Корректировщики

Звонков покачал головой, вроде бы соглашаясь, и неожиданно спросил:

— Иван Сергеич, я слышал, у вас сын корректировщиком оказался?

— Да.

— Ну и как оно вам — быть отцом корректировщика?

Моравлин неуверенно пожал плечами:

— Не знаю. У меня было такое подозрение, давно появилось. Страшно мне, если совсем честно. Страшно за сына, в первую очередь. Потому что корректировщики — не совсем люди…

— Ну, это вы загнули.

— Думаете? А как объяснить их многодневное умирание? Как объяснить их долголетие? То, что у подавляющего большинства людей эти несчастные каппа-клетки не развиваются?

— Да это все понятно. Но прямо так сразу — нeлюди…

— А почему вы считаете, что Поле должно порождать только людей? С чего вы взяли, что оно не может создать нечто принципиально иное? Мы ж о нем ничего толком не знаем.

— Ну, вот ваш сын подрастет, сами и спросите у него, что такое Поле. А потом будете нас, несмышленых, учить уму-разуму.

Моравлин гневно на него посмотрел, ничего не сказал и вышел из кабинета. Звонков поморщился. Конечно, Моравлин, уличив начальника в страхе перед Полем, был бестактен. Но Звонков перещеголял его, фактически, лишний раз напомнив о том, что Моравлин — всего лишь смерд, воспитывающий князя. И когда князь подрастет, ему не будет никакого дела до переживаний смерда. Они обречены на непонимание, эти родители корректировщиков. Они боятся своих детей, пытаются загнать тех в человеческие рамки, а нечеловеческое вылезает у детей в самый неожиданный момент… И всегда это ощущение, что ребенок намного старше тебя. Старше, сильней и мудрей. И на тебя смотрит примерно так, как ты на домашнюю собаку.

Крякнув с досады, Звонков поднялся, подошел к окну. С двадцать восьмого этажа открывался не самый примечательный вид: окна офиса выходили на Давыдовский завод стройдеталей. В Центральном управлении окна выходят на парк, вспомнилось ему. И Моравлин еще совсем недавно любовался деревьями. А сейчас смотрит на промышленный сектор. Но все равно упрямо держится за свой прогноз.

На противоположной стене висела великолепная триграфия Олега Скилдина. Сейчас свет упал так, что Олег казался совсем живым, даже в глубине синих глаз мелькнула лукавая усмешка. Надо же, как глупо с ним все вышло, ни к селу, ни к городу подумал Звонков.

Звонков познакомился с ним, когда сам работал в Бурятском региональном управлении, в селенградском отделении. Отделение запущенное, единственное, что там было хорошего, — Селенградский полигон.

Олег приезжал “отдыхать” на тамошнюю реабилитационную базу. Конечно, сказочки про любовь к отдыху на природе — равно как и легенды о карьере сотрудника МЧС — сочинялись исключительно для тех друзей, которые не знали, чем Олег занимается в действительности. Вот, собственно, так и произошла их встреча: Олега доставили спецрейсом из Рязани, где он предотвратил аварию на АЭС, а Звонков командовал “конвоем”, на который возлагалась обязанность незаметно переправить крупнейшего реал-тайм корректировщика мира из стратопорта в Улан-Удэ на базу. Помнится, Звонков тогда страшно волновался. Думал, что увидит человека-гору, атланта. В сущности, понятно, откуда такие фантазии: ассоциации с эпическими героями, которые, как утверждает наука, и были самыми первыми корректировщиками.

На носилках — Олег выложился в минус, даже ходить сил не осталось, — лежал рослый парень лет двадцати трех, широкоплечий, но истощенный. Помахал костистой лапой Звонкову, ухмыльнулся: мол, все в порядке. Страшно было смотреть на его лицо с подживающими ранами на скулах, на болячки, облепившие костяшки пальцев. Как после суровой драки. Но оправился он быстро. И, по своему обыкновению, тут же сменил больничную палату на туристическую палатку, разбив лагерь в “диком” секторе базы — на берегу Селенги, среди тайги, которую по его просьбе даже не чистили.

Звонков навещал Олега почти каждый день, поражаясь его неукротимому жизнелюбию. Олег был похож на скандинава, по всей вероятности, это знал, а потому выбрал для себя соответствующий имидж викинга. Обожал с воплями, потрясая туристским топориком, носиться по лесу и прыгать с обрыва в лодку — чем не драккар? Клялся священными браслетами Одина и пугал девушек из соседней деревни, приходя на свидание в рогатом шлеме… Разумеется, всем этим Олег занимался лишь в присутствии восторженных зрителей. Звонкову и раньше доводилось слышать, что реал-тайм корректировщики, в просторечии “руты”, почти поголовно отличаются страстью к всякого рода фиглярству. Причем именно “руты”. Пост-корректировщики — “постовщики” — обычно стремились при любых обстоятельствах оставаться в тени, хотя тщеславия у них было ничуть не меньше.