Корректор. Книга первая: Ничьи котята

Карина шла, постоянно запинаясь на ровном месте из-за того, что с открытым ртом озиралась по сторонам. Величественные колонны черного мрамора, на которых приглушенно сияли золотые и серебряные светильники; теряющиеся в полумраке своды; столы, покрытые красными бархатными скатертями, уставленные непонятными блюдами, за которыми сидели шикарно одетые личности обеих полов всех трех рас; скользящие с подносами между столами люди, не менее представительные, чем их провожатый; негромкая спокойная музыка; упоительные запахи, от которых бурчало в животе, а рот сам наполнялся слюной… Вот это да! Когда в детдоме она читала книжки, в которых описывалась шикарная жизнь богачей, она представляла себе что-то подобное, но воображение оказалось бессильно перед настоящим великолепием.

Их столик располагался в углу зала, в неглубокой нише, на стенах которой мягко, едва рассеивая мрак, светились матовые бежевые плафоны, а вдоль стены шел, почти сворачиваясь в кольцо, черный кожаный диван.

– Сюда, дамы и господа, – снова полупоклонился провожатый, поворачиваясь. – Покорнейше прошу понимания блистательного господина, что детям следует вести себя тихо и не беспокоить других гостей.

– Да-да, само собой, – рассеянно откликнулся Дзинтон. – Ну что, народ, рассаживайтесь. Щас начнем кутить.

– Если что, у меня есть пятьсот маеров, – сказала Цукка, оглядываясь. – Ты уверен, что уложишься в свои несчастные пять тысяч? Похоже, здесь тысячу возьмут только за то, что мы вошли.

– Не уложимся – продадим меня сюда в рабство на период, посуду мыть, – усмехнулся парень. – Чтобы считал лучше. Цу, я же говорю – расслабься и получай удовольствие.

Карина, которой казалось, что все в зале смотрят в их сторону, забилась в дальний угол дивана. Палек и Яна пристроились рядом, а Цукка и Дзинтон уселись по краям. Бесшумно возникший человек в черном костюме протянул несколько сложенных стопкой тяжелых кожаных папок. Дзинтон принял их все и бухнул перед собой.

– Итак, почтеннейшая публика, – весело сказал он. – Сегодня у нас демократия отменяется, заказываю я. Вы все равно не знаете, что брать. Итак, любезный, – повернулся он к человеку, – принимайте заказ.

Затем он, небрежно пролистывая меню, скороговоркой начал тараторить названия, которые Карина совершенно не понимала. Ну что, скажите на милость, может значить "куамбрэ по-туккурийски"? Или "заливная самарица с шурафаном"? Или "нарезка из восьми сортов муруки"? Она тихо понадеялась, что заказанное окажется хотя бы чуть-чуть съедобным. А то ведь наверняка стоит кучу деньжищ! И как Дзинтону не жалко таких денег на всякую чепуху? Действительно, если лишние, то пусть бы ей с Яной новую одежду купил – куда больше пользы вышло бы!

– Ты что пить станешь? – спросил он у Цукки. – Карту вин посмотреть хочешь? Или тоже мне заказать?

– А что пьешь ты? – неуверенно спросила девушка. – Я как-то…

– Я не пью. Совершенно к алкоголю равнодушен, для меня вино пить – только продукт переводить. Но в винах я чисто теоретически разбираюсь, так что тебе что-нибудь подберу.

– Нет, не надо, – отказалась Цукка. – Я одна пить не хочу. Я лучше соку…

– Все экономить пытаешься? – вздохнул Дзинтон. – Ну ладно, дело твое. Тогда еще, – он повернулся к мужчине, – большой кувшин сока тамаронги…

– Дзинтон, – когда человек растворился в зале, спросила Яна, – а почему этот дядя нас так не любит?

– Ты о чем, малышка? – спросил парень, рассеянно поигрывая вилкой. – Почему ты решила, что он нас не любит? Он нас в первый раз в жизни видит.

– Не знаю, – вздохнула Яна. – Я же… – Она осеклась.

– Ты – что? – переспросил Дзинтон, внимательно глядя на нее?

– Ну, – уклончиво ответила девочка, – я понимаю, как люди ко мне относятся. Понимаю, и все.

– Полезный талант. Но все-таки я не думаю, что официант не испытывает к нам таких сильных чувств. "Не любит" – слишком сильно сказано. Вот презирает – возможно. Все-таки сюда ходят люди побогаче нас с вами, одетые попрезентабельнее и вообще все из себя представительные. Вон, например, как выглядит типичная семейка, – он ткнул большим пальцем через плечо.

Карина взглянула туда, куда он указывал. За столиком неподалеку неторопливо поглощала закуски человеческая семья – мужчина, женщина и двое детей, мальчик и девочка. Мужчина щеголял элегантным костюмом из синей материи с переливом, женщина носила шикарное открытое сверху белое платье. Одежда детей мало уступала одежде взрослых – по крайней мере, выглядела она очень дорогой. Девочка, заметив, что Карина на нее смотрит, тайком показала язык. Карина вспыхнула и отвела взгляд.