Корректировка

– Слушай, я что-то забегался, дням счет потерял. Сегодня, какое число? Четвертое?

– Да что ты, шестое уже! – она счастливо рассмеялась. – Первая неделя каникул!

Стол Женька накрыла царский: душистое земляничное варенье, малиновое, яблочное. Мед свежайший, еще пахнущий ульем.

Мы пили ароматный чай, ели варенье и, как подобает солидным людям, степенно беседовали.

Незаметно перешли на «ты».

Я сообщил Евгении, что являюсь студентом НГУ, перешел на последний пятый курс и на каникулах решил посетить малую родину.

– А ты, кем будешь, когда закончишь? Как Виктор Мефодьевич, геологом?

(Вот и стало понятно, чем занимается «дядюшка»)

– Нет, я на факультете естественных наук учусь. Химик.

Из дальнейшей беседы выяснилось, что дядя Витя здесь очень редко бывает. Говорят, у него, здесь Женька перешла на шепот, в другом городе есть любовница и он там в основном проживает. Вот и стоит квартира почти всегда пустая.

Их кухонька была такая же крошечная, как и моя. Мы сидели на расстоянии вытянутой руки, и я не мог удержать невольных взглядов то в вырез ее блузки, то на круглые коленки.

Она честно старалась не замечать моих взглядов и безостановочно щебетала.

Эту трехкомнатную квартиру дали деду Илье, ветерану войны и труда.

– Он всю войну, с первого до последнего дня прошел, – с гордостью говорила Женька. – полный кавалер Ордена Славы, а таких меньше, чем героев Советского Союза!

Вот только, едва успели дать квартиру, как дед возьми да помри от инсульта. С тех пор так и живут они тут вчетвером. Баба Фрося, Нина (Женькина мать), брат Андрюха и сама Евгения.

– А мамочка у нас где? – невзначай поинтересовался я.

– На юге. Ей путевку от профкома дали в Геленджик. Она у нас передовик производства, начальник цеха на швейной фабрике!

– А тебя что ж с собой не взяла?

– Ну… надо же ей от нас отдохнуть, – при этом Женька сделала забавную рожицу, явно кому-то подражая.

– А отец где же?

– Да они с мамой развелись, еще, когда мне четыре года было.

– И что?

– И ничего, – развела она руками, – алименты платит и не показывается. Один раз пришел, когда мне шестнадцать исполнилось… почему-то к школе. Я его даже не узнала сначала. Поздравил. Сунул коробку конфет и плюшевого мишку. Вот зачем, спрашивается, взрослой девушке дурацкая игрушка? Лучше бы духи или там, помаду подарил. Как жизнь, спрашивает? Нормально, отвечаю. Ну, постояли десять минут, как дураки, о чем говорить не знаем. Ушел, а я мишку этого в кусты закинула.

– Ну, это ты зря.

– Может и зря, – не стала спорить она.

– А конфеты не выкинула?

Девушка усмехнулась.

– Нашел дуру! Слопали с подружками.

– А ты Жень в какой школе учишься?

– В третьей.

– Я тоже в ней учился, до восьмого класса.

– А потом?

– А потом мы переехали в Новосиб. Там как раз Академгородок строился, отцу квартиру обещали. Здесь-то мы в коммуналке жили и ничего не светило.

Мы посидели, помолчали. Вроде все темы обсуждены, чай булькает в животе и слопана целая розетка варенья, пора и честь знать – в смысле, валить. Хотя нет, есть еще одно дельце.

– Дали квартиру-то? – прервала девушка затянувшееся молчание.

– Дали, – кивнул я. – Трехкомнатную полногабаритную, на Морском проспекте.

– У вас что, море там есть? – округлила она глаза.

– Да не, какое в Сибири море – это местные так водохранилище называют – Обское море. А ты Евгения, комсомолка, поди? – зачем я это спросил?

– Конечно, – удивленно хлопнула она глазами. – А ты нет, что ли?

– А какой класс закончила?

– Девятый, – на ее хорошеньком личике читалось сожаление, что не десятый. Хотела казаться взрослей, хотела мне понравиться.

Как не цинично, но этим надо воспользоваться.

– Хочешь еще меду налью? – предложила хозяйка.

– Да, нет спасибо, что я Винни-пух что ли. Слушай, тут беда такая приключилась… – стал я вдохновенно врать. – Понимаешь, сел в сквере на скамейку… а она свежеокрашенная оказалась… кто-то видать бумажку с предупреждением сорвал, я не заметил… в общем, и рубашка и брюки… все испорчено. Надо на вокзал съездить, там у меня вещички в камере хранения. Вот, у дяди нашел какую-то рвань… но не ехать же в этом – засмеют.

Неся эту пургу, я внимательно наблюдал за реакцией девушки. Согласен, крашеная скамейка – тупая отмазка, типа, как в «Джентльменах удачи» – в цистерне, где мы ехали случайно оказался цемент, и наша одежда пришла в негодность.

Но в данном случае реакция превзошла все ожидания – Женька просто олицетворяла собой желание помочь ближнему.

– Что же делать? – с тревогой спросила она непонятно у кого.

– Так я и говорю… нет ли у тебя какой-нибудь одежонки… напрокат? Я только сгоняю и сразу верну в целости и сохранности! Еще и подарочек с меня.

– Точно! – хлопнула она себя по лбу ладошкой. – Чего я думаю, балда! Андрюшка же одного с тобой роста! И размерами вы, как будто схожи… сейчас что-нибудь принесу.

Она вылетела из кухни.

Вернулась минут через пять, и озабоченно сдув челку со лба, сунула мне тоненькую стопку.

– Вот! Парадное Андрюхино! Он на танцы в этом ходил.

В стопке оказались, аккуратно свернутые, чтоб не помялись, рубашка и брюки.

– Майку надо?