Коррекция

«Хоть бы представил, — подумала она, садясь за пять мест от Маленкова. — Чем-то он недоволен. Моим появлением или внешним видом?»

Разложив свои принадлежности, она начала рисовать круглое лицо Маленкова, постоянно ловя на себе любопытные и восхищенные взгляды. Через пятнадцать минут на листе ватмана был выполнен портрет Георгия Максимилиановича, и она перенесла внимание на Молотова. Когда они поели, у Лиды уже были готовы три портрета, и вскоре она должен была закончить четвертый.

— Долго еще? — спросил Сталин.

— Четверых нарисовала, — ответила она. — Остались только вы. Мне нужно еще минут десять-пятнадцать.

— А почему меня рисуете последним? — полюбопытствовал он.

— Я всегда последней стараюсь сделать самую сложную работу, товарищ Сталин.

— Ну, рисуй, — кивнул он. — Лаврентий, поставь что-нибудь из пластинок, послушаем музыку. Или, может быть, споем?

— Выпили всего по рюмке — какие песни? — сказал Маленков. — Споем позже.

Берия включил радиолу, подождал, пока прогреются лампы и поставил пластинку.

— Я закончила! — Лида встала из-за стола и раздала рисунки. — Я могу идти?

— Интересно! — Молотов протянул свой портрет Маленкову. — Посмотри, Георгий. Как на фотографии, вот только взгляд… Разве я так смотрю?

— Смотришь, — ответил Маленков, возвращая портрет. — Меня точно изобразили, спасибо! Сохраню на память.

— А вы маслом рисуете? — спросил Микоян. — Я бы вам заказал портрет.

— Рисую, — ответила Лида. — Но сейчас я работаю с портретом мужа, а потом буду рисовать товарища Сталина.

— Спасибо, Лида! — подошел к ней Берия. — Спасибо за то, что рассмотрели.

— Это что же в тебе такого увидели? — спросил Молотов. — Покажи рисунок.

— Я его уже убрал в портфель, — отказался Берия. — Как-нибудь потом.

— Лаврентий, пластинка доиграла, — сказал Сталин. — Поставь что-нибудь из песен. А вы идите сюда. Это я?

— А вам не нравиться? — спросила Лида. — Наверное, это из-за того, что вы были чем-то недовольны. Поэтому получился образ хмурого вождя. Если бы вы смеялись, был бы совсем другой портрет. Художник только отражает действительность. Чтобы я ее могла менять, я должна вас лучше знать, а я вас видела всего от силы полчаса за все время, пока мы живем на этой даче.

— Девушка молодец! — сказал Маленков. — Такая работа нуждается в поощрении, не правда ли, товарищи? Вот чего бы вы хотели?

— А на рояле можно сыграть? — спросила она, глядя на Сталина. — Я, правда, лет десять не играла, но одну вещь должна помнить.

— Ну если только одну, — Сталин указал ей рукой на рояль. — Лаврентий, подожди с пластинками.

Лида прошла в другой конец зала, откинула крышку рояля и села на стул. Он был нужной высоты и регулировать не потребовалось.

«Надеюсь, ничего больше не попросят играть!» — подумала она и положила пальцы на клавиши.

— Что это была за вещь? — взволнованно спросил Молотов, когда отзвучали последние аккорды. — Я ее ни разу не слышал, но хватает за сердце!

— Я не знаю, — соврала она, возвращаясь в ближний к двери конец зала. — Меня ее научила играть мама. Давно, еще девчонкой. Так мне можно уйти?

Молотов хотел возразить, но Сталин его опередил:

— Конечно, идите. Спасибо, вы нас развлекли.

Лида вышла, чувствуя спиной их взгляды. Кивнув Пушкареву, она открыла дверь в коридор и через пару минут уже была в своей гостиной.

— Ну как, малыш, развлеклась? — спросил Алексей, обняв жену и прижав ее к себе. — Как они на тебя отреагировали?

— По-моему, Сталин был недоволен, — ответила она, устраиваясь на его коленях. — Наверное, он рассчитывал на то, что я откажусь. Мог бы тогда хоть намекнуть. Он вообще со мной ведет себя не слишком вежливо. Сейчас никого мне не представил, да и меня не назвал. Портретом остался недоволен. А что я могу нарисовать, если он сидит, насупившись, как сыч? Таким и нарисовала. Всем остальным понравилось. Микоян так вообще хотел заказать себе нормальный портрет. А Берию проняло. Нет, не мой внешний вид, а то, как я его нарисовала. Он на меня смотрел такими глазами, что ты бы не выдержал и набил ему морду. Я его с этим взглядом и изобразила. Поблагодарил и сразу же спрятал в портфель. А под конец я им сыграла одну вещь… Там в углу стоит шикарный рояль.

— Не знал, что ты умеешь играть.

— А много ты обо мне вообще знаешь? Когда умерла мама, отец отдал меня в привилегированную гимназию для девочек. Там нас всех учили пению и музыке. Причем разучивали на рояле одну единственную мелодию. Написал ее кто-то из композиторов вскоре после взрыва. Классная вещь, но если бы ты знал, как она нам тогда осточертела! Но этой компании понравилось.

— Я думаю, после сегодняшнего вечера слухов в Кремле прибавится. Причем на этот раз не о непонятно откуда вынырнувшем майоре, а о его жене. Ты ведь на это рассчитывала? Только ведь эти слухи цепляют и вождя. Слышала поговорку о том, что старость в бороду, а бес в ребро? Говорить, понятно, никто не станет, но подумать могут. Вот тебе и причина его недовольства.