Корректировка1.1 (СИ)

- Год назад, - рассказывал Генка, - причем, отслужил срочную, вернулся, что-то там со своей девкой не поделил, пошел в туалет и вздернулся на бачке!

- Придурок, - резюмировал я.

- Придурок, - согласился Генка.

И тут Света принесла Апшерон с холодными закусками. Мы тут же разлили.

- За встречу!

Немедленно выпили и набили рты салатами.

- Слушай, - вдруг вспомнил я, - а про Настю Князеву знаешь что-нибудь?

- Про невесту-то твою? - лукаво усмехнулся Генка, - Да как у всех: после школы сразу замуж выскочила, родила. Недавно видел ее, опять беременная.

- А муж кто?

- Да обычный работяга. Шоферит вроде.

Я помолчал, что тут скажешь. Дразнили нас женихом и невестой. Таскал я ее портфель и провожал до подъезда. В кино иногда ходили. Все что у нас было, пара неумелых поцелуев на танцплощадке. Их и поцелуями-то назвать сложно - ткнулись торопливо губами, но вот поди ж ты, губы эти холодные и твердые я запомнил на всю жизнь.

- А Дрозда помнишь? - услышал я голос Генки и понял что отвлекся.

Колька Дроздов, второгодник которого перевели к нам в шестом классе, ко мне отличнику испытывал классовую неприязнь и не упускал случая нагадить, причем не сам, а через своих шестерок. Дошло до того, что я стал таскать в портфеле отцовский охотничий нож и как-то раз, когда эта компания очередной раз попыталась зажать меня в углу, достал и немного им помахал. К счастью, обошлось без крови, но вся эта гоп-компания сразу потеряла ко мне интерес. А Кольку потом посадили за кражу.

- Иду как-то вечерком поддатый, - рассказывал Генка, дожевывая салат, - тут какой-то хмырь навстречу чешет, весь синий от партаков, дай говорит, прикурить. Я смотрю, а это Дрозд откинулся. Гляжу на него, шибз шибзом. Идолище поганое. И эту гниду мы боялись? Дать тебе, защеканцу прикурить? - Генка зло хехекнул, и изобразил. - Ну, на, лови! Все кулаки об клыки его железные разбил.

Подоспела официантка с солеными груздями, заливным из осетрины и мясным ассорти. Склонилась над столиком.

- Светочка, а вы замужем? - поинтересовался я, заглядывая в декольте.

- А почему вам это интересно?

- При вашей ангельской внешности разве найдется мужчина, которому это будет неинтересно, особенно если он умен и чертовски привлекателен?

Она снисходительно улыбнулась.

- Особенно, если он чертовски скромен! - и добавила ехидным тоном, - Не светит вам от Светы, молодой человек, я замужем.

- Очень жаль! - вполне искренне сказал я. - Светочка, вы только что разбили мне сердце!

Светлана хмыкнула и убежала, а мы выпили и набили рты груздями и заливным.

Ресторан наполнился под завязку. Сдвинув столики веселилось несколько больших компаний. Над ними в несколько слоев плавали облака табачного дыма. Здравницы сливались в протяжный гул и безостановочно звенели бокалы. Распутная жизнь советских людей бурлила ключом.

Явились музыканты и начали пробовать свои инструменты.

К тому моменту, как Света принесла горячее, мы уже прикончили полкило. Я было хотел добавки, но Генка взвыл, что душа его больше не принимает этот клоповник и потребовал вина. Я внял просьбам друга, и заказал семьсот пятьдесят "крымского" портвейна. Мы ведь в те годы действительно крепким не баловались, все больше на сладенькое налегали - портвешки, плодово-выгодные и прочую вермуть. Правда на последних курсах универа я облагородился и стал употреблять всякие рислинги да каберне, в народе небрежно называемые "сухарем" и "кисляком".

В беседе с Генкой, я понял, что рассказывать мне особо нечего. Ну, учусь, езжу в стройотряды, влюбляюсь в сокурсниц, претендую на красный дипломом. Все это было мелким и ничтожным по сравнению с Генкиными рассказами о флотской жизни. Служил мой приятель в "рулях", так называлась штурманская боевая часть или БЧ-1, по специальности штурманский электрик. Оказывается, все боевые части имели смешные, непонятные сухопутному уху названия: "маслы" - электро-механическая; "рогатые" - ракетно-артиллеристская; "румыны" - минно-торпедная и так далее.