Корректировка

— Слушай, я что-то забегался, дням счет потерял. Сегодня, какое число? Четвертое?

— Да что ты, шестое уже! — она счастливо рассмеялась. — Первая неделя каникул!

Стол Женька накрыла царский: душистое земляничное варенье, малиновое, яблочное. Мед свежайший, еще пахнущий ульем.

Мы пили ароматный чай, ели варенье и, как подобает солидным людям, степенно беседовали.

Незаметно перешли на «ты».

Я сообщил Евгении, что являюсь студентом НГУ, перешел на последний пятый курс и на каникулах решил посетить малую родину.

— А ты, кем будешь, когда закончишь? Как Виктор Мефодьевич, геологом?

(Вот и стало понятно, чем занимается «дядюшка»).

— Нет, я на факультете естественных наук учусь. Химик.

Из дальнейшей беседы выяснилось, что дядя Витя здесь очень редко бывает. Говорят, у него, здесь Женька перешла на шепот, в другом городе есть любовница и он там в основном проживает. Вот и стоит квартира почти всегда пустая.

Их кухонька была такая же крошечная, как и моя. Мы сидели на расстоянии вытянутой руки, и я не мог удержать невольных взглядов то в вырез ее блузки, то на круглые коленки.

Она честно старалась не замечать моих взглядов и безостановочно щебетала.

Эту трехкомнатную квартиру дали деду Илье, ветерану войны и труда.

— Он всю войну, с первого до последнего дня прошел, — с гордостью говорила Женька. — полный кавалер Ордена Славы, а таких меньше, чем героев Советского Союза!

Вот только, едва успели дать квартиру, как дед возьми да помри от инсульта. С тех пор так и живут они тут вчетвером. Баба Фрося, Нина (Женькина мать), брат Андрюха и сама Евгения.

— А мамочка у нас где? — невзначай поинтересовался я.

— На юге. Ей путевку от профкома дали в Геленджик. Она у нас передовик производства, начальник цеха на швейной фабрике!

— А тебя что ж с собой не взяла?

— Ну… надо же ей от нас отдохнуть, — при этом Женька сделала забавную рожицу, явно кому-то подражая.

— А отец где же?

— Да они с мамой развелись, еще, когда мне четыре года было.

— И что?

— И ничего, — развела она руками, — алименты платит и не показывается. Один раз пришел, когда мне шестнадцать исполнилось… почему-то к школе. Я его даже не узнала сначала. Поздравил. Сунул коробку конфет и плюшевого мишку. Вот зачем, спрашивается, взрослой девушке дурацкая игрушка? Лучше бы духи или там, помаду подарил. Как жизнь, спрашивает? Нормально, отвечаю. Ну, постояли десять минут, как дураки, о чем говорить не знаем. Ушел, а я мишку этого в кусты закинула.

— Ну, это ты зря.

— Может и зря, — не стала спорить она.

— А конфеты не выкинула?

Девушка усмехнулась.

— Нашел дуру! Слопали с подружками.

— А ты Жень в какой школе учишься?

— В третьей.

— Я тоже в ней учился, до восьмого класса.

— А потом?

— А потом мы переехали в Новосиб. Там как раз Академгородок строился, отцу квартиру обещали. Здесь-то мы в коммуналке жили и ничего не светило.

Мы посидели, помолчали. Вроде все темы обсуждены, чай булькает в животе и слопана целая розетка варенья, пора и честь знать — в смысле, валить. Хотя нет, есть еще одно дельце.

— Дали квартиру-то? — прервала девушка затянувшееся молчание.

— Дали, — кивнул я. — Трехкомнатную полногабаритную, на Морском проспекте.

— У вас что, море там есть? — округлила она глаза.

— Да не, какое в Сибири море — это местные так водохранилище называют — Обское море. А ты Евгения, комсомолка, поди? — зачем я это спросил?

— Конечно, — удивленно хлопнула она глазами. — А ты нет, что ли?

— А какой класс закончила?

— Девятый, — на ее хорошеньком личике читалось сожаление, что не десятый. Хотела казаться взрослей, хотела мне понравиться.

Как не цинично, но этим надо воспользоваться.

— Хочешь еще меду налью? — предложила хозяйка.

— Да, нет спасибо, что я Винни-пух что ли. Слушай, тут беда такая приключилась… — стал я вдохновенно врать. — Понимаешь, сел в сквере на скамейку… а она свежеокрашенная оказалась… кто-то видать бумажку с предупреждением сорвал, я не заметил… в общем, и рубашка и брюки… все испорчено. Надо на вокзал съездить, там у меня вещички в камере хранения. Вот, у дяди нашел какую-то рвань… но не ехать же в этом — засмеют.

Неся эту пургу, я внимательно наблюдал за реакцией девушки. Согласен, крашеная скамейка — тупая отмазка, типа, как в «Джентльменах удачи» — в цистерне, где мы ехали случайно оказался цемент, и наша одежда пришла в негодность.

Но в данном случае реакция превзошла все ожидания — Женька просто олицетворяла собой желание помочь ближнему.

— Что же делать? — с тревогой спросила она непонятно у кого.

— Так я и говорю… нет ли у тебя какой-нибудь одежонки… напрокат? Я только сгоняю и сразу верну в целости и сохранности! Еще и подарочек с меня.

— Точно! — хлопнула она себя по лбу ладошкой. — Чего я думаю, балда! Андрюшка же одного с тобой роста! И размерами вы, как будто схожи… сейчас что-нибудь принесу.

Она вылетела из кухни.

Вернулась минут через пять, и озабоченно сдув челку со лба, сунула мне тоненькую стопку.

— Вот! Парадное Андрюхино! Он на танцы в этом ходил.

В стопке оказались, аккуратно свернутые, чтоб не помялись, рубашка и брюки.

— Майку надо?