Корректировка

— Чего молчишь, Незнайка? — возмутилась Альбина. — Не видишь, дама заскучала? Давай, удиви меня чем-нибудь.

— Я — Бэтмен, — буркнул я.

— Чего-о?

— Удивилась?

— Пока нет. А кто это?

— Человек — летучая мышь. У меня есть шапочка с резиновыми ушами, черный плащ, летающий автомобиль и я борюсь со злом в виде говорящего пингвина.

Она глянула своим синим рентгеном на меня и одновременно сквозь меня. Интересное, я вам скажу, ощущение.

— А ты случайно не трепло?

— Ни в коем случае! И вот тому подтверждение, — я достал из сумки солнцезащитные очки в подарочной упаковке. — Обещал, получите.

— Это мне?

Я игнорировал этот извечный женский вопрос — бессмысленный и беспощадный. Но Аля и не ждала ответа, торопливо, но аккуратно раскрепляя красочную картонку. Раскрепив, восхищенно покрутила пластмассово-стеклянное чудо в тонких пальцах, затем нацепила очки на нос и, достав зеркальце, стала разглядывая себя с разных сторон, смешно при этом оттопыривая губки.

— Как вам идет, Альбина Львовна! — искренне воскликнула принесшая нам солянку Леночка. — Тоже такие хочу!

— Обойдешься, — буркнула Аля и повернулась ко мне. — Сколько?

— Просто кинозвезда! — важно подтвердил я.

— Цену набиваешь?

— Обижаете, мадмуазель! — возмутился я. — Примите в дар, так сказать, от чистого сердца! В знак моего восхищения вашей красотой и все такое прочее…

Она глянула на меня с некоторым удивлением, но ломаться не стала, а просто сложила очки и убрала в сумочку.

ИКР тут же сообщил о повышении моих шансов до шестидесяти процентов.

Весь недолгий обед я развивал инициативу по продолжению знакомства, шутил и хохмил, следя за ее эмоциями, чтоб не переборщить и не перешагнуть ту линию, за которой бодрый не по делу собеседник начинает надоедать.

Скажу честно, без помощи умной машины, ухаживание, скорей всего закончилось бы там, где и началось. Видимая реакция Альбины на мой треп была нулевой. Там, где другая бы уже скисла от смеха, эта «царевна Несмеяна» помалкивала и разглядывала меня взглядом орнитолога, обнаружившего новый вид говорящего скворца, то есть с интересом, но каким-то натуралистическим. Если б не ИКР, зорко отслеживающий невидимые глазу реакции контрагента, я бы давно сдулся и потерял волю к победе.

— А ты забавный, — наконец, сказала она, отставляя чашку с недопитым кофе, и непонятно было, то ли это комплимент, то ли констатация факта. Зато понятно, что обед закончен.

— Счет, пожалуйста! — окликнул я официантку и удостоился недоуменного ответного взгляда.

— Какой еще счет? — сказала Альбина, поднимаясь из-за стола, — пошли уже.

Мы вышли из ресторана. Девушка села в машину, меня с собой не позвала, и я понял, что настало время дежурного вопроса.

— А что ты делаешь сегодня вечером?

— Сегодня вечером, я иду на балет.

— Куда? — мне показалось, что я ослышался.

— На балет, — подтвердила она насмешливым тоном, — думал, баба-торгашка только о шмотках может думать? А у нас Кировский театр на гастролях, ты не знал?

Бормоча, что-то вроде, знал, конечно, только забыл и сами-то мы не местные, ну раз так, тогда я позвоню как-нибудь, и стал потихоньку отступать от машины, как вдруг она спросила:

— Хочешь пойти со мной?

— Хочу! — без раздумий согласился я.

— Даже не спрашиваешь, что идет?

— С тобой на что угодно! Хоть на «Ивана Сусанина».

— Забавный, — повторила она. — Тогда в шесть тридцать возле главного входа.

* * *

Очень интересная вырисовывалась ситуация: жизнь моя умножилась на два. Я проводил день в прошлом, потом возвращался в настоящее, ночевал, и еще раз проживал тот же самый день. От этого образовалась куча свободного времени, и я не знал, куда ее деть.

Вот и сейчас надо было чем-то занять четыре с половиной часа, и я решил зайти в гости к Генке.

Дверь, как всегда, открыла бабушка. Выяснилось, что оглоед прошлялся где-то всю ночь, явился под утро, до сих пор дрыхнет, и нет на него ни дна, ни покрышки. Тут и Генка выполз из своей комнаты — хмурый, заросший и с похмелья. На лбу запеклась кровью свежая ссадина. Сразу напал на меня с упреками: куда, мол, я вчера запропастился? Они, дескать, все гаражи облазили, обыскали и так по-свински друзья не поступают!

Я раскаялся, мол, не знаю, как так вышло, и в качестве компенсации за потраченные нервы предложил выпить пива. Генка сразу расцвел и, велев обождать пару минут, понесся умываться.

Ему и впрямь хватило пары минут.

— Куды опять поперси? — неприязненно спросила бабуля.

— Воздухом подышать, ба.

— Знаю я твой воздух, выродок царя небесного! К отцу, когда пойдешь?

— Да у них сейчас, тихий час, — крикнул ей Генка, таща меня за рукав к двери. — Вот закончится, тогда и пойду…

— Совсем старая с ума спятила, — рассказывал мне Генка, по дороге в магазин, — варит и варит этот суп… отец ругается, не носи ты мне его больше, видеть, говорит, его уже не могу… а ей разве объяснишь? А еще к войне с Америкой начала готовиться: сундук завела под кроватью, а там макароны, соль и спички.

Пиво «Российское» было почти без градусов и теплое, как моча, но Леха пил его с видимым удовольствием.