Корректор

Тучи неожиданно разошлись, и город предстал во всей могучей красе. Чем ближе подходили, тем неприступнее становились стены. Грозный, как и всё здесь, из чёрных грубо обработанных каменный глыб. Показалось, что стены полностью сливаются с небосводом, а звезды всего лишь факелы в десяти его башнях, с конусовидной крышей и длинными шпилями, за которые наверняка цепляется луна. Ветер, заблудившийся в многочисленных бойницах и зубцах крепостной стены, выдувает песню гордых жителей огромного города. Словно тёмное кольцо крепость опоясывает широкий ров с водой. Как драгоценные камни из него смотрят отраженные звезды, а серебристая луна венчает великолепное зрелище. Широкие – десять всадников свободно проедут плечом к плечу – ворота прикрыты подъемным мостом. Звенья поднимающих его цепей настолько велики, что скинув одно со стены, можно пробить глубокую дыру в земле.

До города шли дольше, чем думали. Тропинки в горах ведут себя непредсказуемо: то неожиданно ныряют в пропасть, и приходится спускаться вслед за ней, то взмывают к вершинам и, хочешь ни хочешь, надо карабкаться. Им повезло, тропинка не стала кидаться из крайности в крайность, но идти по серпантину пришлось долго. Альмарик предложил спуститься по отвесному склону, но следующая в середине отряда женщина побелела до синевы, а Крипт недовольно повертел пальцем у виска. Жирную точку в отказе от абсурдного предложения пажа поставил Фроузен, сказав:

– Ты первый.

Альмарик тут же отверг свою идею, назвав её бредовой. Причём стал допытываться, кто же до такой глупости додумался? Конечно, к тауматургу приставать не решился, тот одним взглядом дал понять, что сейчас не время для дурацких вопросов, а вот Крипту досталось: бедный гаруспик вскоре позеленел, и ярость забурлила в нём как лава в кратере вулкана. Если бы не вмешательство Фроузена, то Крипт помог бы Альмарику осуществить предложенный им выше план. Но больше всего досталось навьям, которые не могли ничего ответить. Кажется намычались несчастные на всю оставшуюся жизнь. От безысходности они даже перешли на знак жестов. Руками, а точнее пальцами, указали, в какое место гадкому мальцу следует пойти. Альмарик загыгыкал как больной на всю голову. Единственная женщина лишь беспомощно смотрела на воинов и издевающегося над ними пажа. Фроузен терпел нападки на товарищей долго, но всему есть предел: конец посоха подцепил идущего в середине отряда прилипалу. До Альмарика не сразу дошло, как оказался впереди всех. Момент замешательства длился недолго, но насколько же приятна тишина. Хотя какая тишина, если нагруженные доспехами воины громыхают так, что заглушат мощный обвал. Нет, радовало молчание несносного пажа. Тот, правда, пришёл в себя и попытался возобновить допрос с пристрастием, но от взгляда Фроузена оказался далеко впереди.

Наконец ноги с твердого камня ступили на мягкую землю. Мягкую – слишком сильно сказано, но все же не камень. Тут тебе и травка, и кустики и даже парочка небольших засохших деревьев. Идущий впереди Альмарик неожиданно упал, вверх нелепо взлетели ноги. В криках пажа появились новые слова, услышанные от колгариса. Равнина оказалась не совсем ровной, забыли про кочки и ямки. Но всё это такие мелочи по сравнению с близостью Армиграала.

Фроузен заметил, как на стенах забегали воины. До слуха донесся мощный трубный звук.

– Кажется, нас заметили, – обрадовался Крипт.