Корректировщик. Заповедник смерти. Утечка информации. Пираньи

И она ушла. А Березин остался сидеть с таким ощущением, будто в лоб ему с ходу загнали топор. И не от слов «милый мой»... А оттого, что девиз у графа Монте-Кристо был... всего два слова: «Ждать и надеяться». Ждать и... надеяться! Бог ты мой! Что она хотела этим сказать?! Что он может надеяться на ее любовь? Невероятно! Как же тогда объяснить ее интерес к Ивлеву?..

Вечером к нему зашел сосед, полковник в отставке Сергей Филиппович Рудый. Сухой, поджарый, коричневый от загара – словно только с побережья Крыма, он казался лет на двадцать моложе своих шестидесяти семи. Разговаривать с ним было истинное удовольствие, но в этот вечер настроение у Березина наличествовало паршивое и выглядел он, наверное, не слишком приветливым.

– Здорово, – сказал, входя, как всегда без звонка и стука, Рудый. Одет он был в роскошный халат с крокодилами и лианами – умопомрачительный тропический пейзаж, в руке газета. – Читал? В Атлантике взорвался и затонул голландский танкер «Йоханнесбург». Более сотни тысяч тонн нефти разлилось по воде! Каково?!

– Представляю, – вяло произнес Березин. – Интересно, кому он ее вез? Украине, что ли? Ее президент до сих пор ищет нефть в днепровских порогах. Садись, Филиппыч!

Рудый хмыкнул, бросил газету на стол и сел в кресло, выбирая, как всегда, самое уютное – мамино.

– Ни черта ты не представляешь. Это же бедствие почище некоторых вулканов! Эх, аукнется это нам когда-нибудь... Кстати, ты честно скажи, твои... эти... ненаблюдаемые объекты...

– Неопознанные, – улыбнулся Березин. – Неопознанные летающие объекты – НЛО. Не издевайся, Филиппыч.

– Все одно. Не они ли виноваты? А то здесь пишут, что летчики-спасатели вроде бы гонялись за какими-то шариками.

– Где? – Березин схватил газету и быстро пробежал глазами коротенькую заметку о катастрофе в океане и встрече спасательных самолетов с неизвестными светящимися телами, по форме близкими к шару.

– Убедился? – усмехнулся Рудый, наблюдая за ним. – Сколько мы книжек написали– очищайте природу, берегите, перестраивайте природу, сохраняйте моря и леса... Да разве в этом проблема? Проблема – как очистить и перестроить самого человека, чтобы он не пакостил, не губил эту самую природу! Написать легко – сохраняйте, мол, – выполнять трудно. – Рудый махнул рукой и взъерошил ежиком редкую серебристую поросль на голове.

– Ну ты даешь, Филиппыч, – пробормотал Березин, включая телевизор. – Социолог прямо, ксенопсихолог... – И добавил, не подумав: – Тебя-то разве это касается?

Рудого вынесло из кресла, он энергично, но беззвучно произнес понятную фразу и, обернувшись на пороге, сказал:

– Лопух ты, Максим, ум у тебя крен в одну сторону дал – к технике, и ни хрена ты за нею не видишь. Думаешь, почему ты до сих пор не женился? Да потому, что в научный век и бабы поумнели, заметили в тебе слабину – и все, считай, бобыль... Думаешь, ежели я на пенсии, так мне и дела ни до чего нет? Шалишь, Тарасыч, я еще живой...

Дверь закрылась, и Березин остался сидеть, глядя за окно в сгущающиеся сумерки. Второй раз за этот день его бьют, и, кажется, за дело. Сидел он так довольно долго, думал о Рудом, продолжавшем жить и на заслуженном отдыхе не личными интересами, а интересами других людей, не потерявшем энергии и задора молодости, – Березин знал, что Рудый в соседней школе обучает младшеклассников рукопашному бою, является председателем отделения Общества охраны памятников, читает в городском лектории лекции по истории русского военного костюма; думал об Анне, их странных отношениях, полных намеков, об Ивлеве, о техническом прогрессе человечества, намного опередившем прогресс социальный, думал о себе, своем месте в отделе, о своих целях и неудачах... и наконец подвел итог невеселым своим размышлениям: первое – не надо создавать в себе культа хандры; второе – человек – средоточие звуков; третье – самое абсолютное в человеке – желудок! Что касается хандры, то прав Рудый – нехорошо, когда здоровый мужик выставляет напоказ свои переживания, хотя Березин в общем-то и старался не выставлять, ибо не переносил сочувствия. Что касается звуков, то и в этом Рудый справедлив: прежде чем сказать, надо подумать – истина хоть и избитая, но верная, ибо владеть языком – не одно и то же, что владеть собой. Ну а с третьим пунктом своих выводов Березин был согласен на все триста процентов, так как сформулировал его под давлением собственного желудка.

Пришлось идти на кухню и соображать ужин.

Виталька пришел в одиннадцать часов, странно задумчивый для своих двадцати студенческих лет. Березин лежал на диване, слушал «Драгонс» и листал подшивку журналов «Техника – молодежи» за тысяча девятьсот тридцать седьмой год. Одновременно он продолжал размышлять над газетной заметкой о потонувшем танкере и появлении в том районе НЛО, что показывает явный интерес «тарелочек» к подобного рода явлениям.

– Не спишь? – пробурчал брат, включая воду в ванной.

– По-моему, нет. Ты чего хмурый? С Олей поссорился? Или сопромат завалил?