Коррида

— Как жаль, что такой человек, как вы, не с нами! Какие дела мы бы могли вершить вместе!

Пардальян изменился в лице.

— Успокойтесь, — продолжал великий инквизитор, — я не собираюсь обращать вас в свою веру: я не хочу вас оскорблять. Я знаю, что люди вашего склада не меняют своих убеждений.

И Эспиноза задумался. Шевалье наблюдал за ним, не желая прерывать хода его мыслей. Наконец великий инквизитор поднял голову и посмотрел прямо в глаза своему противнику.

— Теперь я ваш узник. Что вы намерены делать?

Пардальян удивленно приподнял брови.

— Я намерен просить вас, — сказал он так просто, будто речь шла о сущих пустяках, — чтобы вы открыли ту замечательную потайную дверь, про которую знаете только вы один, и выпустили нас из этого малоприятного местечка.

— А если я откажусь? — спокойно произнес Эспиноза.

— Тогда мы оба умрем здесь, — так же невозмутимо ответил шевалье.

— Прекрасно, — решительно сказал великий инквизитор. — Значит, мы умрем. В конце концов, мучения будут одинаковы для обоих. Если человеческая жизнь вообще заслуживает сожаления, то вы будете сожалеть о ней не меньше меня.

— Вы ошибаетесь, — холодно возразил Пардальян. — Наши страдания будут неодинаковы. Я сильнее вас, и к тому же у меня есть еда, которой хватит при разумном употреблении на несколько дней. Вы же скоро умрете от голода и жажды. Уверяю вас, это ужасная смерть. Что до меня, то я избегну этой участи. У меня есть кинжал, и я не буду мучиться.

Как ни силен был Эспиноза, он не смог удержаться от невольного возгласа. Тон шевалье свидетельствовал о том, что Пардальян давно все обдумал и теперь ничто не заставит его свернуть с намеченного пути.

— Вы уверяете, что я буду сожалеть о жизни не меньше вас, — продолжал шевалье с безжалостным спокойствием. — Но единственное, о чем я жалею, так это о том, что не смогу перед смертью хотя бы коротко переговорить с госпожой Фаустой. Признаюсь, это доставило бы мне удовольствие. Что поделаешь! Даже самые заветные желания исполняются далеко не всегда. Однако я ухожу со спокойной душой. Я выполнил поручение: я вырвал у короля Филиппа это завещание, которое отдавало ему Францию, мою родину… А вы, сударь, можете ли вы сказать то же самое о себе?

— Что вы имеете в виду? — вспыхнул Эспиноза.

— Я помню ваши слова: великий инквизитор не имеет права умирать, не выполнив до конца своего долга перед нашей святой матерью церковью.

— Демон! — прорычал Эспиноза. Шевалье задел самое его больное место.

— Итак, вы видите, — продолжал безжалостный Пардальян, — что мы находимся вовсе не в одинаковом положении. Я уйду из жизни с легким сердцем, а вас будет терзать мысль, что вы оставили свое дело неоконченным. Думайте, сударь, мне больше не о чем с вами говорить. Думайте, а потом сообщите мне свое решение. Засим — спокойной ночи!

Пардальян устроился поудобнее, закутавшись в свой плащ, и, казалось, заснул.

Эспиноза долго смотрел на спящего. Инквизитора неотступно преследовала одна мысль: броситься на врага, выхватить у него кинжал и заколоть его. Однако кардинал понимал, что у него почти наверняка ничего не получится.

Вряд ли шевалье спит очень уж крепко. Если бы Эспиноза отважился на эту попытку, он, скорее всего, не добился бы ничего, кроме быстрой смерти.

Одним словом, великий инквизитор отказался от этой затеи. И тут же на ум ему пришла другая мысль. А что если воспользоваться сном Пардальяна иначе? Почему бы не попытаться потихоньку открыть потайную дверь и скрыться? В отличие от первого, этот замысел казался ему вполне осуществимым. Это дало бы ему возможность спастись. В конце концов он ничем не рискует. А если все пройдет удачно, то он окажется на свободе, а Пардальян погибнет.

Что для этого нужно? Всего лишь добраться до стены, противоположной той, у которой спал его враг. Скорее всего, Пардальян ничего не услышит, и он сможет нажать на невидимую пружину.

Итак, решившись на это предприятие, Эспиноза потихоньку принялся пробираться к заветному месту. Он сделал несколько осторожных шагов и уже надеялся на благоприятный результат, когда вдруг услышал спокойный голос шевалье, который даже не пошевелился.

— Теперь я знаю, в каком направлении мне надо будет искать выход… когда вы умрете. Однако, сударь, ваше общество мне столь приятно, что я не смогу без вас обойтись. Соблаговолите присесть рядом со мной.

И, внезапно изменив тон, добавил:

— Не забывайте, сударь, что при малейшем подозрительном движении я буду вынужден, к моему прискорбию, всадить вам кинжал в глотку. Или мы выйдем отсюда вместе, или останемся здесь до вашей смерти. Когда вы умрете, я буду искать способ выбраться отсюда. Теперь — благодаря вам — я знаю, где мне следует искать, и думаю, что мне должно повезти.

Эспиноза прикусил себе губу до крови. В очередной раз его оставили в дураках. Не говоря ни слова, он спокойно подошел к Пардальяну, сел с ним рядом, как и было велено, и погрузился в мрачные раздумья.