Коррекция

— Я был заместителем командира Стратегического командования Вооруженных сил США, — сказал он толпе. — Генерал Зак Александер. Я со своими подчиненными совсем недавно покинул Штаты, когда подошли к концу продукты. Может быть, где‑то в убежище еще и остался кто‑то живой, но страна мертва. Примерно десять миллионов американцев, которым удалось спастись и добраться до советской границы, сейчас живут вместе с нами, остальные собрались здесь.

— А англичане? — спросил его один из офицеров у помоста, судя по погонам, лейтенант–коммандер. — Что будет с ними?

— То же, что и с вами, — ответил Заг. — Всех выживших доставят в Союз и будут лечить. Военные английские моряки пока останутся здесь и будут помогать ухаживать за больными соотечественниками. Их два миллиона, поэтому вывозить будут месяц.

— Дайте мегафон, — попросил Рощин. — Теперь скажу я. Вы слышите гул турбин. Это идут на посадку наши корабли. Сейчас вы все организованно покидаете лагерь и грузитесь по тысячу человек в каждый из них. Выполнение всех приказов экипажа обязательно! Такого же поведения от вас ждут и по прилете. Когда прибудете на место, вас приведут в нормальный вид и накормят, а потом проведут тестирование. Мы должны знать, что вы за люди, и чего от вас можно ждать. Заранее могу обещать всем, что к вам отнесутся с уважением, как к новым гражданам государства. И так будет всегда или до тех пор, пока кто‑то из вас не покажет, что вы такого отношения не достойны. Если в бараках есть те, кто не могут передвигаться самостоятельно, вы им должны помочь. На борту будут врачи, которые окажут нуждающимся срочную помощь. Всем остальным лучше потерпеть до конца полета. Всем все ясно? Тогда идите на посадку и помните о том, что мы вам здесь сказали.

Глава 32

Зак уже пятый день работал в госпиталях, которые быстро развернули на территории каждого лагеря. На то чтобы вывезти в Союз сто пятьдесят тысяч англичан и вернуться обратно, уходило полтора дня. Число бывших заключенных уменьшалось, но слишком медленно. Многие из них дошли до предела и продолжали умирать даже сейчас, когда их перенесли в тепло быстро возведенных пневмокаркасных госпиталей, уложили на надувные матрасы и оказывали всю возможную в таких условиях медицинскую помощь. В каждом госпитале, помимо врачей, работали три сотни английских военных моряков. Они же каждый день хоронили тысячи тел.

— Мы немного опоздали, — сказал Заку один из врачей. — Здоровье всем выжившим вернем, вот только из тех, кто здесь лежит, сможем вытянуть в лучшем случае две трети. Все зашло слишком далеко, а медицина не всесильна. Летели бы вы домой, здесь и без вас помощников хватает.

Он не мог улететь. В первый день, когда в госпитали несли тех, кто не мог встать и идти самостоятельно, он увидел на носилках одну женщину и обомлел: она была точной копией его Маргарет. Правда, жизнь в этой истощенной копии жены едва теплилась. Он подошел и забрал у одного из матросов носилки. Теперь в перерывах между работой он приходил к ней и сидел, вглядываясь в исхудавшее лицо и синяки под глазами, прислушивался к дыханию и боялся, что однажды на матрасе окажется кто‑нибудь другой. Он поймал врача и подвел к ней, задав вопрос, выживет или нет.

— Эта? — сказал врач. — Что, знакомая? Жаль, ее имени никто не знает. Затрудняюсь дать прогноз. Состояние тяжелое, но не безнадежное, а у нас большинство женщин выздоравливает, больше умирают мужчины.

А сегодня она впервые пришла в себя. Случилось это после того, как медсестра что‑то ввела ей в вену и поспешила к другому больному. Зак сидел на пустом пока соседнем матрасе и смотрел на нее с состраданием и нежностью. Наверное, он задумался, потому что никак не отреагировал на ее широко открытые глаза.

— Вы кто? — еле слышно спросила она. — И где это я?

— Я Зак Александер, — ответил он, чувствуя, что душу захлестывает радость. — Вы в советском полевом госпитале. Вас вылечат и вместе с другими отправят в Советский Союз, так что все самое плохое для вас уже позади. Не скажете, как вас зовут, мэм?

— Джина Брукер, — ответила она. — Вы не могли бы дать воды? Страшно хочется пить.

— Сейчас я узнаю, что вам можно, — заторопился он, — а заодно приведу врача!

Врача он не привел, притащил.

— Прекрасно! — сказал тот, увидев ожившую пациентку. — Сейчас вас напоят. Так, пульс гораздо лучше! Раз имеем такое улучшение, значит, мы вас первым же рейсом отправим домой и там будем долечивать.

— У меня нет дома, — горько сказала Джина, — и не осталось никого. Зачем вы меня лечите?

— Так дело не пойдет! — решительно сказал врач. — В чем дело, генерал? Вы от нее уже пять дней не отходите. Если эта женщина для вас что‑нибудь значит, постарайтесь изменить ее настрой. В том, в каком она находится сейчас, она и при нашем лечении загнется.

Подошла медсестра и дала Джин что‑то выпить, после чего они побежали к другим больным, и с ней остался только Зак.

— Почему вы здесь, Зак? — спросила Джин. — Вы меня знаете? Я вас никак не могу вспомнить.