Корректор жизни

Вот красивый серый дом с венецианскими окнами и начертанной, видимо, дегтем, надписью "Проверено, мин нет. Л-т Болтромюк". Прошло более полувека с тех пор, как этот лейтенант осматривал уцелевшие дома, а надпись все еще различима. Когда-то к ней относились с уважением, как символу мужества, героизма, добра. Потом стали указывать, как на свидетельство насилия и зла. Надо, наверное, уточнять, кто и когда высказывал свое отношения к разным историческим событиям, у кого оно изменялось, у кого оставалось неизменным, да не хочется - и так все ясно.

У этого дома, который в пору своей юности придумал живший неподалеку, а впоследствии великий, всемирно известный архитектор, странные балкончики: на них нет выхода изнутри, а только окна, да и расположены балконы низковато, - можно забраться прямо с тротуара. Сейчас, конечно, он вряд ли стал бы это сделать. Нет, физически он еще вовсе не дряхл: десять отжиманий от пола ежедневно, утренние пробежки, дыхательные упражнения йогов, скудное вегетарианское питание, - все это, разумеется, давало свои положительные плоды. Просто это неприлично - залезать на чужие балконы. Во всяком случае, в возрасте "за шестьдесят". А вот раньше...

* * *

Вдруг, сквозь обычный, ровный шум городских улиц прорезался гудок паровоза. А, может, тепловоза.

Боже мой! Ведь раньше его было слышно часто...

Особенно вечером, когда уже лег спать, но еще не уснул, когда самые прекрасные фантазии и мечты посещают сотни юных головок, в это таинственное время соединения разных миров и времен, из мира реального обязательно долетали гудок паровоза и стук колес: та-дым - та-дам, та-дым - та-дам, та-дым - та-дам...

Поезд едет далеко-далеко от нашей самой верхней, самой далекой от путей улице, и все равно его слышно, стук колес плывет поверх заборов, поверх домов, поверх деревьев, делает мир еще уютнее, родной дом еще приветливее, и фантазии комфортно располагаются в этом реальном мире, образуя нечто прекрасное, что мы иногда называем сновидениями.

* * *

Мать привезла его в этот южный город после войны, куда ее новый муж - майор Советской Армии - был направлен. Здесь, в бывшей коммунальной квартирке без удобств, в одноэтажном домишке на улице Садовой, Владимир Васильевич и прожил всю свою жизнь. Квартирку потом превратили в отдельную, пристроив кухню и сделав отдельный вход. Майор, так и не ставший Володе близким, вскоре умер. Лет через десять умерла мать, и отнесли ее отсюда за два квартала на старое городское кладбище, туда, где под цементным обелиском с красной звездой покоился майор. В эту же квартирку с вечно холодным полом и сырыми стенами молодой преподаватель Политехнического института В.В. Смирнов привел жену, прожил с ней всю жизнь, отсюда проводил ее уже на новое городское кладбище, здесь же доживал в одиночестве второй год своего вдовства.

* * *

Владимиру Васильевичу легко шагалось вниз по улице. На другой стороне - корпуса Университета, где училась, а потом работала его покойная жена. Вон там - окна кафедры, на которой прошла вся ее жизнь.

Полина Васильевна была химиком, кандидатом наук, доцентом. Вспомнились их кафедральные застолья, на которых Владимиру Васильевичу приходилось иногда бывать: питье спирта из химической посуды, домашние закуски, приносимые вскладчину, самодеятельные оды и поэмы, сочиняемые доцентом Т. Вспомнилось, как однажды доцент Т, назначенный дежурным по корпусу то ли на Первое мая, то ли на седьмое ноября, остроумно вышел из щекотливого положения.

Дело в том, что в здании шел ремонт, поэтому окна были забрызганы известкой. Это заметил из окна своей машины проехавший мимо всемогущий Первый Секретарь Партии. Он немедленно позвонил ректору и потребовал устранить безобразие: "Чтоб через час, когда я буду ехать обратно, окна были вымыты!" Ректор позвонил дежурному - доценту Т - и сказал: "Делай что хочешь, но окна должны быть вымыты! Через пол часа сам приеду и проверю!" Вымыть два десятка огромных окон было невозможно даже за целый день, но остроумный доцент Т нашел единственно верное решение: взяв в руки швабру, он в течение пятнадцати минут выбил все стекла! Приехавший ректор, увидев черные проемы окон, восхитился: "Как же ты их так быстро и хорошо вымыл?" Доцент Т рассказал, ректор схватился за голову: "А вдруг он заметит?" "Но вы же не заметили", - ответил доцент.

Первого Секретаря ректор сам поджидал на тротуаре. Секретарь проехал, не останавливаясь, но рукой помахал и даже показал большой палец, что означало одобрение, близкое к правительственной награде.

Стекла потом вставили, но средства на это нашли не сразу.

* * *

Они долго прощались в подъезде, потом она оттолкнула его и сказала: "Ну все, уходи, я больше не могу". Она поднялась к себе на второй этаж, а он вышел во двор и, прислонясь к толстому тополю, смотрел на ее окна.

Вот загорелся свет в коридоре, - через окно кухни это было видно. Вот она прошла к себе в комнату, открыла балконную дверь и он чуть не рванулся навстречу, но, поняв, что она его не видит, почему-то продолжил прятаться в тени.