочка повела его к другой потайной двери, которая пряталась за шкафчиками для одежды. Новый коридор шел под уклон, вглубь замка. За дверью оказался знакомый Ярославу вещевой склад.

На его счастье, а может, так было задумано, это помещение находилось далеко от главного входа. Склады были воистину огромны. Качество находящейся здесь одежды и обуви было значительно выше той, которую он получил в первый раз. Возможно, она была просто новее.

Переодевшись, Ярослав решил, что еда потерпит, а опаздывать больше чем на пол-урока не стоит и попросил замок отвести его к месту занятий самой короткой дорогой.

Постучав в дверь класса, Вотан дождался приглашения и вошел.

- Извините, товарищ преподаватель, я опоздал.

Взвод смотрел на него в немом ужасе.

Дело в том, что пропажу Ярослава заметили, разумеется, сразу. Это было чрезвычайное происшествие, требующее доклада сержанту-воспитателю. Но у второго курса первым занятием была контрольная по химии, исключавшая возможность какого либо общения во избежание подсказок или передачи шпаргалок.

Валерий Матвейчев, бывший в тот злополучный день дежурным по взводу, в ответ на вопрос преподавателя о причине отсутствия кадета сказал, что Вотан болен. Что, в принципе, соответствовало истине, так как все знали о нервном срыве.

Преподаватель основ алгебры и математического анализа Степан Михайлович Аркади терпеть не мог две вещи: кадет, коих он почитал глупцами, не достойными прикасаться к священным тайнам науки математики и ложь. Он относился к тому типу учителей, которые считают, что на “отлично” предмет знает только бог, на “хорошо” сам педагог, а ученик, в лучшем случае на “удовлетворительно”. Хотя “хорошо” Степан Михайлович все же иногда ставил, а вот “отлично” - никогда. Не позволял он и исправить ранее поставленную оценку и улучшить показатели взвода.

- Бог простит, голубчик. А я, извините, ставлю Вам “неудовлетворительно” за поведение. И еще одно “неудовлетворительно” взводу, за попытку обмануть преподавателя. Садитесь.

Это была катастрофа. Если неважную успеваемость можно было “перекрыть” хорошими оценками, то исправить такой показатель, как “поведение” - нет. И если неудовлетворительное поведение лично Вотана было в большей степени проблемой самого Вотана, то оценка взводу влияла на каждого его члена по принципу коллективной ответственности. А значит, всех кадет в ближайшую субботу ждала порка.

С другой стороны, Аркади легко мог потребовать исключить Матвейчева за попытку обмана. Ложь кадета была одним из самых тяжких проступков в Корпусе. Но теперь, руководствуясь принципом двойного наказания, он этого, к счастью, сделать уже не имел права.

Глава 20